Чувашский государственный институт гуманитарных наук

Чувашский государственный институт гуманитарных наук (ЧГИГН) — старейшее научное учреждение Чувашской Республики. Располагается в Чебоксарах. Организация награждена орденом «Знак Почета» (1980).

Институт проводит комплексные исследования теоретических и научно-прикладных проблем чувашского языка, литературы и фольклора, истории, археологии, этнологии и искусств чувашского народа и социально-экономического развития Чувашской Республики.

Администрация

Директор института — Ю. Н. Исаев, кандидат филологических наук, доцент. Заместитель директора по науке и развитию — Г. А. Николаев, кандидат исторических наук. Заместитель директора по организационной работе и экономике — Э. К. Бахмисов. Ученый секретарь — Л. П. Петров, кандидат филологических наук, доцент.

История становления

17 августа 1930 г. секретариат Чувашского обкома ВКП(б) постановил реорганизовать Совет науки и культуры, основанный в апреле 1928 г., в научно-исследовательский институт. 18 августа 1930 Совнарком Чувашской АССР на базе Совета науки и культуры образовал Чувашский комплексный научно-исследовательский институт. В августе 1932 г. институт подвергся реорганизации: на базе сельскохозяйственного сектора Чувашского комплексного научно-исследовательского института был образован Научно-исследовательский институт социалистической реконструкции сельского хозяйства (просуществовал до 1934 г.). 10 августа 1933 г. Совнарком Чувашской АССР реорганизовал Чувашский комплексный научно-исследовательский институт в два учреждения: Чувашский научно-исследовательский институт промышленности (просуществовал до 1936 г.) и Чувашский научно-исследовательский институт социально-культурного строительства. 25 августа 1938 г. постановлением Совнаркома Чувашской АССР институт был переименован в Чувашский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории. 1 января 1948 г. согласно Постановлению Правительства Чувашской АССР от 14 ноября 1947 г. институт был переведен в ведение Совета Министров Чувашской АССР и стал называться Чувашским научно-исследовательским институтом языка, литературы и истории при Совете Министров Чувашской АССР. В январе 1956 г. был организован сектор экономики. С этого момента институт стал называться Чувашским научно-исследовательским институтом языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Чувашской АССР. 4 мая 1994 г. решением Кабинета Министров Чувашской Республики институт был переименован в Чувашский государственный институт гуманитарных наук. Своё 80-летие институт встретил под названием Государственное научное учреждение «Чувашский государственный институт гуманитарных наук».

К 1 января 1999 года в институте работали 68 человек, в том числе 38 научных сотрудников, из них 3 доктора, 20 кандидатов наук.

К 1 ноября 2010 г. в штате института состоит 85 человек (часть по совместительству): 55 научных сотрудников, в том числе 10 докторов и 29 кандидатов наук, 12 сотрудников без ученой степени, а также 2 лаборанта и 2 лаборанта-исследователя.

Структура института

Научный центр включает 8 научных отделов:

археологии;
искусствоведения;
истории;
литературоведения и фольклористики;
социологии;
чувашской энциклопедии;
этнологии и антропологии;
языкознания,

а также:

редакция словарей и серийных изданий;
редакционно-издательский отдел;
научная библиотека;
научный архив.

Современные научные изыскания

Приоритетной задачей института является развитие фундаментальных научных исследований. В сфере языкознания изучаются проблемы современного чувашского литературного языка, чувашской терминологии, исторического развития чувашского языка, социальное функционирование языка. Ведется работа по созданию машинного фонда чувашского языка и составлению словарей: толкового, топонимического, переводных, справочника новых слов и значений. В области литературоведения, критики и фольклористики основные исследования ведутся в следующих направлениях: составление собраний сочинений классиков чувашской литературы, изучение литературно-творческого процесса, создание 50-томного свода чувашского народного творчества. В области искусствоведения изучаются современное состояние изобразительного, музыкального, театрального искусств, их исторические и национальные истоки, творчество отдельных деятелей культуры и искусства. Важное место занимают исследования по актуальным проблемам истории региона и чувашского народа, таких как: история Чувашии ХХ века, развитие предпринимательства в Поволжье, история городов республики, материальная и духовная культура народа, система народной обрядности, чувашская диаспора в России, антропологический мониторинг населения Чувашии, социальные проблемы развития Чувашской Республики на современном этапе. В 2001 г. подготовлена и издана «Краткая чувашская энциклопедия», в 2006 г. — первый том многотомной чувашской энциклопедии — научного справочного издания универсального характера о чувашском народе и Чувашской Республике, второй том издан в 2008 г., третий том — в 2009 г., издание четвёртого тома запланировано на 2011 г.

Печатные труды института

За годы своей деятельности институт издал более 700 книг, провел около 500 научных конференций и сессий и 130 экспедиций (этнографических, археологических, диалектологических, фольклорных и социологических).

Институт занимается и издательской деятельностью. В последнее время отделом оперативной полиграфии издается ежегодно по 15-20 монографий, сборников статей, словарей и др. В фонде реализации книжной продукции института имеются следующие издания:

Бекшанский П. Рассказы о Сеспеле. Чебоксары, 1999. 68 с.; Рубис Н. Встречи с Сеспелем. Чебоксары, 1999. 86 с.; Кузьмин Г. Брат мой огнекрылый. Чебоксары, 1999. 56 с. (Сувенирный комплект из трех книг (воспоминания П. Бекшанского, Н. Рубис, Г. Кузьмина) в кассете).
Викторов Ю. В. Петр Кипарисов: художник и педагог. Чебоксары, 1999. 214 с.
Иванов В. П. Чувашская диаспора. Этногеографический справочник. Чебоксары, 1999. 316 с.
История Чувашской Республики. Библиографический указатель. Чебоксары, 1996. 401 с.
Классик чувашской литературы Михаил Федоров. Чебоксары, 1998. 144 с. На чувашском языке.
Композитор Александр Васильев: Сборник статей. Чебоксары, 1999. 183 с.
Материалы по этнографии и антропологии чувашей: Сборник статей. Чебоксары, 1999. 192 с.
Овчинников Н. В. Миг между прошлым и будущим. Чебоксары, 1998. 128 с.
Предпринимательство Поволжья: истоки, традиции, проблемы и тенденции развития. Сборник материалов конференции. Чебоксары, 1998. 336 с.
Проблемы национального в развитии чувашского народа: Сборник статей. Чебоксары, 1999. 302 с.
Сто строф из чувашской афористической поэзии. Составитель М. Г. Кондратьев. Чебоксары, 1998. 144 с. На чувашском и русском языках.
Фёдоров Г. И. Художественный мир чувашской прозы. Чебоксары, 1996. 304 с.
Федотов М. Р. Словарь чувашских нехристианских личных имен. Чебоксары, 1999. 148 с.
Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. I—II тома. Чебоксары, 1996.
Чувашское искусство. Вопросы теории и истории: Сборник статей. Вып. 3. Чебоксары, 1997. 256 с.
Чувашское языкознание: Сборник статей. Чебоксары, 1999. 193 с. На чувашском языке.
Экономические реформы и стабилизация производства: Сборник статей. Чебоксары, 1997. 176 с.

Издана 4-хтомная «Чувашская энциклопедия».

См. также

Чувашские словари

Напишите отзыв о статье "Чувашский государственный институт гуманитарных наук"

Ссылки

[www.chgign.ru/ Официальный сайт Чувашского государственного института гуманитарных наук].

Отрывок, характеризующий Чувашский государственный институт гуманитарных наук

На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.

По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.

На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.