Маккинли, Чак
| Чак Маккинли | |
| Рост | 173 см |
| Вес | 68 кг |
| Начало карьеры | 1957 |
| Завершение карьеры | 1965 |
| Рабочая рука | правая |
| Одиночный разряд | |
| Наивысшая позиция | 2 (1963) |
| Турниры серии Большого шлема | |
| Уимблдон | победа (1963) |
| США | 1/2 финала (1962—1964) |
| Парный разряд | |
| Турниры серии Большого шлема | |
| Уимблдон | 1/4 финала (1961, 1962, 1964) |
| США | победа (1961, 1963, 1964) |
| Завершил выступления | |
Чарльз Роберт (Чак) Маккинли (англ. Charles Robert 'Chuck' McKinley; 5 января 1941, Даллас — 11 августа 1986, там же) — американский теннисист, вторая ракетка мира среди любителей в 1963 году. Победитель Уимблдонского турнира 1963 года в одиночном разряде, трёхкратный победитель чемпионата США в мужских парах, обладатель Кубка Дэвиса 1963 года в составе сборной США. Член Международного зала теннисной славы с 1986 года.
Содержание
Биография
Чак Маккинли родился в Далласе и вырос в северном районе Сент-Луиса в рабочей семье[1]. Окончил Паттонвильскую среднюю школу, где играл в баскетбол, бейсбол и настольный теннис[2]. Его учитель физкультуры Билл Прайс, обратив внимание на успехи Чака, предложил тому попробовать свои силы и в лаун-теннисе, где Маккинли сошёлся с другим будущим знаменитым теннисистом Бучем Бухгольцем[3]. Чак осваивал новую для себя игру в сент-луисском отделении YMCA[1].
Как теннисист Маккинли лучше всего выступал на травяных кортах, выработав острый атакующий стиль игры, включавший сложную кручёную подачу, мощные удары с задней линии и рискованные выходы к сетке. Одним из лучших ударов в его арсенале бы удар сверху, что позволяло ему при небольшом росте успешно бороться со «свечами», но основным отличием его игры было то, как он преследовал каждый мяч на корте к вящему удовольствию зрителей[1][4]. Игровой азарт иногда выходил за рамки допустимого, и в 1960 году Маккинли был даже дисквалифицирован на три месяца за то, что швырнул ракетку на корт. Роберт Келлехер, бывший капитан сборной США в Кубке Дэвиса, однажды назвал Маккинли «самым упорным малышом с самой доброй душой»[3].
В 1960 году Маккинли поступил в Университет Тринити[en] в Сан-Антонио, который окончил через четыре года со степенью по математике. За годы выступлений за сборную университета он одержал 48 побед, проиграв только два матча[4]. На чемпионатах США Маккинли выступал с 1957 года, а после дебюта на Уимблдонском турнире 1960 года[1] он был приглашён в сборную США в Кубке Дэвиса и дошёл с ней до межзонального финала, проиграв там итальянцам. На следующий год он стал первым американцем за шесть лет, пробившимся в финал на Уимблдоне, но там вчистую проиграл Роду Лейверу со счётом 6-3, 6-1, 6-4. На чемпионате США он завоевал чемпионский титул в мужских парах, разделив его с Деннисом Ралстоном. По итогам сезона Маккинли впервые был включён в ежегодный рейтинг десяти сильнейших игроков мира, публикуемый газетой Daily Telegraph, срау попав в нём в первую пятёрку[4].
За следующие три года Маккинли и Ралстон ещё трижды играли в финале чемпионата США, завоевав два титула в 1963 и 1964 годах[4]. На Уимблдонском турнире 1963 года Маккинли прошёл всю дистанцию до победы в финале, не отдав соперникам ни одного сета; это был всего лишь третий случай в истории мужского одиночного турнира на Уимблдоне, после Дона Баджа в 1938 году и Тони Траберта в 1955 году (в четвёртый раз такого успеха добился Бьорн Борг в 1976 году)[1]. В конце того же года Маккинли и Ралстон одержали победу в финале Кубка Дэвиса над его действующими обладателями — сборной Австралии — и в первый раз с 1958 года вернули этот трофей в США[5]. По итогам сезона Маккинли занял в мировом рейтинге Daily Telegraph второе место[6]. 1964 год выдался для Маккинли менее удачным: в полуфинале Уимблдонского турнира его остановил прошлогодний финалист Фред Столл, а в конце года они с Ралстоном уступили Кубок Дэвиса австралийцам[4]. Тем не менее Маккинли в третий раз выиграл с Ралстоном чемпионат США, в третий раз подряд дошёл на этом турнире до полуфинала в одиночном разряде, а также стал чемпионом в одиночном разряде на чемпионате США на грунтовых кортах (во второй раз подряд) и чемпионата США в помещениях (во второй раз с 1962 года)[3] и в четвёртый раз подряд занял в ежегодном мировом рейтинге место в первой пятёрке[4].
В 24 года, на пике спортивной формы, Чак Маккинли прервал игровую карьеру, присоединившись к нью-йоркской брокерской фирме[3]. Немногочисленные выступления в 1965 и 1966 году позволили ему, тем не менее, ещё дважды окончить сезон в десятке сильнейших теннисистов США[4]. За всю карьеру он так ни разу и не сыграл на двух из четырёх турниров Большого шлема чемпионатах Австралии и Франции[1]. В сборной США он в последний раз появился в 1965 году, в общей сложности одержав 29 побед в 38 встречах, а в чемпионате США (с 1968 года открытом для профессионалов) играл вплоть до 1969 года.
В 1986 году имя Чака Маккинли было включено в списки Международного зала теннисной славы. Летом того же года, в возрасте 45 лет, у Маккинли был диагностирован рак головного мозга, и в августе он умер в даллаской больнице, оставив после себя вторую жену и троих детей[3]. Посмертно его имя было внесено в списки Межвузовского теннисного зала славы и спортивного зала славы Университета Тринити[7]. В его честь назван теннисный комплекс его родной школы в Паттонвиле[2].
Финалы турниров Большого шлема за карьеру
Одиночный разряд (1-1)
| Результат | Год | Турнир | Покрытие | Соперник в финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|---|
| Поражение | 1961 | Уимблдонский турнир | Трава |  Род Лейвер |
3-6, 1-6, 4-6 |
| Победа | 1963 | Уимблдонский турнир | Трава | Фред Столл |
9-7, 6-1, 6-4 |
Мужской парный разряд (3-1)
| Результат | Год | Турнир | Покрытие | Партнёр | Соперники в Финале | Счёт в финале |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Победа | 1961 | Чемпионат США | Трава |  Деннис Ралстон |
 Рафаэль Осуна Антонио Палафокс |
6-3, 6-4, 2-6, 13-11 |
| Поражение | 1962 | Чемпионат США | Трава | Деннис Ралстон |
Рафаэль Осуна Антонио Палафокс |
4-6, 12-10, 6-1, 7-9, 3-6 |
| Победа | 1963 | Чемпионат США (2) | Трава | Деннис Ралстон |
Рафаэль Осуна Антонио Палафокс |
9-7, 4-6, 5-7, 6-3, 11-9 |
| Победа | 1964 | Чемпионат США (3) | Трава | Деннис Ралстон |
 Майк Сангстер Грэм Стилуэлл |
6-3, 6-2, 6-4 |
Финалы Кубка Дэвиса за карьеру
| Результат | Год | Место проведения | Команда | Соперники в финале | Счёт |
|---|---|---|---|---|---|
| Победа | 1963 | Аделаида, Австралия | США Ч. Маккинли, Д. Ралстон |
Австралия Дж. Ньюкомб, Н. Фрейзер, Р. Эмерсон |
3:2 |
| Поражение | 1964 | Кливленд, США | США Ч. Маккинли, Д. Ралстон |
Австралия Ф. Столл, Р. Эмерсон |
2:3 |
Напишите отзыв о статье "Маккинли, Чак"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Paul Newman. [www.wimbledon.com/en_GB/news/articles/2016-08-11/from_the_archive_remembering_chuck_mckinley.html From the archive: Remembering Chuck McKinley]. AELTC (11 August 2016). Проверено 12 августа 2016.
- ↑ 1 2 Jim Faasen. [www.stltoday.com/suburban-journals/metro/tennis-bob-mckinley-remembering-a-champion/article_a41709c3-3206-5f09-85f1-1143f0c60e74.html Tennis: Bob McKinley: remembering a champion]. St. Louis Post-Dispatch (May 12, 2009). Проверено 12 августа 2016.
- ↑ 1 2 3 4 5 Peter Alfano. [www.nytimes.com/1986/08/12/obituaries/chuck-mckinley-dies-at-45-won-wimbledon-title-in-63.html Chuck McKinley dies at 45 - Won Wimbledon title in '63]. The New York Times (August 12, 1986). Проверено 12 августа 2016. [web.archive.org/web/20150524190818/www.nytimes.com/1986/08/12/obituaries/chuck-mckinley-dies-at-45-won-wimbledon-title-in-63.html Архивировано из первоисточника 24 мая 2015].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [www.tennisfame.com/hall-of-famers/inductees/chuck-mckinley/ Chuck McKinley]. International Tennis Hall of Fame. Проверено 11 августа 2016.
- ↑ [archives.chicagotribune.com/1963/12/29/page/35/article/u-s-wins-davis-cup-on-mckinleys-victory U. S. Wins Davis Cup on McKinle's Victory]. Chicago Tribune (December 29, 1963). Проверено 12 августа 2016.
- ↑ Grasso, 2011, p. 192.
- ↑ [www.trinitytigers.com/legends/McKinley_Wimbeldon Wimbledon Champ Chuck McKinley]. Trinity University. Проверено 12 августа 2016.
Литература
- McKinley, Charles Robert "Chuck", Jr. // [books.google.ca/books?id=W39oSS7c2xAC&lpg=PP1&pg=PA191#v=onepage&q&f=false Historical Dictionary of Tennis] / John Grasso (Ed.). — Plymouth: Scarecrow Press, 2011. — P. 191—192. — ISBN 978-0-8108-7490-9.
Ссылки
- [www.tennisfame.com/hall-of-famers/inductees/chuck-mckinley/ Chuck McKinley]. International Tennis Hall of Fame. Проверено 11 августа 2016.
- [www.tennisarchives.com/player.php?playerid=4017 Результаты в одиночном разряде] (англ.) в базе данных Tennis Archives
- [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id=800173509 Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)
|
||||||
Отрывок, характеризующий Маккинли, Чак
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
