Цёге-фон-Мантейфель, Николай Максимович

Николай Максимович Цёге-фон-Мантейфель
нем. Nikolai Zoege von Manteuffel
Дата рождения	17 октября 1827(1827-10-17)
Место рождения	Харми, Эстляндская губерния
Дата смерти	14 июля 1889(1889-07-14) (61 год)
Место смерти	Подбережье близ Витебска ныне Витебская область
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	1-я бриг. 2-й грен. див., 2-я грен. див., 2-й Кавк. арм. корп., 10-й арм. корп.
Сражения/войны	Польский поход 1863 г., Туркестанские походы, Русско-турецкая война 1877—1878
Награды и премии	Орден Святого Станислава 1-й ст. (1871), Орден Святой Анны 1-й ст. (1874), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1879), Орден Белого Орла (1883), Орден Святого Александра Невского (1886)
Связи	Цеге-фон-Мантейфель

Николай Максимович Цёге-фон-Мантейфель (1827—1889) — русский генерал, участник Туркестанских походов и русско-турецкой войны 1877—1878 гг.

Биография

Родился 17 октября 1827 г. в родовом имении «Ней-Харм», в Эстляндской губернии. Получив первоначальное домашнее образование, Цёге поступил в 1842 г. в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров (Николаевское кавалерийское училище); 12 августа 1846 г. из унтер-офицеров этой школы он вступил на службу прапорщиком в Лейб-гвардии Семёновский полк, причём на первых же порах принял участие в походе гвардии к западным пределам Империи в 1849 г., во время Венгерской войны.

В 1850 г. Цёге переведён был в Либавский пехотный полк в чине капитана, а в 1854 г. произведён в майоры и переведён в 5-й Калужский пехотный полк. Командуя батальоном этого полка, он принимал участие в охране берегов Курляндии против соединённых флотов и войск Англии и Франции в войне 1853—1856 гг. Во время усмирения восстания в царстве Польском в 1863 г. он находился с полком в составе войск Виленского военного округа и принимал деятельное участие в поражении шайки Нарбута, 8 апреля, у озера Думля, а 22 апреля отрядом русских войск, под его личным начальством, была разбита шайка Липкевича в Гродненской губернии. За последнее дело Цёге был произведён в полковники и назначен начальником города Белостока с его уездом. За исполнение этой должности в 1863 г. Высочайше повелено было присвоить ему звание почетного гражданина этого города.

В 1864 г. он был переведён в 9-й Ингерманландский князя Меншикова полк, а в 1865 г.— в Великолуцкий полк с назначением в распоряжение Туркестанского военного губернатора.

Сейчас же по прибытии Цёге в Туркестан, он был назначен начальником правого фланга Новококандской (Сыр-Дарьинской) линии. В 1866 году он принимал участие в походе против бухарцев, неоднократно исполнял обязанности начальника полевого штаба. Командуя всей пехотой в нескольких сражениях, в том числе и при Ирджаре, Цёге отличился при взятии крепости Ура-Тюбе, 2 октября, а также 18 октября при штурме Джизака. За отличия оказанные в делах против бухарцев Цёге произведён был 12 ноября 1866 г. в генерал-майоры; в том же году, после отъезда генерала Романовского, он временно исполнял должность военного губернатора Туркестанской области. После прибытия в Ташкент генерал-адъютанта К. П, фон Кауфмана, в 1868 году, Цёге был назначен помощником начальника 2-й гренадерской дивизии, в 1871 г. награждён орденом св. Станислава 1-й степени, а в 1873 г. получил в командование 1-ю бригаду той же дивизии и в следующем году получил орден св. Анны 1-й степени.

В августе 1877 г. он вместе с бригадой выступил на место военных действий против турок и в октябре перешёл во главе своей бригады через Дунай у Зимницы. 2-го ноября он прибыл на позицию обложения Плевны, на левом берегу р. Вида, в д. Дальний Дубняк и вступил в состав западного отряда, под начальство румынского князя Карла. Тотчас по прибытии туда он был назначен начальником передовой линии войск на позиции 6-го участка обложения, которые должны были защищать дорогу из Плевны к Виду. 28 ноября, под командой генерала Ганецкого, Цёге принимал видное участие в сражении, решившем участь турецкой армии; войскам гренадерского корпуса выпала при этом трудная и вместе с тем завидная доля взятия в плен армии Османа-паши; о стойкость гренадер разбилась последняя отчаянная попытка турок прорваться сквозь линию обложения. 25 декабря Цёге с вверенной ему бригадой выступил в Забалканский поход через города Ловчу, Сельви в Габрово.

За отличие в сражении вод Плевной он был 12 апреля 1878 г. произведён в генерал-лейтенанты с назначением в распоряжение главнокомандующего действующей армией, а затем назначен начальником 2-й гренадерской дивизии. За переход через Балканы Цёге в 1879 г. награждён орденом св. Владимира 2-й степени с мечами. С 1880 был начальником 2-й гренадерской дивизии, в 1883 г. был удостоен ордена Белого Орла. В середине 1886 г. он был назначен командиром 2-го Кавказского армейского корпуса, в том же году получил орден св. Александра Невского и затем назначен командиром 10-го армейского корпуса.

Цёге умер 14 июля 1889 г. на своей даче Подбережье, близ Витебска, в похоронен в Москве на Введенском кладбище .

Источники

• Половцов А. А. Русский биографический словарь
• Список генералам по старшинству на 1886 г. СПб., 1886
• Терентьев М. А. История завоевания Средней Азии. Т. 1. СПб., 1903

Отрывок, характеризующий Цёге-фон-Мантейфель, Николай Максимович

«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.