Хэйгел, Чак

Чак Хэйгел англ. Chuck Hagel
24-й Министр обороны США
27 февраля 2013 года — 17 февраля 2015 года
Президент:	Барак Обама
Предшественник:	Леон Панетта
Преемник:	Эштон Картер
Рождение:	4 октября 1946(1946-10-04) (77 лет) Норт-Платт, Небраска, США
Партия:	Республиканская партия
Образование:	Университет Небраски (1971)
Военная служба
Годы службы:	1967—1968
Принадлежность:	США США
Звание:	Сержант
Награды:

Чарльз Ти́моти «Чак» Хэ́йгел (англ. Charles Timothy «Chuck» Hagel; род. 4 октября 1946 года, Норт-Платт, Небраска) — американский политик, член Республиканской партии США. Сенатор США от штата Небраска в 1997—2009 годах. Министр обороны США с 27 февраля 2013 года по 17 февраля 2015 года.

Биография

В 1967—1968 годах служил в Армии США, участник войны во Вьетнаме. Награждён двумя медалями «Пурпурное сердце». Окончил Университет Небраски в 1971 году, переехал в Вашингтон чтобы работать лоббистом. В 1984 году основал оператора сотовой связи «Вангард», стал мульти-миллионером.

Избирался в Сенат США в 1996 году и в 2002 году, входил в состав комитетов по международным отношениям, разведке и банковской деятельности. Стал первым за четверть века сенатором-республиканцем от Небраски.

В конце 2008 года рассматривался как один из возможных кандидатов на должность госсекретаря США (пост тогда заняла Хиллари Клинтон).

7 января 2013 года Бараком Обамой был выдвинут на пост министра обороны страны. Комитет Сената США по вооружённым силам одобрил кандидатуру Хэйгела на пост министра обороны и рекомендовал Сенату утвердить Чака Хейгела в качестве нового руководителя военного ведомства страны.

Тем не менее, к кандидату возникло несколько претензий у сенаторов-однопартийцев, связанных с тем, что работая в Сенате в 1997—2009 гг, он нередко выступал с критикой политики Израиля и отказывался поддержать инициативы про-израильских общественных организаций в США. Однажды он неодобрительно высказался о могущественном «еврейском лобби» в США, заявив, что он «не израильский, а американский сенатор». Его тут же обвинили в антисемитизме. Также Хэйгел выступал за решение иранской ядерной проблемы дипломатическим путём и осуждал попытки подтолкнуть США и Израиль к войне с Ираном, а также допускал возможность переговоров с группировкой «Хезболла». После назначения на должность Министра обороны, Хэйгел инициировал предоставление Израилю крупнейшего пакета военной помощи за всю историю американо-израильского сотрудничества.

Хэйгел широко критиковался американскими правозащитными организациями и гей-активистами, за свою консервативную позицию в отношении службы геев в армии и соблюдения их прав на военной службе.

Ряд сенаторов-республиканцев потребовал от Хейгела отчитаться о гонорарах, которые он получал за свои выступления в течение последних пяти лет. Законодателей интересовало, кем выплачивались гонорары, в каких количествах и не имели ли к этому отношения иностранные организации.

Отставка

См. также: Гражданская война в Сирии

В августе 2013 года у Хэ́йгела возникли разногласия с президентом Обамой и другими членами президентской администрации по вопросу политики в отношении режима Башара Асада и сирийской оппозиции. 24 ноября 2014 Хэ́йгел подал в отставку с поста министра обороны. Позднее Хэйгел пояснил, что разногласия возникли из-за того, что Обама отказался отдать приказ о нанесении ракетного удара по Дамаску, несмотря на то, что сирийские войска применили против оппозиции отравляющий газ, в результате чего пострадали сотни гражданских лиц , то есть перешли «красную черту», объявленную ранее самим Обамой. Как считает Хэ́йгел, отказ от решительных действий в критический момент нанес сокрушительный удар по репутации как самого президента Обамы, так и США в целом:

Каждое слово президента дорогого стоит, президент не должен бросать слова на ветер (A president’s word is a big thing, and when the president says things, that’s a big deal)

Примечания

Примечания

Сноски

Ссылки

• [hagel.senate.gov/ Официальный сайт сенатора США Чака Хэйгела] (англ.)
• [bioguide.congress.gov/scripts/biodisplay.pl?index=h001028 Биография] (англ.)

Отрывок, характеризующий Хэйгел, Чак

В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.