Черноморское побережье России

Черномо́рское побере́жье Росси́и (Российская ривьера, Российские субтропики) включает в себя прибрежную полосу в Краснодарском крае от Адлера до Таманского полуострова и, в рамках законодательства России, южное и западное побережья Крымского полуострова от мыса Такиль до Перекопского перешейка. Крымское побережье, как и контролируемая Россией территория Крыма, является объектом территориальных разногласий с Украиной. Значительная часть побережья расположена в субтропической зоне разной степени увлажнения и на бо́льшей части своей протяжённости является курортной зоной.

Длина береговой линии

Длина береговой линии сильно зависит от точности измерений. По разным данным длина черноморского побережья России от Таманского полуострова до Адлера (граница с Абхазией) составляет от 421 до 475 км. Из них порядка 145 км входят в состав Большого Сочи, в том числе пляжная полоса Сочи составляет 118 км — так называемая «Российская ривьера». В марте 2014 года, в связи с событиями на Украине и присоедниением Крымского полуострова к России, Россия получила доступ к 750—километровому участку черноморской береговой линии Крымского полуострова. Территория полуострова Крым в марте 2014 года де-факто была присоединена к России, хотя это и оспаривается Украиной. Таким образом, общая протяженность черноморского побережья РФ достигла около 1,2 тыс. км, что составляет около четверти береговой линии Чёрного моря. По этому показателю Россия теперь уступает Турции, но опережает Украину.

География

Российский участок Черноморского побережья Кавказа расположен в крайней северной части субтропического пояса. Полоса Анапа-Туапсе Черноморского побережья России — один из двух сухих субтропических регионов России, наряду с каспийским побережьем республики Дагестан. Полоса Туапсе—Сочи — единственная в России и самая северная в мире область влажных субтропиков.

В восточной части Черного моря граница между климатическими поясами проходит прямо по цепям Главного Кавказского хребта, то есть Большой Кавказ является естественным препятствием, барьером, разделяющим две различные воздушные массы. К северу от него — умеренный пояс, к югу — субтропический. Горная система Большого Кавказа обостряет границу между ними, затрудняя перенос холодных воздушных масс с севера на юг, в Закавказье, и тёплых с юга на север, в Предкавказье. Горная преграда в виде Большого Кавказа особенно ощутима зимой, когда Предкавказье заполняется холодными массами воздуха, приходящими с севера и северо-востока, а Закавказье защищено от их вторжения.

На крайнем севере береговая линия ЧПР извилистая, низинная, имеется множество болот (дельта Кубани), пресных озёр и солоноватых лиманов — (Витязевский лиман и другие.). Заметны песчаные косы, отмели, наносы, плавни, острова, полуострова (Тамань). После Анапы берега принимают горный характер, имеются две крупные бухты-порты (Новороссийская бухта и Геленджикская бухта). После Геленджика берег имеет ровный характер, прерываясь лишь устьями и конусами выноса небольших рек, стекающих с Кавказского хребта в Чёрное море. Местами берег обрывист и скалист, выделяются Орлиные скалы близ города Сочи и скала Киселёва вблизи города Туапсе. Отличительная особенность Черноморского побережья России — наличие здесь нескольких типов пляжей на относительно коротком 400-километровом участке. Есть здесь и мягкие мелкопесочные, жёсткие крупногалечные, бухтовые и скалистые. В районе Анапы есть пляжи с кварцевым песком.

Климат

Районирование

На Черноморском побережье Кавказа выделяются следующие типы климатов: на участке от Тамани до Анапы умеренный морской, на участке от Анапы до Туапсе — средиземноморский климат (близкий ЮБК Крым), от Туапсе до Адлера и далее за пределы России — субтропический влажный (близкий влажным субтропикам Абхазии, Колхиды, Понта, Аджарии и Грузии). Причиной формирования этих двух различных типов климата является рельеф, точнее — высота гор. До Туапсе их высота не поднимается выше 1,000 м, и они не являются серьёзным орографическим барьером для влагонесущих потоков воздушных масс с северо-запада, после Туапсе высота гор достигает 3 000 и более метров, на западных наветренных их склонах весь год выпадает большое количество осадков.

Умеренный морской климат

Степи. Климат умеренно континентальный, смягченный морем, с жарким летом и мягкой, практически неморозной зимой. Хотя количество осадков очень невелико (в среднем 399 мм/год), засухи здесь не сильны, и летом температуры достигают в среднем 26—30°С. Такой характер обусловлен действием воздушных масс, приносящих, кроме того, осенью максимальное количество осадков (до 600 мм) и выдерживающих температуры зимой около 2—5°С. Таким образом, среднегодовые температуры на Тамани колеблются в пределах 10 — 14°С. Другой особенностью полуострова являются пыльные бури, вызываемые дующими зимой и летом северо-восточными и восточными холодными ветрами. С последними связана также малая высота снежного покрова, выдуваемого с равнин. При наличии кратковременных морозов грунт промерзает на глубину до 5 см. Безморозных дней более 220. Климат предгорий — умеренно континентальный, без резких колебаний суточных и месячных температур.

Субтропический средиземноморский тип

Климат с жарким, сухим летом и мягкой, дождливой зимой. Летом территория находится под преобладающим влиянием субтропических антициклонов, зимой сильно развита циклоническая деятельность. Средние температуры января от +1° до +4°, июля около +23°. Среднегодовая температура +12°-14°. ГКО от 400 до 600 мм; режим осадков — ярко выраженный зимний максимум при летней засушливости. Количество солнечных дней в году — 300 и более.

Для побережья от Новороссийска до Геленджика характерны местные северо-восточные ветры, известные как новороссийская бора (итал. bora, от лат. boreas, греч. boréas — северный ветер), сильный и порывистый ветер, дующий преимущественно в холодное время года вниз по горному склону и приносящий значительное похолодание (в отличие от фёна). Такие ветры наблюдаются в местностях, где невысокий горный хребет граничит с тёплым морем; например, на Адриатическом побережье Балканского полуострова, на северо-западе Черноморского побережья Кавказа между Туапсе и Новороссийском, и особенно в самом Новороссийске (где называется норд-ост), на берегах Байкала (сарма), на Новой Земле и т. п. Бора образуется при вторжениях масс холодного воздуха, который, переваливая невысокий хребет, адиабатически сравнительно мало нагревается и с большой скоростью «падает» по подветренному склону под действием градиента давления и силы тяжести. Бора нередко приводит к катастрофическим последствиям (например, обледенение судов, смерчи, торнадо и др.). В Новороссийске в среднем бывает 46 дней в году с борой (чаще всего с ноября по март); продолжительность отдельной боры 2-3 суток (иногда до 1 недели), а скорость ветра достигает 40 м/сек (на Маркотхском перевале около Новороссийска — 60 м/сек и более).

Субтропический влажный тип

Средние температуры января +5°…+7° градусов (средняя дневная для января +10°), среднеиюльская около +23°, среднегодовая температура +13°-16°. Склоны гор Западного Кавказа — самое влажное место Европы. Так, например, на склонах хребта Ачишхо выпадает более 3000 мм осадков.

На побережье осадков весь год выпадает много, около 2 000 мм, с небольшим плохо выраженным зимним максимумом. Ниже 0 градусов столбик термометра опускается в среднем только раз в 10-15 лет. Абсолютные минимальные температуры для Сочи составляют −13° градусов (Мадрид −12°, Стамбул −9°, Шанхай −12°, Токио −9°). Снег выпадает не ежегодно, устойчивого снежного покрова не образуется.

Для этих районов побережья характерны температурные инверсии. На высоте 100 м над уровнем моря в зимние месяцы температуры часто на 5°-10° выше, чем в низменных местах у самого берега моря, куда из межгорных долин затекает холодный воздух с северо-восточными ветрами. По этой причине плантации цитрусовых, находящихся в районе Сочи у северной предельной границы своего распространения, размещают на склонах на высоте до 100 м; выше по склонам средние январские температуры вновь понижаются.

Сходства

1. положительные зимние температуры;
2. высокие летние температуры;
3. осадки холодного периода — почти исключительно в виде дождя, редко снег;
4. затяжные переходные сезоны, объясняемые отепляющим влиянием моря осенью и охлаждающим — весной.

Так, Сочи считается городом «трёх сезонов» — лето наступает в начале мая, заканчивается в конце октября, плавно перетекая в осень, которая длится с ноября до середины января, уже в феврале, с зацветанием многих деревьев, наступает весна, длящаяся вплоть до конца апреля.

Различия

1. зимние температуры выше к югу от Туапсе;
2. различный режим осадков;
3. осадки в виде снега характеризуются меньшей повторяемостью к югу от Туапсе;
4. абсолютные минимумы температур для Новороссийска — 23 °C, для Сочи — 13 °C.

Различна также и структура высотной поясности к северу и к югу от Туапсе. Юго-восточнее Туапсе набор высотных поясов шире, в районе Новороссийска на Маркхотском хребте их фактически всего два; различна высота климатической снеговой линии — северо-западнее Туапсе она вообще отсутствует ввиду низкой высоты гор; по этой же причине отсутствуют следы четвертичных оледенений в этих районах.

На западных склонах Кавказа в районе Сочи нижний высотный пояс до высоты 800 м занимают широколиственные грабово-буково-дубовые леса с вечнозеленым подлеском и лианами; до высоты 1 500 м лежат хвойно-широколиственные и темнохвойные леса с преобладанием кавказской пихты; до высоты 2 200 м поднимается высотный пояс субальпийских криволесий и редколесий, а ещё выше — альпийские и субальпийские луга; средняя высота климатической снеговой границы 2 800 м, выше которой расположен нивальный пояс.

Природа

Реки

Реки и ручьи Черноморского побережья России коротки, но многоводны. Питание — дождевое, подземное, в южной части — снеговое и ледниковое. Общий годовой сток пресной воды в Чёрное море достигает 7,5 км³. Выходы минеральных источников имеются практически по всему Черноморскому побережью: у Красной Поляны, близ Геленджика, Анапы, а также по рекам северного склона: Убин, Афипс, Белой.

Список крупнейших рек черноморского побережья России:

Гостагайка Анапка Москага Сукко Дюрсо Озерейка Цемес Дооб Яшамба Адербиевка Джанхот Бетта

Вулан Джубга Шапсуго Нечепсуго Ту Кабак Понежина Колихо Туапсе Деде Шепси Шуюк

Макопсе Аше Куапсе Цусхеадж Чухукт Чимит Шахе Якорная Щель Буу Хобза Лоо Дагомыс

Псахе Сочи Бзугу Мацеста Агура Хоста Большая Херота Мзымта Псоу Псезуапсе

Флора

Современная флора Черноморского побережья России является его наиболее яркой, отличительной чертой, своего рода визитной карточкой, поражая пестротой цветовой гаммы и видовым разнообразием. При этом большинство так называемых субтропических видов акклиматизированы здесь совсем недавно — в конце XIX — начале XX века, то есть являются интродуцентами. Лишь небольшое количество самых морозоустойчивых видов являются автохонными. В основном это кустарники подлеска: лавровишня, падуб, самшит, несколько видов рододендронов и некоторые другие. Большинство влаголюбивых теплолюбивых видов погибло в период первого оледенения. Леса ЧПР до массовой акклиматизации субтропических и тропических видов носят в целом общероссийский листопадный характер, но, по мере всемирного потепления, они принимают всё более субтропический вид, соответствующий современному климату региона. Искусственные вечнозеленые насаждения появились здесь в конце XIX века, поначалу в парках, ботанических садах и оранжереях. Во второй половине XX века многие из них одичали и распространились за пределы парков и оранжерей: веерные пальмы, лавр, средиземноморские калины, китайские бирючины, лох колючий, эвкалипты, разнообразные лианы, чай, цитрусовые и другие.

В северной болотистой части близ Дельты Кубани многочисленны заломы камыша и тростника, плавни. Далее к югу более ярко выражена высотная поясность. Причерноморская низменность, речные долины и горные склоны Кавказа до высоты 200—300 метров покрыты субтропическими вечнозелеными, далее смешанными и хвойными горными лесами. Сухой средиземноморский климат северной половины Черноморского побережья благоприятен для выращивания таких теплолюбивых культур как грецкий орех, виноград, каштан, гранат, хурма, ежевика, розмарин, персики, абрикосы и др. Ближе к югу, во влажных условиях сочинских субтропиков растут цитрусовые (мандарины и лимоны), различные виды магнолий (обыкновенная, японская и др), тюльпановые деревья, лавр, агава, юкка, пальмы, акклиматизированные виды эвкалиптов, чайные кусты, произрастают мирт, рододендрон, бамбук, мимоза, азалия, всю зиму могут цвести холодоустойчивые анютины глазки и др. В августе поверхность Черного моря светится. Это продукт жизнедеятельности фосфоресцирующей черноморской водоросли под названием ноктилюка (по-русски ночесветка).

Фауна

Виды-эндемики: тур западно-кавказский (тур Северцова), прометеева мышь, кавказский улар (горная индейка), кавказский тетерев, кавказская гадюка (змея Кознакова) и др.

Акклиматизированные виды и инвазивные виды: алтайская белка и енотовидная собака (выпущены в 1937—1940 годах), а позже — североамериканский енот, ондатра, нутрия (1960-е 1970-е).

В горах встречаются кавказский медведь, рысь, кабан, дикий кот, кавказский благородный олень, косуля, зубробизон, тур. В ущельях живут ужи и медянки, черепахи. В реках и ручьях обитают норки, выдры, а из птиц — оляпка. В дельте Кубани и на лиманах много водоплавающей птицы, повсеместно встречаются чайки. В горных реках и ручьях встречается форель. В водах Чёрного моря водятся дельфины.

Бабочки: траурница, адмирал, парусник, крапивница, ночной бражник, крупные богомолы (до 10 см в длину). В конце мая — начале июня, когда ночи на побережье становятся уже достаточно тёплыми и влажными, на большей части Черноморского побережья появляются крупные светлячки.

История

Черноморское побережье России было заселено древними людьми очень давно. Так называемая Дольменная культура распространилась здесь ещё за 2-3 тысячи лет до нашей эры. Необычные сооружения — дольмены — в большом количестве встречаются именно на черноморском побережье России. Во времена ранней античности с севера сюда заходили сарматы, и, по-видимому, скифы, торговали с ними на своих судах древние греки, которые несмотря на своё постоянное присутствие всё же не образовали здесь многочисленных поселений. Побережье было в некоторой степени затронуто древнегреческой колонизацией, а затем и косвенным влиянием Римской империи в период её наивысшего могущества.

Различные адыгские племена (шапсуги, натухайцы и др.), сейчас немногочисленные по причине кровопролитной Русско-Кавказской войны, в ходе которой на родной земле осталось около 5 % адыгов, являются автохтонным населением этого региона. Христианское влияние Византии в раннефеодальный период сменилось контролем мусульманской Османской империи после XV века, распространившей среди местного населения ислам. Адрианопольский мирный договор 1829 года, заключённый между проигравшей Османской империей и победившей Российской империей узаконил передачу ЧПР последней, хотя российская армия в ходе различных русско-турецких войн трижды захватывала Анапу в 1791, 1808, 1828 годах. После 1830-х годов началось заселение края славянскими переселенцами (русские, украинцы), хотя первое славянское государство (Тмутараканское княжество) сложилось в северной части ЧПР ещё в 944—965 годах и просуществовало до начале XII века.

Национальный состав

Современный национальный состав населения побережья довольно разнообразен. Преобладают русские (70 %), проживают также армяне, численность которых значительно возросла в связи с иммиграцией из Армении в 1990-е годы, заметны украинцы, грузины, греки и др.

Понтийские греки были довольно многочисленны после массового бегства их из Османской империи в начала XX века. Сталинские репрессии, а затем и массовая репатриация в Грецию после распада СССР значительно сократили их число.

Шапсуги (один из адыгских народов), которых осталось не более 4 тысяч человек, компактно проживают в нескольких аулах в Туапсинском районе.

Экономика

Благоприятный климат побережья сказывается на хозяйственной деятельности человека. В сельском хозяйстве развито: чаеводство (самые северные чайные плантации в мире), субтропическое плодоводство, в том числе возделывание цитрусовых. Черноморское побережье России — крупнейшая в стране зона внутреннего пляжного туризма, детского туризма (пионерский лагерь «Орлёнок») и спортивного туризма (комплекс Красная Поляна). На Черноморском побережье представлены все существующие виды отдыха и туризма: семейный, детский, активный, экстремальный, корпоративный, лечебный, ознакомительный. За годы Советской власти и в последнее время создана развитая инфраструктура.

Спорт

Черноморское побережье Кавказа представляет огромные возможности для занятия разнообразными видами спорта, в том числе и экстремальными: альпинизм, скалолазание, плавание, дайвинг, виндсерфинг, яхтинг, парапланеризм, водные лыжи, кайтсерфинг, аквабайк, полёты на парапланах над морем, катания на водных аттракционах, таких как «банан» или «таблетка». В 1990-е и 2000-е годы построено большое количество аквапарков, отремонтировано большое количество детских лагерей. Каньонинг, рафтинг и джиппинг, пешие походы с ночёвками и без, отдых «дикарями», прогулки на лошадях, катание на катамаране и кораблях, рыбалка и охота. В высокогорьях можно заниматься зимними видами спорта большую часть года, а на побережье — летними практически круглый год.

См. также

• Балтийская коса
• Каспийское побережье России
• Куршская коса
• Российское побережье Японского моря
• Черноморское побережье Болгарии
• Черноморское побережье Румынии
• Южный берег Крыма
• Турецкая ривьера
• Ривьера
• Французская ривьера

---

Литература

• Берг Л. С. Географические зоны Советского Союза. Том II. — М.: Государственное издательство географической литературы, 1952.
• Ворошилов В. И. Топонимы Российского Черноморья: (История и этнография в географических названиях). — Майкоп: Качество, 2005. — 264 с.
• [bse.sci-lib.com/article122005.html Черноморские проливы] — статья из Большой советской энциклопедии
• Погода и климат: мониторинг погоды и климата России, СНГ и мира. [pogoda.ru.net/climate/37171.htm]

Ссылки

• [www.ab.ru/~slava/sochi/persons/k_greenbeads.htm/ Флора ЧПР]
• [photosochi.ru/fotoalbom-kuban-s-vysoty/ Фотоальбом «Кубань с высоты»]

Отрывок, характеризующий Черноморское побережье России

Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.