Чад

Республика Чад
République du Tchad
جمهورية تشاد
Jumhūriyyat Tshād

Флаг Герб
Девиз: «Unité, Travail, Progrès" (фр. Единство, труд, прогресс)»
Гимн: «La Tchadienne»
Дата независимости	11 августа 1960 (от Франции)
Официальные языки	французский и арабский
Столица	Нджамена
Крупнейшие города	Нджамена, Мунду, Сарх
Форма правления	Президентская республика
Президент Премьер-министр	Идрис Деби Кальзеубе Пахими Деубе
Территория • Всего • % водной поверхн.	20-я в мире 1 284 000 км² 1,9
Население • Оценка (2013) • Плотность	▲11 193 452 чел. (74-е) 8,72 чел./км²
ИЧР (2013)	▲ 0,340 (низкий) (184-е место)
Валюта	Франк КФА
Интернет-домен	.td
Телефонный код	+235
Часовой пояс	+1

Чад — государство в Центральной Африке. Столица — Нджамена. Не имеет выхода к морю. Граничит на западе с Нигером, Нигерией, Камеруном, на юге с Центральноафриканской Республикой, на востоке с Суданом и Ливией на севере.

История

Доколониальный период

Около 6 тысяч лет назад на территории современного Чада жили негроиды, занимавшиеся охотой.

В IX веке возле озера Чад возникло государство Канем, которое в XII—XIII веках занимало обширную территорию от нагорья Тибести на севере до районов южнее озера Чад.

С XI века началась арабская исламизация, в первую очередь ислам принимала правящая верхушка Канема.

В конце XIV века государство Канем прекратило существование, в XVI веке восточнее озера Чад образовалось государство Вадаи, южнее — государство Багирми. Они постоянно воевали между собой и против соседей, захватывая рабов, часть которых продавалась в Османскую империю (Багирми было основным поставщиком рабов-евнухов в империю).

В конце XIX века части Вадаи и Багирми вошли в состав государства Раббаха.

Колониальный период

См. также: История почты и почтовых марок Чада

В 1899 году Франция начала колонизацию в районе озера Чад. В апреле 1900 года французы разгромили армию Раббаха. Область была объявлена французской территорией, в 1904 году включена в состав французской колонии Убанги-Шари.

Завоевание некоторых районов современного Чада французами продолжалось до 1914 года. В 1920 году военную администрацию заменили гражданской. Опорой администрации стала знать племени сара, которая приняла католическую веру.

Во время Второй мировой войны с территории Чада союзники вели военные операции против немецко-итальянских войск в Ливии. Так, в начале 1941 года из Чада против итальянских войск в Ливии выступила колонна французских войск, в составе которых были солдаты-чадцы.

В 1946 году Чад получил статус заморской территории Франции. В ноябре 1958 года Чад получил статус автономной республики в составе Французского сообщества.

Период независимости

См. также: Первая гражданская война в Чаде

См. также: Вторая гражданская война в Чаде

11 августа 1960 года республика Чад получила независимость от Франции.

Президентом и премьер-министром Чада стал Франсуа Томбалбай, из племени сара, глава Прогрессивной партии Чада. В 1962 году Томбалбай запретил все иные партии, кроме его собственной.

Томбалбай поставил под свой контроль всю экономику страны — все предприятия сделал государственной собственностью, ввёл планирование экономики. Для закрепления этого контроля Томбалбай сформировал в 1964 году военизированную организацию — «Движение чадской молодёжи».

С середины 1960-х годов начались массовые выступления населения северных районов Чада против экономической и социальной политики властей Томбалбая. В 1966 году была создана партизанская организация Фронт национального освобождения Чада (ФРОЛИНА), имевшую цель свержения Томбалбая. Для борьбы против партизан Томбалбай попросил в 1968 году ввести в Чад французские войска.

В начале 1970-х годов в Чаде значительно ухудшилось экономическое положение, в том числе из-за военных действий против партизан и многолетней засухи. Поголовье скота уменьшилось вдвое, резко сократилось производство сельскохозяйственной продукции. Население многих районов страны голодало.

В апреле 1975 года был совершён военный переворот, в ходе которого Томбалбая убили. Власть перешла к главе военной хунты бригадному генералу Феликсу Маллуму. Он попытался прекратить войну между севером и югом Чада, и в 1978 году поделил власть в стране между собой (в качестве главы государства) и одним из предводителей партизан — Хиссеном Хабре (в качестве главы правительства).

Но уже в феврале 1979 года произошёл вооружённый конфликт между правительственными войсками Маллума и отрядами Хабре. В марте того же года власть в стране захватил главный предводитель ФРОЛИНА — Гукуни Уэддей. Маллум и Хабре были отстранены от верховной власти, но не убиты (Хабре даже в ноябре получил пост министра обороны Чада в правительстве Уэддея, однако уже в марте 1980 года он начал боевые действия против войск Уэддея).

В декабре 1980 года Ливия ввела в Чад контингент своих вооружённых сил, включая танки. Ливийский лидер Муаммар Каддафи и Уэддей объявили о создании объединённого ливийско-чадского государства.

В декабре 1981 года в Чад были посланы межафриканские войска (из Нигерии, Заира, Сенегала), но война в Чаде продолжалась. В 1987 году отряды Хабре разгромили войска Уэддея и ливийцев.

В декабре 1990 года столицу Чада заняли отряды генерала Идриса Деби, бывшего командующего армией Хабре. Деби стал на долгое время президентом Чада, каждые 5 лет выигрывая выборы. В том же году принята новая конституция.

Государственное устройство

Глава государства — президент, одновременно является главнокомандующим вооружёнными силами. В соответствии с поправками к Конституции, принятыми на референдуме 6 июня 2005 года, президент избирается всеобщим прямым и тайным голосованием сроком на 5 лет и может переизбираться неограниченное число раз. Нынешний президент — генерал-лейтенант Идрис Деби, с декабря 1990 года.

Законодательная власть принадлежит Национальному собранию. Состав — 155 депутатов, избираются всеобщим прямым и тайным голосованием сроком на 4 года. Последние выборы в законодательный орган состоялись в апреле 2002 года. Принятые в 2005 году поправки к Конституции упразднили верхнюю палату парламента — Сенат.

Внутриполитическое положение в Чаде характеризуется вооружёнными столкновениями между африканской и арабской частью населения и междоусобными трениями в самих группах по социальным, политическим и экономическим мотивам. В республике с начала 90-х действуют несколько антиправительственных группировок, периодически заключающих и разрывающих мирные соглашения с правительством; установлению прочного мира мешает значительная склонность оппозиции к фракционализму. Из числа крупных оппозиционных движений «Объединение сил за демократию и развитие», считавшееся крупнейшим и самым сильным из таковых в начале 90-х годов, представляет сторонников Хабре, «Вооруженные силы за федеральную республику» претендует защищать интересы южан, «Чадское движение за справедливость и демократию» заявляет о своих намерениях добиться большего представительства в государственном аппарате для этнических групп севера страны. На востоке Чада обстановку дестабилизирует вооружённый конфликт в западном суданском регионе Дарфур, в результате которого в Чад мигрировало до 200 тыс. дарфурских беженцев; кроме того, территорию Чада дарфурские повстанцы используют как свою тыловую базу. В то же время в Дарфуре часто укрываются чадские повстанцы.

Государственные праздники

• 1 января — Новый год
• подвижная дата — Табаски (африканское название мусульманского праздника Ид аль-адха — курбан-байрам)
• подвижная дата — Чистый понедельник
• 1 мая — День труда
• 11 августа — День независимости (1960)
• подвижная дата — Рамадан (Ид аль-фитр, ураза-байрам), мусульманский праздник разговения
• 1 ноября — День всех святых
• 28 ноября — День провозглашения республики
• 1 декабря — День свободы и демократии
• 25 декабря — Рождество

Внешняя политика

Примечательно, что Чад ещё до конца не избавился от пережитков колониальной системы, в то время как внешняя политика чадского правительства становится все более и более унитарной. На протяжении 70-80-х годов XX века внешняя политика Чада была сосредоточена на разрешении диспутов с соседями, что часто выливалось во взаимную поддержку повстанческих групп.

После обретения независимости Чад в значительной степени зависел от внешнего финансирования, в основном предоставляемого западными странами, в первую очередь США и Францией, что в большой мере повлияло на его внешнеполитическую ориентацию.

Вооружённые силы

Вооружённые силы Чада состоят из сухопутных войск, жандармерии и военно-воздушных сил. Предназначенны для защиты свободы, независимости и территориальной целостности государства.

Административное деление

Страна разделена на 22 региона. Административное устройство изменилось в 2008 году, до этого было 18 префектур.

Крупнейшие города (данные на 2010 год):

• Нджамена (792 440 человек)
• Мунду (148 544 человека)
• Сарх (112 674 человека)
• Абеше (81 530 человек).

Физико-географическая характеристика

Территория Чада — в основном плоская равнина. Северная часть — в пределах пустыни Сахары. На севере — нагорье Тибести с высшей точкой страны — 3415 м. На северо-востоке — плато Эрди и Энеди (высота до 1450 м), на юго-востоке — массив Вадаи (высота до 1666 м).

Климат северной части страны — тропический пустынный. Южной части — экваториально-муссонный.

На севере страны нет постоянных рек. На юге густота речной сети значительна. Главная река Шари, впадающая в озеро Чад, судоходна. Реки широко разливаются в сезон дождей, затопляя огромные пространства и превращая их в сплошные болота, а в сухой сезон сильно мелеют.

Ландшафт северной, сахарской части страны — каменистые пустыни, почти лишённые растительности, чередуются с песчаными пустынями, имеющими скудную растительность (тамарикс, низкорослые акации, верблюжья колючка). В оазисах — финиковые пальмы, выращивают виноград и пшеницу. Южнее, в зоне сахеля, полупустыни и опустыненные саванны с разреженным травяным покровом и зарослями колючих кустарников (в основном акаций), встречаются пальмы дум и баобабы. На крайнем юге — типичные саванны с высоким злаковым покровом и леса. В поймах рек и по берегам озёр — обширные травяные болота.

Фауна пустынь бедна. В саваннах много крупных млекопитающих — слоны, носороги, буйволы, жирафы, антилопы. Из хищных — львы, леопарды, шакалы, гиены. Некоторые животные саванн встречаются на окраине пустынной зоны. В верхнем течении реки Шари встречаются обезьяны (павианы и колобусы). Многочисленны змеи и ящерицы, насекомые.

Население

См. также: Языки Чада

Численность населения — 10,5 млн (оценка на июль 2010 года).

Годовой прирост — 2 %.

Рождаемость — 40 на 1000 (фертильность — 5,2 рождений на женщину);

Смертность — 16 на 1000 (младенческая смертность — 97 на 1000);

Эмиграция — 4 на 1000;

Средняя продолжительность жизни — 47 лет у мужчин, 49 лет у женщин;

Заражённость вирусом иммунодефицита (ВИЧ) — 3,5 % (оценка на 2007 год).

Крупнейшие народности: сара (28 %) и арабы (12 %), всего проживает свыше 200 этнических групп (по переписи 1993 года).

Языки — французский и арабский официальные, на юге распространены языки сара, всего в стране 120 языков и диалектов.

Грамотность — 40 % мужчин и 12 % женщин (оценка 2000 года).

Городское население — 27 % (в 2008 году).

Религиозный состав

См. также: Протестантизм в Чаде

Большинство жителей Чада — мусульмане (57,8 %). В стране преобладает ислам суннитского толка маликитского и шафиитского мазхаба. На севере страны распространено влияние ордена кадырия, на юге — тиджания, в ряде регионов страны есть сенуситы.

Христиане составляют уже 40 % населения страны (в 1970 — 23 %). Самыми крупными христианскими конфессиями являются католики (2,5 млн), евангельские христиане из Евангелической церкви Чада (437 тыс.), плимутские братья (300 тыс.) и пятидесятники (187 тыс.).

Численность верующих местных традиционных верований неуклонно сокращается. Определённого успеха в Чаде добились приверженцы веры бахаи (98 тыс.). Численность агностиков и атеистов в 2010 году была оценена в 6,5 тыс. человек.

Экономика

Природные ресурсы — месторождения нефти, бокситов, урана, золота, берилла, олова, тантала, меди.

ВВП на душу населения в 2009 году — 1,6 тыс. долл. (196-е место в мире). Ниже черты бедности — 80 % населения. Чад сильно зависит от иностранной помощи и инвестиций.

Преобладает сельскохозяйственный сектор (57 % ВВП) — 80 % работающих занято натуральным хозяйством, в основном разведением скота (овцы, козы, верблюды). Также культивируются хлопчатник, сорго, просо, арахис, рис, картофель.

С конца 2003 года началась существенная добыча нефти, с 2004 года нефть экспортируется. В развитии нефтедобывающей отрасли активно участвуют американские компании и Китай. В 2013 нефтедобыча составила 5,0 млн тонн (94,0 тыс. баррелей в день).

Промышленность — добыча нефти, обработка хлопка, обработка мяса, пивоварение, производство мыла и сигарет.

Внешняя торговля

Экспорт — 4,3 млрд долл. в 2008 году — сырая нефть, скот, хлопок.

Основные покупатели — США 90,1 %, Тайвань 2,9 %, Япония 2,2 %, Франция 1,5 %.

Импорт — 1,9 млрд долл. в 2008 году — промышленная продукция, продовольствие, текстиль.

Основные поставщики — Франция 17,6 %, Камерун 14,8 %, Китай 9,9 %, Украина 9,6 %, США 7,7 %, Германия 5,6 %.

Входит в международную организацию стран АКТ.

Здравоохранение

В Чаде очень неблагополучно обстоит дело со здравоохранением. Распространены инфекционные и паразитарные болезни. Нехватка чистой питьевой воды (постоянный доступ к ней имеют около 27 % населения) приводит к вспышкам кишечно-инфекционных заболеваний. Средняя продолжительность жизни — 48 лет. В 2000 доступ к медицинскому обслуживанию имели 29 % населения, расходы на здравоохранение составили 3,1 % от ВВП. В 2003 насчитывалось 200 тыс. больных СПИДом и ВИЧ-инфицированных, умерли 18 тыс. человек. Темпы роста заболеваемости СПИДом составляют 4,8 % в год (2003). Кадры врачей готовятся за рубежом и на медицинском факультете университета в г. Нджамене. Лечебные учреждения есть только в больших городах вроде Нджамены и Абеше и представлены в основном учреждениями Красного Креста, в которых работают врачи-французы. В Нджамене имеется частный госпиталь второго уровня (hospital level 2 по классификации ООН).

Образование

См. также: Наука в Чаде

Создание протестантских школ на юге Чада в 1920-е годы, является началом прихода западного образования в страну. С самого начала колониальная администрация установила требования, чтобы всё обучение шло на французском языке, за исключением религиозных классов. Стандартный учебный план был доступен для всех желающих за счёт государственных субсидий.

Образование в Чаде было сосредоточено на начальном обучении. До 1942 года студенты Чада, которые желали получить среднее образование, вынуждены были пойти учиться в школы в Браззавиле, Республика Конго. Государственные средние школы были открыты в Чаде в 1942 году, но школьная программа не была сертифицирована до середины 1950-х годов.

После обретения независимости в 1960 году, правительство установило цель обеспечить всеобщее начальное образование, и посещаемость школы была сделана обязательной до достижения двенадцати лет. Тем не менее, разработка стандартных учебных программ была затруднена для большого числа школ, тем, что существовали двух и трёхлетние учебные учреждения, наряду со стандартными пяти и семилетними колледжами и лицеями, предпочтение населением общеобразовательных школ — мусульманскими. Тем не менее, к середине 1960-х годов 17 % учеников в возрасте от шести до восьми лет учились в школах. В мусульманских школах преподавали предметы на арабском языке. Первая мусульманская школа в Чаде — Ecole Mohamed Illech, была основана в 1918 году.

Несмотря на усилия правительства, в целом уровень образования в стране оставался низким в конце первого десятилетия независимости. В 1971 году около 88 процентов мужчин и 99 процентов женщин в возрасте старше пятнадцати лет не умели читать, писать или говорить по-французски (в то время это был единственный официальный государственный язык); уровень знания арабского языка составлял 7,8 %. В 1982 году общий уровень грамотности составлял около 15 %. Основные проблемы, препятствующие развитию образования в Чаде после обретения независимости: недостаточное финансирование и ограниченное количество учителей. Перенаселенность является серьёзной проблемой, в некоторых классах учится до 100 учеников. В годы после обретения независимости многие учителя начальной школы обладали недостаточной квалификацией. На уровне средней школы ситуация была ещё хуже.

В 1970-х и 1980-х годах Чад добился значительного прогресса в решении существующих проблем в образовании. Была разработана программа по подготовке учителей для начальных школ. На уровне средней школы всё большее число чадцев стали занимать свои места в рядах преподавателей. Кроме того, в 1971-72 годах был открыт университет в Нджамене.

Другая проблема заключалась в том, что французские учебные программы для школ Чада были неэффективными. Преподавание в начальных школах велось на французском языке, хотя большинство учеников не говорили по-французски, когда они пошли в школу. Кроме того, академические программы, унаследованные от французов, подготавливали студентов по тем специальностям, которые не были востребованы в Чаде. Начиная с конца 1960-х годов правительство пыталось решить эти проблемы. Модель школы по французскому образцу классического образования была заменена на новую, которая учила детей жить в условиях африканского государства.

Гражданская война в Чаде разрушила все успехи правительства в реформе образования. Отсутствие безопасности в обширных регионах страны повлекло за собой отказ учителей ехать работать из столицы на периферию. Кроме того, война повлекла за собой хаос в стране и дети перестали регулярно посещать занятия в школах. Правительство тратило ресурсы для победы в войне и практически прекратило финансировать образование. Наконец, насилие в стране напрямую сказывалось на преподавателях и студентах.

После окончания войны правительство приложило значительные усилия для преодоления проблем в образовании. В 1983 году Министерство планирования и реконструкции сообщило, что открытие школ в 1982-83 учебном году было самым успешным с момента начала войны в 1979 году. В 1984 году университет Нджамены снова заработал.

В 2005 году в Чаде вновь разразилась гражданская война, финансирование различных сфер экономики было свёрнуто в пользу вооружённых сил.

Культура и искусство

• Кинематограф Чада
• Музыка Чада
• Транспорт в Чаде
• Туризм в Чаде

СМИ

Государственная телерадиокомпания - ONRTV (Office National Radio et Télévision Tchadien - "Национальное управление Чадского радиовещания и телевидения") создана 10 августа 1963 года, включает в себя радиостанцию Radio Tchad (запущен SORAFOM в 1956 году) и телеканал Télé Tchad (запущен в 1987 году).

Ссылки

• [www.krugosvet.ru/enc/strany_mira/CHAD.html Чад в энциклопедии Кругосвет]
• [www.vokrugsveta.ru/encyclopedia/index.php?title=%D0%A7%D0%B0%D0%B4 Чад в энциклопедии «Вокруг света»]
• [archive.travel.ru/chad/ Чад на Travel.Ru]
• [chad.worlds.ru/ Чад]

Отрывок, характеризующий Чад

Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.