Чаба, Петер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Петер Чаба
рум. Péter Csaba
Дата рождения

7 ноября 1952(1952-11-07) (71 год)

Место рождения

Клуж

Страна

Румыния

Профессии

скрипач, дирижёр

Инструменты

скрипка

Петер Чаба (рум. Péter Csaba; род. 7 ноября 1952, Клуж) — румынский скрипач и дирижёр, представитель венгерского меньшинства в Румынии.





Биография и карьера

Учился в Клуже, затем в Бухаресте. Получил как скрипач несколько международных премий, включая премию Паганини (Италия). Как дирижёр работал в разных странах мира — в Германии, Швеции, Сингапуре, Чехии, Венгрии, Португалии и др. С 1983 года живёт в Лионе. Был художественным руководителем Музыкального фестиваля в Кухмо (Финляндия) и фестиваля «Лапландия» (Арьеплуг, Швеция). Создал в Швеции камерный оркестр Musica Vitae (1993—2000), с которым гастролировал по всей Европе, организовал в Швеции же международный фестиваль EuroMusica Vitae. Возглавляет кафедру в лионской Академии музыки (с 1996). В 1996—2010 гг. художественный руководитель Безансонского оркестра Франш-Конте. Основатель камерных оркестров «Солисты» (Лион) и «Виртуозы Кухмо».

Творческое сотрудничество

С Чабой работали такие исполнители мирового уровня, как Мария Типо, Пьер Фурнье, Джеймс Голуэй, Кристиан Циммерман, Петер Франкл, Наталия Гутман, Чон Кён Хва, Золтан Кочиш и др.

Оценки критики

Репертуар Чабы-дирижёра чрезвычайно широк — от Баха и Гайдна до Барбера и Линдберга, но его имя принято связывать прежде всего с музыкой XX—XXI веков. Его исполнение «Камерной симфонии» Шостаковича (op. 110ª) признано эталонным.

Напишите отзыв о статье "Чаба, Петер"

Ссылки

  • [www.jmpmusic.fi/taiteilijat.htm Краткая биография] (фин.)

Отрывок, характеризующий Чаба, Петер

– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.