Цяо Я
| Цяо Я | |
| Личная информация | |
|---|---|
| Пол: |
женский |
| Полное имя: |
Цяо Я |
| Гражданство: | |
| Специализация: | |
| Дата рождения: | |
|
| |
Цяо Я (кит. упр. 乔娅, род. 10 января 1977 года) — китайская гимнастка. Серебряный призер чемпионата мира по спортивной гимнастике 1995 года в командном первенстве; чемпионка Летних азиатских игр 1994 (Хиросима) в многоборье и командном первенстве, а также серебряный призер на бревне; принимала участие в чемпионатах мира по спортивной гимнастике 1994 и 1995 годах, а также на Летних Олимпийских играх 1996 в Атланте.
Спортивная карьера
Несмотря на плохой результат на американском этапе Кубка мира по спортивной гимнастике в 1994 году, Цяо начала свою международную карьеру на высоком уровне, выиграв у её более широко известного товарища по команде Мо Хуэйлань в многоборье на Летних азиатских игр 1994 в Хиросиме, а также, в составе национальной сборной Китая, золото в командном первенстве и бронзой на бревне.
На чемпионате мира по спортивной гимнастике 1994 года Цяо имела относительный успех, заняв десятое место в многоборье и попав в финал соревнований на бревне. По итогам квалификации, она прошла в финал соревнований на бревне с четвертым результатом и имела хорошие шансы побороться за медаль, но в конечном итоге заняла седьмое место из-за падения на снаряде.
В 1995 на чемпионате мира по спортивной гимнастике в Сабаэ (Япония) в составе сборной Китая выиграла серебряную медаль в командном первенстве, уступив сборной Румынии. Также она прошла в финал соревнований на бревне со вторым результатом в квалификации, но, упав со снаряда в начале своего выступления, заняла последнее восьмое место по итогам соревнований.
Успех сборной Китая на чемпионате мира позволил Цяо попасть в национальную сборную на Летние Олимпийские игры в Атланте. Многие поклонники гимнастики и эксперты ожидали, что китайцы бросят вызов сборным США, Румынии и России в командном первенстве. Однако, во время соревнований команда Китая сделала много ошибок, что в конечном счете привело её к четвертому месту на соревнованиях.[1] Цяо также принимала участие в абсолютном первенстве, заняв в финале соревнований 11-ое место.
Вскоре после Олимпиады, Цяо решила закончить свою карьеру спортсменки и теперь работает тренером в Сингапуре.[2]
Напишите отзыв о статье "Цяо Я"
Примечания
- ↑ [www.5kolec.com/gymnastics-artistic/video/article-3147/ Спортивная гимнастика. Атланта 1996. Олимпиада. Женщины. Командный финал имени Керри Страг.. Видео], 5kolec.com (28 сентября 2014).
- ↑ [livingroomscribbles.blogspot.ru/2009/12/golden-future-for-singapore-gymnastics.html A Golden Future for Singapore Gymnastics?], The Living Room (30 декабря 2009).
Отрывок, характеризующий Цяо Я
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.
Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
