Чайковский, Юрий Викторович
Поделись знанием:
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
| Юрий Викторович Чайковский | |
 2009 год (автор фото Селезнёва Л.В.) | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: |
история науки, Эволюционные концепции [1] |
| Место работы: | |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: |
Автор трудов по новым теориям эволюции и истории науки |
Ю́рий Ви́кторович Чайко́вский (род. 1940) — российский историк науки, эволюционист и философ науки. Ученик С. В. Мейена. Ввел понятие «актиреф» (активное движение по рефренам), объединяющее основные достижения нового ламаркизма (см. молекулярный ламаркизм) и нового номогенеза [2]. Ввел понятие генетического поиска (1976). Провел в 1976-2004 гг. анализ феномена случайности, показав, в частности, что основные эволюционные явления не описываются теорией вероятностей и требуют иных методов, а это приводит к новому пониманию механизмов эволюции[3]. Выявил несколько сквозных закономерностей развития науки [4]. Для этого потребовалось ввести следующие понятия: [vikent.ru/enc/2843/ диатропика], [andrejnikitin.narod.ru/2072-nik.pdf познавательная модель] и [andrejnikitin.narod.ru/2072-nik.pdf алеатика].
Ю.В.Ч. родился в Москве, в семье студентов ИФЛИ. Отец [www.srednieveka.ru/upload/journal/64.329-343.pdf Вейс] Виктор Давыдович, мать Чайковская Ольга Георгиевна.
Преподаватель медико-биологического факультета (МБФ) 2-го Московского медицинского института им. Н. И. Пирогова с 1965 по 1968 год. Аспирант, а затем младший научный сотрудник Института электронных управляющих машин МИНприбора СССР с 1969 по 1972 год. Защитил диссертацию по теории оптимизации. Кандидат технических наук (1971). Для работ Ю.В.Ч. характерно особое внимание к исходным пунктам исследуемых тем и теорий, у которых при этом часто обнаруживается отсутствие фактического обоснования.
В 1973–1978 годах — старший научный сотрудник ВНИИ генетики промышленных микроорганизмов Главмикробиопрома СССР.
Ведущий научный сотрудник Института истории естествознания и техники РАН (Москва), где работает с 1980 года. Автор более двухсот публикаций, среди которых широко известные монографии «Элементы эволюционной диатропики» (1990), «О природе случайности» (2001, 2004), «Эволюция» (2003), «Наука о развитии жизни» (2006), «Активный связный мир» (2008), «Зигзаги эволюции. Развитие жизни и иммунитет» (2010), «Лекции о доплатоновом знании» (2012).
Был дважды женат, имеет двух дочерей и сына.
- ↑ Назаров В.И. Эволюция не по Дарвину. — М., 2005.
- ↑ О новом номогенезе, развивающем учение Л.С. Берга, см.: Назаров В.И. Эволюция не по Дарвину. — М., 2005.
- ↑ Чайковский Ю.В. О природе случайности. 2-е изд.. — 2004.
- ↑ Краткое изложение этих проблем см. Чайковский Ю.В. Заключительные мысли. — М., 2016.)
Содержание
- 1 Основные печатные работы Ю.В. Чайковского
- 1.1 Книги
- 1.2 Основные статьи
- 1.2.1 По математике, её истории и философии
- 1.2.2 По истории и теории биологической эволюции
- 1.2.3 В том числе по истории раннего дарвинизма
- 1.2.4 По науковедению
- 1.2.5 По истории и теории систематики
- 1.2.6 По истории освоения Арктики
- 1.2.7 По истории античной науки
- 1.2.8 Связь природы и общества, прошлого и настоящего
- 1.3 Учёные повести
- 1.4 Статьи в газетах
- 2 Отклики на работы Ю. В. Чайковского
- 3 Ссылки
- 4 Критика
Основные печатные работы Ю.В. Чайковского
Обозначения изданий: БПС – Биология (газета, с 2010 журнал) издат. дома «Первое сентября»; БШ – Биология в школе (ж-л); ВИЕТ – Вопросы истории естествознания и техники (ж-л); ВФ – Вопросы философии (ж-л); ЗС – Знание – сила (ж-л); ЛЧ - Любищевские чтения. Ульяновск (ежегодник); ХЖ – Химия и жизнь (ж-л).
Книги
- Элементы эволюционной диатропики. М., Наука, 1990. 271 с., именной указатель.
- О природе случайности. М., Центр системных исслед., 2001 . 271 с. (Изд. 2, исправленное и дополненное; там же, 2004. 278 с., указатели)
- Эволюция. Книга для изучающих и преподающих биологию. М.,Центр системных исслед., 2003. 472 с., указатели.
- Наука о развитии жизни. Опыт теории эволюции. М., КМК, 2006. 712 с., указатели.
- Активный связный мир. Опыт теории эволюции жизни. М., КМК, 2008. 725 с., указатели.
- Зигзаги эволюции. Развитие жизни и иммунитет. М., Изд. Наука и жизнь, 2010. 110 с.
- Диатропика, эволюция и систематика. К юбилею Мейена. Сб. статей. М., КМК, 2010. 407 с.
- Лекции о доплатоновом знании. М., КМК, 2012. 483 с., именной указатель. (Фалесовы фрагменты, отрывок из книги; chaikovsky.earthling.ru/)
- В круге знания. Статьи для энциклопедий М.: Т-во научных изданий КМК. 2014. 2-е изд., испр. и доп. 271 с., именной указатель.
- Мысы Ледовитого напоминают. Исторические очерки и повесть. М., КМК, 2015. 400 с. (Изд. 2, исправленное и дополненное. Указатели)
- Заключительные мысли. М., КМК, 2016. 176 с.
Основные статьи
По математике, её истории и философии
- О непрерывном процессе решения матричных игр // Доклады АН СССР, 1971, т. 199, № 5, с. 1026-1028. Примеч.: на с. 1027 номера формул спутаны с номерами из списка лит-ры.
- On a continuous process of matrix game solution // Soviet Math. Dokl., 1971, vol. 12, N 4, с. 1245-1247.
- Изумительная асимметрия // ЗС, 1981, № 2, c. 16-18, 48.
- Экстремальность как междисциплинарная эвристика // Взаимодействие наук как фактор их развития. Новосибирск, Наука, 1988, с. 86-106.
- Алеатика – наука о случайности // Ценологич. исслед-ния, вып. 1. Абакан, 1996, с. 42-63.
- Что такое случайность? // Электрика, 2001, № 10, c. 32-41 Примеч.: также отд. брошюра, 16 с., ред. ж-ла «Электрика», 2001.
- Что такое вероятность? Эволюция понятия (от древности до Пуассона) // Историко-математич. исследования, 2001, вып. 6 (41), с. 34-56.
- Статья «Случайность» в книге [9].
- О случайности без вероятности в исторической науке. Становление проблемы // Годич. конференция ИИЕТ 2015 года. М., 2015, т. 2, с. 60-63.
По истории и теории биологической эволюции
- Проблема наследования и генетический поиск (описание проблемы и простейший пример поиска) // Теоретич. и эксперимент. биофизика. Межвузовский сб., вып. 6. Калининград, 1976, с. 148-164.
- Выживание мутантного клона. Сообщ. 1, 2 // Генетика, 1977, т. 13, № 8.
- Генетическая интеграция клеточных структур как фактор эволюции // Журнал общей биол., 1977, т. 38, N 6, c. 823-835.
- Новое в проблеме факторов эволюции организмов // Диалектика развития в природе и научном познании. Сб. обзоров. М, ИНИОН, 1978, с. 88-134.
- (Совместно с Г.Г. Маленковым) Выживание мутантного клона. Сообщ. 3. Катастрофический отбор. // Генетика, 1979, т. 15, № 10, c. 1809-1815.
- Как клетки научились делиться // ЗС, 1979, № 6
- (Совместно с С.В. Мейеном) О работах А.А. Любищева по общим проблемам биологии // *Любищев А.А. Проблемы формы, систематики и эволюции организмов. М., Наука, 1982, с. 5-23.
- To the evolutionary thermodinamics // Lectures in theoretical biology. Tallinn, 1988, c. 65-72.
- К общей теории эволюции // Путь. Междунар. философский ж-л, 1993, № 4, с. 101-141.
- Об эволюционных взглядах Карла Поппера // ВФ, 1995, № 12, с. 50-54.
- Ступени случайности и эволюция // ВФ, 1996, № 9, с. 69-81.
- Макросистема и эволюция // БШ, 1999, № 4, с. 9-14.
- Юбилей загадки [ископаемые мозги] // БПС, 2000, № 32, c. 14-16.
- Эволюция: с чем входим в новый век? // БШ, 2001, № 1, c. 9-14.
- От происхождения видов к эволюции живой природы. Контуры новой теории эволюции // Домашний лицей, 2001, № 2, c. 49-57, № 3, с. 99-106.
- Ламаркизм умер. Да здравствует ламаркизм // ВИЕТ, 2002, № 3, с. 430-447.
- Иммунитет и эволюция: не впасть бы в другую крайность // Вестник РАН, 2003, № 3, с. 265-273.
- Что такое молекулярный ламаркизм // БПС, 2003, вып. 31, с. 3-13.
- Идея отбора опровергнута опытом. Что движет эволюцию? // ЛЧ, 2006, с. 104-114.
- От жажды умираю над ручьем, или Новое в теории эволюции // Наука и жизнь, 2007, № 2, с. 38-44.
- Ламарк, Дарвин и устройство науки. К недавнему юбилею «Философии зоологии» и «Происхождения видов» // Вестник РАН, 2010, № 8, с. 716-725.
- В каком времени может идти биологическая эволюция// Lethaea rossiсa. Российский палеоботанический журнал. Т.10.- М.: ГЕОС, 2014., с. 26-31
- Статьи «Эволюционизм», «Эволюция», «Эдвант» в книге [9].
В том числе по истории раннего дарвинизма
- Перед выходом «Происхождения видов» // ВИЕТ, 1981, № 4, с. 79-86.
- Истоки открытия Ч. Дарвина // Природа, 1982, № 6, c. 87-94.
- О Дарвине – между строк. [Непрямое] обсуждение проблем дарвинизма в 1858-1861 годах // ВИЕТ, 1983, № 2, c. 108-119.
- Рождение дарвинизма // Теоретические проблемы современной биологии. Пущино, 1983, с. 94-103.
- «Происхождение видов». Загадки первого перевода // Природа, 1984, № 7, c. 88-96.
- О формировании концепции Ч. Дарвина // Науки в их взаимосвязи. История, теория, практика. М., Наука, 1988, с. 95-115.
- Первые шаги дарвинизма в России // Историко-биологич. исследования. Вып. 10. М., Наука, 1989, с. 121-141.
По науковедению
- Разнообразие и случайность // Методы научного познания и физика. М., Наука, 1985, с. 149-168.
- Грамматика для биологии // ЗС, 1985, № 12, c. 30-32. (Примеч.: к 50-летию С.В. Мейена. Полный текст см. в книге [7].)
- История науки и обучение науке (на примере дарвинизма) // ВИЕТ, 1987, № 2, c. 92-101.
- Нечеткие закономерности в планетной астрономии // Историко-астрономич. исследования, вып. 19. М., Наука, 1987, с. 69-86
- История науки и обучение науке (на примере понятий "случайность" и "вероятность") // ВИЕТ, 1989, № 4, c. 92-101.
- Охрана природы и интеграция знаний // Естественнонаучное мышление и современность. Киев, Наукова думка, 1989, с. 138-151.
- Познавательные модели, плюрализм и выживание // Путь. Международный философский журнал, 1992, № 1, с. 62-108.
- Познавательные модели // ЗС, 1993, № 4. с.105-111.
- Междисциплинарность современного эволюционизма // Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. М., Наука, 1994, с. 198-237.
- Становление статистического мировоззрения // Метафизика и идеология в истории естествознания. М., Наука, 1994, с. 62-107.
- Старейшее общество и его библиотека // Москва научная. М., Янус-К, 1997, с. 391-415.
- Избегание предтеч // ВФ, 2000, № 10, с. 91-103.
- Причинность, сложность и разные формы случайности // Причинность и телеономизм в современной ест.-науч. парадигме. М., Наука, 2002, с. 111-137.
- Ламарк, Дарвин и устройство науки. К недавнему юбилею «Философии зоологии» и «Происхождения видов» // Вестник РАН, 2010, № 8, с. 716-725.
По истории и теории систематики
- Опыт эко-физиологической макросистемы // Методы исследования в экологии и этологии. Пущино, 1986, с. 6-33.
- Систематика видов и систематика царств // БШ, 1996, № 4, с. 5-12.
- Что такое царства живого мира? // БШ, 1998, № 4, с. 13-24.
- Макросистема, непохожая на другие // БШ, 1998, № 6, с. 19-25.
- Естественная система. Тридцать лет после Любищева // Любищев и проблемы формы, функции и систематики организмов (Ценологические исслед. Вып. 23). М., МОИП и Центр системных исслед., 2003, с. 30-50.
- Любищев и естественная система организмов // ЛЧ, 2004, с. 72-81.
- Естественная система и таксономические названия // Линнеевский сборник. М., МГУ, 2007, с. 381-436. (Перепечатано с исправлениями в книге [7].)
- Зачем систематикам теория эволюции? 35 лет после Любищева // ЛЧ, 2007, с. 132-140.
По истории освоения Арктики
- Почему погиб Эдуард Толль? // ВИЕТ, 1991, № 1, c. 3-14.
- Мертвая дорога к светлому будущему [о ж. д. Салехард - Игарка] // Развитие (газета), 1992, № 41, с. 15.
- Север Азии известен с XVI века? // Земля и Вселенная, 2000, № 2.
- Лейтенант Колчак и Русская полярная экспедиция // ВИЕТ, 2001, № 4, c. 117-135.
- Возвращение лейтенанта Колчака. К столетию Русской полярной экспедиции (1900-1903) // Вестник РАН, 2002, № 2, с. 152-161.
- Остров Груланда и Северо-восточный проход, или сопоставим загадки // ВИЕТ, 2006, № 1, с. 211-217.
- Статьи: «Беннета остров», «Великая северная экспедиция», «Дежнёв», «Железников», «Енисей», «Камчатская экспедиция первая», «Колчак», «Малый ледниковый период», «Северная Земля», «Северо-восточный проход», «Фаддея мыс», «Характер освоения Сибири русскими», «Экспедиции полярные…», «Юкагиры» и «Ямальский волок» – в книге [9].
По истории античной науки
- Фалесова наука в историческом контексте // ВФ, 1997, № 8, с. 151-165.
- Что же умел Фалес как астроном? // Древняя астрономия: Небо и человек. Труды конференции. М., ГАИШ, 1998, с. 259-265.
- Откуда у греков взялась наука? // ХЖ, 1998, № 4, с. 79-82.
- Кто был первым геологом? // Земля и Вселенная, 1998, № 5, с. 82-86.
- Основатели Милетской школы // Диалог со временем. М., Ин-т всеобщ. истории, № 2, 2000, с. 161-181.
- Античная философия как общеобразовательный предмет // ВФ, 2002, № 9, c. 157-171.
- Книги Л.Я. Жмудя и реконструкция раннеантичной науки // ВИЕТ, 2004, № 2, с. 176-198.
- Доплатонова космология и Коперник // Историко-астрономич. исследования, вып. ХХХ. М., Наука, 2005, с. 159-200.
- Два Фалеса, поэт и математик // Годич. конференция ИИЕТ 2007 года. М., 2008, с. 314-316.
- Предыстория греческой математики // Годич. конференция ИИЕТ 2008 года. М., 2009, с. 257-260.
Связь природы и общества, прошлого и настоящего
- Экологический аспект преподавания истории // Философия экологич. образования. М., Прогресс-Традиция, 2001, с. 385-397.
- Князь Кропоткин - революция и эволюция // ВИЕТ, 2003, № 3, с. 170-182
- Картины мира и познавательные модели // Экология и жизнь, 2006, № 4, с. 9-15.
- Пятьсот лет споров об эволюции // ВФ, 2009, № 2, с. 71-85.
- Злободневная Античность // Годич. конференция ИИЕТ 2009 года, М., 2010, с. 63-71.
- История и прогноз // ВФ, 2011, № 5, с. 75-90. Примеч. В сносках 2, 3, 10 и 11 вместо 2000 следует читать 2008.
- Откуда есть пошла русская Гея // Вестник РАН, 2011, № 8, с. 748-756 (полный текст в журнале: Lethaea rossica. Российский палеоботанический журнал. Т.9.- М.: ГЕОС, 2014., с. 100-116).
- Будем осторожнее с уверениями авторитетов (как устроена наука) // ВИЕТ, 2011, № 4, с. 57-70.
- Как же нам выжить? // Вестник РАН, 2012, № 1, с.70-77.
- Статьи по русской истории и статьи «Бюрократия», «Демократия» в книге [9].
Учёные повести
- Кошмар Дженкина, или повесть об инженере, которого не могут забыть биологи // ХЖ, 1978, № 12, c. 109-117.
- Дарвин ± 120 // ХЖ, 1979, № 12, c. 74-86.
- Почему лиса рыжая // Пути в незнаемое. Сб. 17. М., Советский писатель, 1983, с. 152-195.
- «Редкое и благородное спокойствие» [о Ч. Дарвине] // Книги, открывающие мир. М., Книга, 1984, с. 159-200.
- Мыс Преображения [об А.В. Колчаке] в книге [10], с. 153-249.
Статьи в газетах
- Фундамет культуры // Правда, 1986, 11 июля (О бедах трех московских библиотек)
- Декларация (анонимно) // Советская молодежь (Рига), 1990, янв. (Заявление клуба «Московская трибуна» о кровавых событиях на Кавказе)
- Слева все, справа всё // Литературная газета, 1991, 6 февр. (О гиперболических распределениях и их роли в жизни обществ)
- Что ждет нас после кризиса // Развитие, 1992, №№ 33, 34, 36
- Мертвая дорога к светлому будущему // там же, № 41 (О ж.д. Салехард-Игарка)
- Осторожно с историей // Развитие, 1993, № 5-6 (О роли латышей в победе большевиков и т.п.; редакция внесла, не показав автору, легкую шовинистическую правку)
Отклики на работы Ю. В. Чайковского
- Г. Ю. Любарский. Рец. на книгу «Элементы эволюционной диатропики» // Вестник АН СССР, 1991, № 3
- Степанов А. М., Волченко В. Н. Биофизический аспект... пространства номогенеза // Сознание и физическая реальность, 2000, № 4, с. 10-27.
- В. И. Кузнецов. Мир обойденных величин [о работах сотрудников ИИЕТ] // Вестник РАН, 2001, № 8.
- Волченко В.Н. Миропонимание и экоэтика XXI века. М.: Изд-во МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2001, п. 1.2, а также с. 199-204.
- Е. А. Мамчур. Рец. на книгу «О природе случайности» // ВФ, 2003, № 2.
- Б. М. Миркин. Рец. на книгу «Эволюция». М., 2003 // Успехи совр. биологии, 2005, № 1. (Перепечат. в ЛЧ, 2006.)
- А. М. Оловников. Рец. на книгу «Эволюция». М., 2003 // Онтогенез, 2005, № 1.
- А. Нимус. Не всякий Дарвин боится женщин [о книге «Наука о развитии жизни»] // Вокруг света, 2007, № 3 (элетрон. версия).
- Судаков К.В., Зусмановский Г.С., Зусмановский А.Г. . Размышления по поводу выхода в свет книги Ю.В. Чайковского «Эволюция». М., 2003 // Журнал эволюционной биохимии и физиологии, 2007, № 6, с. 520-523.
- Московкин Л.И. Чтоб доказать происхождение (рец. на книгу «Наука о развитии жизни», М., 2006) // Московская Правда, 2008, 22 янв.
- А. А. Яшин. Рецензия на книгу «Эволюция», 2003 // Вестник новых медицинских технологий, 2008, № 1, с.116.
- М. А. Дубовицкая. Реф. доклада Ю. В. Чайковского «Историк науки в вихре событий» // ВИЕТ, 2008, № 2.
- В. А. Брынцев. Рец. на книгу «Активный связный мир» // Вестник РАН, 2009, № 12.
- Л. В. Селезнева. Беседы с Ю. В. Чайковским об эволюции // БПС, 2010, № 20,.22; 2011, № 2.
- Марианна С.Козлова. Эволюция. Универсальный подход. [Обзор новых русскоязычных работ, в том числе пяти работ ЮВЧ]// М., 2012, 118 с
- Г. Ю. Любарский. Реплика на книгу «Лекции о доплатоновом знании» // Эксперт, 2013 № 47, с. 79
- К. Г. Михайлов. Борьба с официозом // "Химия и жизнь", 2014, №4, с. 48-50
- Г. Ю. Любарский. Деревянные горы // "Химия и жизнь", 2016, №6, с.50–52 (Отклик на книгу «Мысы Ледовитого напоминают»)
Напишите отзыв о статье "Чайковский, Юрий Викторович"
Ссылки
Страница с некоторыми материалами Ю.В. Чайковского в Сети: chaikovsky.earthling.ru/
Книги Ю.В. Чайковского на сайте издательства КМК: www.avtor-kmk.ru/pages/search.php?searchtxt=%D7%E0%E9%EA%EE%E2%F1%EA%E8%E9&searchtype=author
Книги Ю.В. Чайковского herba.msu.ru/shipunov/school/sch-ru.htm (возможно, ссылка не работает)
Критика
- Колчинский Э. И., Лебедев Д. В., Полянский Ю. И. [www.ihst.ru/projects/sohist/papers/viet/1993/2/161-168.pdf История эволюционной биологии в королевстве кривых зеркал] // Вопросы истории естествознания и техники, № 2, 1993. Стр. 160—168
- Аронова, Е. А. О статье Ю. В. Чайковского «Ламаркизм умер — да здравствует Ламаркизм» // Вопросы истории естествознания и техники, № 4, 2002. Стр. 820—821
- Жмудь, Л. Я. Встреча с читателем, или Клонированный Фалес // Вопросы истории естествознания и техники, № 1, 2005. Стр. 175—190
- Пучковский С.В. Что нового для теории эволюции можно обнаружить в хорошо забытом старом. //Наука и жизнь, 2008, N 7 [www.razumru.ru/science/popular/puchkovski.htm]
- С. М. Глаголев. О книге Ю.В.Чайковского «Наука о развитии жизни» (электронная публикация, 2009) [macroevolution.narod.ru/glagolev.htm]
Отрывок, характеризующий Чайковский, Юрий Викторович
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
