Чабановский, Михаил Иванович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Чабановский Михаил Иванович»)
Перейти к: навигация, поиск
Михаил Чабановский
Имя при рождении:

Михаил Иванович Цыба

Дата рождения:

18 сентября (5 сентября) 1910(1910-09-05)

Место рождения:

с. Лиговка, Константиноградский уезд Полтавской губернии Российской империи (ныне Сахновщинский район, Харьковская область, Украина)

Дата смерти:

4 апреля 1973(1973-04-04) (62 года)

Место смерти:

Киев

Гражданство:

Род деятельности:

прозаик, публицист, журналист

Годы творчества:

1955— 1973

Направление:

соцреализм, экология

Жанр:

проза

Язык произведений:

украинский

Награды:

Михаил Иванович Чабановский (настоящая фамилия — Цыба) (укр. Михайло Іванович Чабанівський ; 1910—1973) — украинский советский писатель, журналист, публицист.

Один из первых украинских литераторов своим творчеством и деятельностью, выступивших в защиту окружающей природы.





Биография

Родился в бедной крестьянской семье. В 1930 окончил педагогический техникум. Учился на заочном отделении Ленинградского университета.

З 1930 работал в средствах массовой информации. Участник Великой Отечественной войны. Начинал войну рядовым бойцом, закончил майором. Сначала был солдатом, потом фронтовым корреспондентом.

После войны работал заведующим отделом прозы журнала «Вітчизна». Проживал в Киеве в доме Ролит (1956—1973).

Творчество

Дебютировал как поэт в 1931 году на страницах журнала «Робсількор». В 1933 опубликовал поэму «Азовсталь» в газете «Червоний боєць». Писать прозу молодой поэт начал в годы Великой Отечественной войны.

Автор повестей и романов, сборников рассказов, очерков и новелл. Рассказы для детей и юношества М. Чабановского часто печатались в журналах «Барвинок», «Пионерия», «Смена».

Основная тема произведений — события минувшей войны, героизм советского народа, индустриализация страны, трудовые будни украинского села и героика шахтёрского труда. Тематика детских произведений автора разнообразна. Писатель переносит читателей в послереволюционные годы, рассказывает о жизни сельской детворы после войны. Ряд рассказов посвящён школьной учёбе, труду, досугу детей.

Ряд книг посвящён борьбе за охрану природы. Немало страниц произведений М. Чабановского проникнуты любовью к родной земле, к её богатству и красоте. Многие из своих книг (роман «Течет вода в синее море», повести «Стоит явор над водой», «Лебединая сага», сборники рассказов) писатель целиком посвятил изображению образов людей, которые отдают свою жизнь высокому служению родной земле, сохранению её лесов, рек, птиц, зверей, решительно борются против браконьеров, обывателей, бездушных сокрушителей природы.

Писал в лирико-эпической стилевой манере.

Избранные произведения

  • «Свіжа скиба» (сборник рассказов, 1949),
  • «Сказочный край» (сборник новелл, «Казковий край», 1951),
  • «Под звездами балканскими» (сборник рассказов, «Під зорями балканськими», 1951, рус. пер. 1952)
  • «Первые восходы» (сборник, «Перші сходи», 1952),
  • «Балканская весна» (роман, ч. 1—3, 1954—1960),
  • «Степной цвет» (сборник рассказов, «Степовий цвіт», 1956),
  • «Каменное небо» (повесть, «Кам’яне небо», 1958),
  • «Стоит явор над водою» (повесть, «Стоїть явір над водою», 1959, рус. пер. 1962),
  • «Катюша» (повесть, 1960),
  • «Зелёная чаша» («Зелена чаша», 1960),
  • «Садик вишнёвый у хаты» (книга очерков, «Садок вишневий коло хати», 1961),
  • «Дорогами великой судьбы» (книга путевых заметок, «Шляхами великої долі», 1961),
  • «За полчаса до счастья» (повесть, «За півгодини до щастя», 1963);
  • «Течет вода в сине море» (роман, «Тече вода в синє море», 1961, рус. пер. 1966),
  • «Тайна розового потока» (повесть, «Таємниця рожевого потоку», 1964)
  • Третий горизонт (повесть, «Третій горизонт» , 1965),
  • «Дорога домой» (повесть, «Дорога додому», 1966),
  • «Бережём родную природу» (книга очерков, «Оберігаймо рідну природу», 1968),
  • «Журавлинка» (1972),
  • «Завещание» (повесть, «Заповіт», 1972)
  • «Сидор Ковпак. Биографическая повесть» ("Сидір Ковпак. Біографічна повіст"ь. Литературная редакция М. Чабановского, 1973),
  • «Деревій» (повесть, 1973) и др.

Произведения прозаика переведены на многие языки народов СССР.

Награды

Учреждена литературная премия им. М. Чабанивского.

Напишите отзыв о статье "Чабановский, Михаил Иванович"

Ссылки

  • [www.chl.kiev.ua/default.aspx?id=1357 Чабанівський Михайло Іванович] (укр.)

Отрывок, характеризующий Чабановский, Михаил Иванович

Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.