Цюрихгау

Цюрихгау (нем. Zürichgau) — средневековое графство (гау) в исторической области Алемания на территории современной Швейцарии, центром которого был город Цюрих. Изначально составная часть Тургау, около 820 года Цюрихгау было выделено в самостоятельную административную единицу при графе Руадкере (нем. Ruadker), которому наследовали Эберхардинги, Бурхардинги (с 915 года), Нелленбурги (2 пол. X века), графы Ленцбурга (1077—1172) и Церингены (до 1218 года). Первым документально известным гауграфом был Пебо (нем. Pebo) в 741/746 годах.

В раннем Средневековье Цюрихгау охватывало бассейн Цюрихского озера и долину реки Лиммат, и было ограничено Куррецией с востока и Альбгау — с севера, включая тем самым значительные части центральной Швейцарии: Цуг, Ури, Швиц, части Унтервальдена и Гларуса и восточные регионы современного кантона Люцерн.

Усиление роли городов (Цюрих, Цуг, Люцерн) и местных родов министериалов привели к политическим конфликтам и фактическому разделу Цюрихгау: так, во второй половине XII века западные области графства попали под власть Габсбургов, в то время как его восточные области контролировались графами фон Кибург.

С пресечением рода Церингенов в 1218 году, которые были последними гауграфами в Цюрихе, эти территории получили статус имперских, что, однако, не помешало Габсбургам и в дальнейшем предъявлять претензии на господство в центральной Швейцарии. Их попытки расширить своё влияние привели, в конечном счёте, к образованию Швейцарского союза и, в частности, к быстрой территориальной экспансии Цюриха, к 1450 году контролировавшего большую часть Цюрихгау.

В XV—XVI веках термином "Цюрихгау" (нем. Zürichgaw) обозначалась, как правило, территория, подчинённая городу Цюрих. Альтернативный термин кантон вошёл в употребление лишь в ходе XVI столетия; однако ещё в XVIII веке немецкое Zürichgow использовалозь зачастую для перевода французского canton de Zurich. После провозглашения современного кантона Цюрих в 1831 году термин стал использоваться всё более в историческом, либо в антикварно-ироническом смысле.

Литература

• Droysen G.: Allgemeiner Historischer Handatlas. Bielefeld/Leipzig 1886. S. 22 f.
• Kaiser, Reinhold: Vom Früh- zum Hochmittelalter // Geschichte des Kantons Zürich. Bd. 1 (Frühzeit bis Spätmittelalter). Zürich, Werd Verlag, 1995.

Отрывок, характеризующий Цюрихгау

– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.