Цховребов, Харитон Николаевич

Харитон Николаевич Цховребов
Дата рождения	15 сентября 1920(1920-09-15)
Место рождения	Цхинвали, Грузинская Демократическая Республика
Дата смерти	26 августа 2014(2014-08-26) (93 года)
Принадлежность	СССР СССР → Россия Россия
Род войск	ВВС
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Внешние изображения
	[osradio.ru/uploads/posts/2009-05/1241803701_dsc_0835.jpg Фотография Цховребова, октябрь 1941 года]

Харитон Николаевич Цховребов (15 сентября 1920 — 26 августа 2014) — советский военный лётчик, майор запаса, заслуженный пилот СССР.

Цховребов налетал безаварийно 20 000 часов. За эти же годы подготовил более 150 командиров воздушных кораблей, как гражданской авиации СССР, так и других, дружественных СССР стран.

Биография

Родился 15 сентября 1920 года в Цхинвали в семье крестьянина-бедняка. Отец — Николай Майорович, мать — Лиза Васильевна. В семье было четверо детей: три мальчика и одна девочка. Самым старшим был Харитон, в 1926 родился Борис, потом Павел, а потом сестра Женя.

Работать начал в 1933 году курьером в горсуде. После окончания семи классов школы перешёл учиться в техникум.

В 1936 году в Цхинвали открыли аэроклуб. В 1938 году, после окончания техникума, Харитон поступил в аэроклуб. В 1939 году в конце выпуска, тех, кто хорошо учился (в их числе и Цховребова), отправили в Сталинградскую школу лётчиков-истребителей. Из школы был выпущен со свидетельствами лётчика-инструктора аэроклуба. В 1940 году был зачислен в отряд лётчиков-инструкторов, начал работать в Цхинвальском аэроклубе.

C началом Великой Отечественной войны попал не в боевую часть, а в Тбилисскую авиационную школу для лётчиков № 26. В октябре 1942 года Харитон Цховребов попал в действующую армию. Воевал в Черноморской группе войск, позже — на Северо-Кавказском фронте. В 1944 году он — заместитель командира авиаэскадрильи 85-го отдельного авиаполка, 2-й Украинский фронт. В 1945 году в составе 2-го Украинского фронта был в Братиславе. До конца войны воевал в Молдавии, Румынии, Венгрии, Австрии.

На его счету — 1954 боевых вылета. Перевёз 990 раненых, 529 литров консервированной крови для них, 4598 килограммов медикаментов и свыше 10000 килограммов медицинских грузов, а также 177 медработников и командиров.

После войны Цховребов долгое время работал на международных авиалиниях. В 1950-х—1960-х годах работал в 206-м авиаотряде (Внуково), затем — в 210-м авиаотряде (Шереметьево). Харитон Николаевич был первым лётчиком на многих прямых рейсах из Москвы в страны Юго-Восточной, Центральной и Северной Америки. 17 апреля 1967 года он со своим экипажем совершил первый беспосадочный перелёт по маршруту Москва—Токио—Москва. Экипаж самолёта «Ту-114», возглавляемый пилотом Х. Н. Цховребовым, совершил беспримерный перелёт из Гаваны в Москву (через Мурманск). Воздушный лайнер прошёл без посадки 10900 километров.

Являлся членом клуба «Опыт».

Награды

• орден Ленина
• орден Октябрьской Революции
• орден Отечественной войны 1-й степени (8.06.1945)
• 2 ордена Отечественной войны 2-й степени (16.05.1944; 11.03.1985)
• орден Трудового Красного Знамени
• орден Красной Звезды (26.07.1943)
• орден «Знак Почёта»
• медаль «За боевые заслуги» (20.02.1943)
• другие медали

Память

• Четвёртый по счёту самолет отечественного производства «Sukhoi Superjet 100» — в его честь назван «Харитон Цховребов».

Ссылки

• [www.ossetians.com/rus/news.php?newsid=952 Осетины — Цховребов Харитон]
• [osradio.ru/obshestvo/14987-obshestvo.html Харитон Цховребов. Небесные дороги прославленного летчика]
• [cominf.org/node/1166482397 Прославленный осетинский летчик Х. Н. Цховребов посетил Посольство РЮО в РФ]
• Цховребов Х. Н. «Полет длиною в жизнь». Записки заслуженного пилота \СССР.- Воронеж, ГУП ВО «Воронежская областная типография».- 2012

Отрывок, характеризующий Цховребов, Харитон Николаевич

В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.