Чаморро Ореамуно, Росендо
| Росендо Чаморро Ореамуно Rosendo Chamorro Oreamuno | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 12 октября 1923 года — 17 октября 1923 | |||
| Предшественник: | Диего Мануэль Чаморро Боланьос | ||
| Преемник: | Бартоломе Мартинес | ||
| Вероисповедание: | католик | ||
| Отец: | Альфаро Дионисио Чаморро | ||
| Мать: | Мерседес Ореамуно | ||
| Супруга: | Грегория Варгас Хосефина Перес | ||
| Партия: | Консервативная партия Никарагуа | ||
Росендо Чаморро Ореамуно (исп. Rosendo Chamorro Oreamuno ) — никарагуанский политический деятель, Временный президент Никарагуа в 1923 году.
Биография
Росендо Чаморро Ореамуно был сыном Альфаро Дионисио Чаморро и Мерседес Ореамуно[1]. Каких-либо подробных биографических сведений о нём не опубликовано, известно, что он проходил обучение в Парижском университете, получил докторскую степень, а затем и сделал политическую карьеру у себя на родине, в Никарагуа. Карьерному росту Росендо Чаморро способствовала его принадлежность к влиятельному клану Чаморро — он был двоюродным братом президента Диего Мануэля Чаморро и дядей президента Эмилиано Чаморро[2]. В администрации Диего Мануэля Чаморро (1921—1923) Росендо Чаморро занимал пост министра внутренних дел и когда президент скоропостижно скончался в Манагуа 12 октября 1923 года, временно взял на себя обязанности главы государства. В соответствии с Конституцией он объявил, что вице-президент Бартоломе Мартинес должен будет заканчивать конституционный период президента Диего Чаморро[3], однако Мартинес в это время находился вне столицы, в своём имении под Матагальпой. Ему потребовалось пять дней, чтобы добраться до Манагуа, и всё это время Росендо Чаморро оставался временным президентом страны[4]. Только 17 октября 1923 года Бартоломе Мартинес принёс присягу и Чаморро передал ему полномочия главы государства[5]. О дальнейшей судьбе Росендо Чаморро источники умалчивают.
Напишите отзыв о статье "Чаморро Ореамуно, Росендо"
Примечания
- ↑ Hermoso Castillo. [familytreemaker.genealogy.com/users/h/e/r/Francisco-J-Hermoso/WEBSITE-0001/UHP-1302.html Rosendo Chamorro, Oreamuno] (исп.). Ancestry.com. Проверено 16 марта 2013.
- ↑ Alvarez Lejarza, 1951, с. ?.
- ↑ Barquero, Sara L., 1945, с. 195.
- ↑ Eddy Kuhl. [selvanegra.com/eddy/?p=93 Bartolome Martinez, Presidente de Nicaragua] (исп.). Selvanegra.com.. Проверено 12 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EUx2RqKU Архивировано из первоисточника 17 февраля 2013].
- ↑ Barquero, Sara L., 1945, с. 197.
Литература
- Barquero, Sara L. Gobernantes de Nicaragua, 1825-1947. Second edition.. — Managua: Ministerio de Instrucción Pública., 1945.
- Emilio Alvarez Lejarza. Genealogia Familia Chamorro. — Managua: Talleres Tipograficos y Litograficos de la Editorial Catolica, S. A., 1951.
Отрывок, характеризующий Чаморро Ореамуно, Росендо
– Белый! белый!Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.
В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
