Цыганов, Дмитрий Арсентьевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дмитрий Арсентьевич Цыганов
Дата рождения

28 октября 1924(1924-10-28)

Место рождения

дер. Натальино, Усманский уезд, Воронежская губерния, РСФСР, СССР

Дата смерти

5 июня 1963(1963-06-05) (38 лет)

Место смерти

Воронеж, РСФСР, СССР

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

Годы службы

1941—1947

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Часть

410-й отдельный истребительный противотанковый артиллерийский дивизион (120-я стрелковая дивизия)

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Дмитрий Арсентьевич Цыганов (28 октября 1924 — 5 июня 1963) — советский военнослужащий, участник Великой Отечественной войны, полный кавалер ордена Славы.





Биография

Родился 28 октября 1924 года в деревне Натальино (ныне Добринского района Липецкой области) в семье крестьянина. Русский. Неполное среднее образование — окончил 7 классов. После школы работал в колхозе.

В августе 1941 года призван в Красную Армию и с этого же времени участвовал в боях Великой Отечественной войны. Наводчик орудия (впоследствии командир орудия) 410-го отдельного истребительного противотанкового артиллерийского дивизиона (120-я стрелковая дивизия). В составе — 2-я ударная армия, с 19.09.1944 — 8-я армия (СССР) (Ленинградский фронт); 21-я армия (1-й Украинский фронт). Ефрейтор, младший сержант .

Член КПСС с 1944.

В 1947 году был демобилизован. Жил в городе Воронеж и работал аппаратчиком на Воронежском заводе СК-2 имени Кирова. Умер 5 июня 1963 года.

Подвиги

первый

В периоды с 24 по 27 августа 1944 года и с 15 по 25 сентября 1944 года Д. А. Цыганов в наступательных боях от города Нарва до города Таллин в составе расчета из орудия разрушил дзот, уничтожил 3 огневые точки немцев, сделал 2 прохода в проволочных заграждении и обезвредил 9 мин. За этот подвиг награждён орденом Славы 3 степени.

второй

С 23 по 24 января 1945 года Д. А. Цыганов при форсировании реки Одер южнее города Оппельн (ныне Ополе, Польша) прямой наводкой уничтожил танк, 75-мм пушку, 3 огневые точки и свыше 10 немцев. С 25 по 27 января 1945 года на Одерском плацдарме в районе города Оппельн точным огнём помог стрелковым подразделениям отразить 5 контратак немцев. За этот подвиг награждён орденом Славы 2 ст.

третий

18 марта 1945 года у населённого пункта Ротхаус (10 км северо-восточнее города Нейсе), командуя расчётом, уничтожил автомашину, несколько повозок, захватил в плен 7 солдат. 24 марта 1945 года на подступах к городу Нейсе уничтожил 2 танка немцев. За этот подвиг награждён орденом Славы 1 степени.

Награды

  • орден Славы 1 степени (27.6.1945)
  • орден Славы 2 степени (19.2.1945)
  • орден Славы 3 степени (27.9.1944)
  • медали

Память

В Добринке на Привокзальной площади установлен бюст Дмитрию Арсентьевичу Цыганову.

Напишите отзыв о статье "Цыганов, Дмитрий Арсентьевич"

Литература

  • Кавалеры ордена Славы. — Воронеж, 1969. — С. 189—190.
  • Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Биографический словарь. — М.: Воениздат, 2000.

Ссылки

  • [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11546653@morfHeroes Энциклопедия МО]
  • [www.dobrinka-library.ru/chitatelyam/polnyj-kavaler-ordena-slavy-cyganov-dmitrij-arsentevich Полный кавалер ордена Славы Цыганов Дмитрий Арсентьевич ]

Отрывок, характеризующий Цыганов, Дмитрий Арсентьевич

«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.