Цявловский, Даниил Иванович

Даниил Иванович Цявловский
Дата рождения	30 октября 1795(1795-10-30)
Дата смерти	12 марта 1870(1870-03-12) (74 года)
Место смерти	Варшава
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	пехота
Звание	генерал-майор
Сражения/войны	Наполеоновские войны, Русско-турецкая война 1828—1829, Польский поход 1831 г.
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1812), орден Святого Владимира 4-й ст. (1828), Золотое оружие «За храбрость» (1829), орден Святой Анны 2-й ст. (1831), орден Святого Георгия 4-й ст. (1831), орден Святого Станислава 1-й ст. (1867).

Даниил Иванович Цявловский (1795—1870) — русский генерал, участник наполеоновских войн и похода 1831 г. против польских инсургентов.

Биография

Даниил Цявловский родился 30 октября 1795 года, происходил из старинного дворянского рода Смоленской губернии.

18 января 1810 года поступил в Дворянский полк, из которого 24 мая 1812 года был выпущен прапорщиком в Полтавский пехотный полк 24 мая 1812 года и участвовал в сражениях при Бородине, Тарутине, Малоярославце, за отличие в котором получил орден св. Анны 3-й степени, и Красном. В кампаниях 1813—1815 гг. он был, между прочим, при блокаде Гамбурга и Суассона.

30 ноября 1820 года назначен старшим адъютантом 9-й пехотной дивизии. После восстания декабристов находился по следствием, однако был оправдан. В турецкую войну 1828—1829 гг. Цявловский отличился при переправе через Дунай у Сатунова и под Исакчи, и за эти дела получил орден св. Владимира 4-й степени с бантом, а за отличие под Силистрией — золотое оружие с надписью «За храбрость». В 1831 г. Цявловский, в чине майора и в должности старшего адъютанта 3-го пехотного корпуса, участвовал в делах против поляков, был при блокаде крепости Замосця и за отличие получил орден св. Анны 2-й степени, а 16 декабря того же года — орден св. Георгия 4-й степени за выслугу 25 лет беспорочной службы (№ 4603 по списку Григоровича — Степанова).

В апреле 1832 года Цявловский назначен был Киевским полицеймейстером и пробыл в этой должности до 1834 г., а 13 декабря этого года назначен презусом Комиссии военного суда над мятежниками; затем Цявловский последовательно был старшим адъютантом главного штаба действующей армии (1835 г.) и дежурным штаб-офицером 4-го пехотного корпуса (1836 г.).

Произведённый в 1843 году в полковники, Цявловский в январе 1846 г. был назначен помощником окружного генерала 10-го округа внутренней стражи, а 1 октября 1864 года произведён в генерал-майоры с назначением помощником начальника местных войск Варшавского военного округа. Состоя в этой должности, он получил в 1867 году орден Святого Станислава 1-й степени и умер в Варшаве 12 марта 1870 г.

По опубликованным в сети материалам ЦГАОР, (ныне ГАРФ), посвящённым восстанию декабристов, Цявловского звали Демьян Иванович и родился он 1 ноября 1893 г. Данная информация вероятно ошибочна и противоречит материалам Половцова, основанным на послужном списке Цявловского и некрологе, опубликованному в газете «Русский инвалид» (1870 г., № 65)

Источники

• Лемюр. Цявловский, Даниил Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869
• «Русский Инвалид», 1870 г., № 65.
• Ежегодник русской армии, 1871 г., часть II, стр. 69.

Отрывок, характеризующий Цявловский, Даниил Иванович

Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?