Цюссов
| Община
Цюссов
Züssow
|
Цюссов (нем. Züssow) — коммуна (нем. Gemeinde (община)) в Германии, в земле Мекленбург-Передняя Померания.
Содержание
Географическое положение
Цюссов расположен в 9 километрах северо-восточнее Гюцкова и в 17 километрах юго-западнее Вольгаста, а также удалён от Грайфсвальда на 21 километр в юго-восточном направлении. Площадь посёлка составляет 29,52 км².
Административное деление
Цюссов входит в состав района Восточная Передняя Померания и подчинён управлению Цюссов.
Идентификационный код субъекта самоуправления — 13 0 59 110.
1 января 2005 года в состав Цюссова были включены посёлки Ранцин (нем. Ranzin) и Ольденбург (нем. Oldenburg).
В настоящее время община подразделяется на 6 сельских округов.
Население
Население Цюссова составляет 1522 человек (по состоянию на 31 декабря 2006). Средняя плотность населения 52 человека на км².
В пределах сельских округов жители распределены следующим образом.
|
|
История
Первое поселение (Ранцин) на территории современного Цюссова возникло в 1228 году. Другие поселения позже включённые в Цюссов появились в начале XV века. Цюссов и все его районы имеют первоначально славянское происхождение, что и отражено в современных названиях районов.
С тридцатилетней войны и до 1815 года Цюссов находился под Шведским господством, а с 1815 года был включён в состав Пруссии.
В 1990 году посёлок вошёл в состав федеральной земли Мекленбург-Передняя Померания.
В 1855 году через деревню была проложена дорога (современное название федеральная дорога 111 (нем. Bundesstraße 111)) из Ярмена в Вольгаст, а в 1863 году железнодорожное сообщение Берлин — Штральзунд. В результате строительства участка железной дороги Цюссов — Вольгаст — остров Узедом посёлок стал важным пересадочным пунктом для туристов путешествующих на курорты Узедома.
В 1945 году, после окончания Второй мировой войны, евангелическая церковь основала в Цюссове своё представительство для ухода за душевнобольными и пожилыми людьми. С самого своего основания и по сей день данная организация является крупнейшим работодателем Цюссова и его окрестностей.
Транспорт
Через посёлок проходит федеральная дорога 111 (нем. Bundesstraße 111 (B 111)), которая через 12 километров в западном направлении примыкает к автобану 20 (нем. Bundesautobahn 20 (A 20))
Цюссов расположен на участке железной дороги Берлин — Штральзунд к которому примыкает ветка Узедомских курортных линий в направлении на Вольгаст, Альбек, Цинновиц и Пенемюнде. Таким образом железнодорожный вокзал (в 2006 году, для увеличения пропускной способности и в целях санации, полностью перепланированы подъездные пути и посадочные площадки) в посёлке Цюссов является важным перевалочным пунктом, объединяющим железнодорожные перевозки федеральной и региональной сети в направлении острова Узедом, что позволяет обеспечить перевозку большого количества туристов в летнее время.
Посёлки побратимы
Достопримечательности
- Замок Ранцин (нем. Schloss Ranzin)
- Вилла Гранито (нем. Villa "Granito") конца XIX века в Ранцине
- Церковь в Ранцине с надгробной плитой рыцаря Хорна (нем. Ritter Horn) (XIV век)
- Церковь в Цюссове с кафедрой (1634 год) и алтарём с изображением двенадцати апостолов
- Переднепомеранский сельскохозяйственный музей в Цюссове
- Могильный курган бронзового века возле Ранцина
- Средневековая башня на холме в Ранцине
- Средневековая башня на холме в Цюссове (в парке)
- Королевский дуб (нем. Königseiche) в Ольденбургском лесу
Напишите отзыв о статье "Цюссов"
Ссылки
- [www.amt-zuessow.de/ Amt Züssow] (нем.)
- [www.zuessow.de/ Gemeinde Züssow] (нем.)
Отрывок, характеризующий Цюссов
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!
В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
