Балингийн Цэрэндорж
Балингийн Цэрэндорж Балингийн Цэрэндорж<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> | |||
| |||
---|---|---|---|
18 сентября 1923 — 13 февраля 1928 | |||
Предшественник: | Содномын Дамдинбазар | ||
Преемник: | Анандын Амар | ||
| |||
1913 — 1915 | |||
Предшественник: | Мижиддоржийн Ханддорж | ||
Преемник: | Гончигжалцангийн Бадамдорж | ||
| |||
18 сентября 1923 — 13 февраля 1928 | |||
Преемник: | Анандын Амар | ||
Рождение: | 1878 | ||
Смерть: | 13 февраля 1928 Улан-Батор, Монголия | ||
Партия: | МНРП |
- Это имя — монгольское; «Балингийн» — отчество, а не фамилия; личное имя этого человека — «Цэрэндорж».
Балингийн Цэрэндорж (монг. Балингийн Цэрэндорж, Цэрэндорж-бэйсэ; 1868 — 13 февраля 1928) — политический деятель периода богдо-ханской Монголии, первый премьер-министр Монгольской народной республики.
Содержание
Биография
Карьера в богдо-ханской Монголии
Цэрэндорж родился в семье шабинаров, относящихся к Шабинскому ведомству Богдо-гэгэна (ныне аймак Сэлэнгэ). Свободно разговаривал на маньчжурском, китайском и русском языках; в 1885—1911 годах служил переводчиком при маньчжурском суде. После национальной революции 1911 года поступил во вновь образованное министерство иностранных дел, в 1913 году был назначен заместителем министра и вскоре возглавил министерство.[1] В 1914—1915 годах вместе с премьер-министром Намнансурэном принимал участие в трёхсторонней Кяхтинской конференции.[2]
После оккупации Урги корпусом ген. Сюй Шучжэна Цэрэндорж, премьер-министр Бадамдорж поставили подписи под обращением к китайскому правительству о принятии китайского подданства.[3] После освобождения столицы страны от китайцев Азиатской дивизией Р. Ф. Унгерн-Штернберга Цэрэндорж также остался в правительстве,[4] а после занятия Урги Народной армией Сухэ-Батора вновь стал вице-министром иностранных дел.
Вместе с Сухэ-Батором Цэрэндорж посетил СССР, где встречался с Лениным и вёл переговоры по закреплению суверенного статуса страны. Эти переговоры завершились подписанием дружественного соглашения, в котором Народное правительство было названо единственно легитимным.
На посту премьер-министра
18 сентября 1923 года, после смерти Дамдинбазара, Цэрэндорж был назначен премьер-министром МНР и был избран в Президиум ЦК МНРП. В октябре 1924 года возглавил комиссию по созданию проекта конституции, введённой после смерти Богдо-хана. На первом заседании Великого государственного хурала был переутверждён на посту премьера (впоследствии переизбирался в 1926-м и 1927 годах).
Цэрэндорж продолжал попытки добиться признания и установления дипломатических отношений с европейскими державами, Японской империей и США, подвергаясь критике как со стороны Коминтерна, так и от радикально настроенных однопартийцев. Чувствуя себя неспособным смягчить ход активных социально-экономических перемен, происходивших в стране, в 1927 году Цэрэндорж подал в отставку, но ЦК МНРП её не принял. Здоровье его продолжало ухудшаться, и 13 февраля 1928 года он скончался.
Напишите отзыв о статье "Балингийн Цэрэндорж"
Примечания
- ↑ Sanders, Alan J. K. Historical Dictionary of Mongolia, 1996, ISBN 0-8108-3077-9. pp 200—201
- ↑ Baabar, B., History of Mongolia, 1999, ISBN 999-290-038-5. pp 156—157
- ↑ Brown, William A. and Onon, Urgunge (translators), «History of the Mongolian People’s Republic», 1976, ISBN 0-674-39862-9. p 788, n. 190
- ↑ Sanders, Alan J. K., Historical Dictionary of Mongolia, 1996, ISBN 0-8108-3077-9. P 201
Позднеев • Пржевальский • Козлов • Щербатской • Рамстедт • Констен • Котвич • Эндрюс • Ларсон • Гедин
Отрывок, характеризующий Балингийн Цэрэндорж– Но, мой друг…– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…] В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть. – Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.] – Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом. Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери. «Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня. В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма. «Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene». [«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»] Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле. Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат. Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было. Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль. Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее. Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь. Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой. – Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек? – Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих. – Вишь ты! – сказал один из солдат. Другой солдат покачал головой. – Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку. Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него. |