Чан, Тед
Поделись знанием:
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
| Тед Чан | |
| Ted Chiang | |
 Тед Чан на конвенте WFA в 2007 году | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Порт-Джефферсон, Нью-Йорк |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
Писатель |
| Годы творчества: |
С 1990 |
| Жанр: | |
| Дебют: |
«Вавилонская башня», 1990 |
| Премии: | |
Тед Чан (англ. Ted Chiang, кит. упр. 姜峯楠, палл.: Цзян Фэннань[1]) — американский писатель-фантаст, в активе которого литературных наград больше, чем написанных им произведений.
Биография
Тед Чан родился в городе Порт-Джефферсон (Port Jefferson), недалеко от Нью-Йорка. Закончил Университет Брауна в Провиденсе (штат Род-Айленд), где получил диплом по информатике. После чего некоторое время Чан писал статьи для одного компьютерного издания около Сиэтла (округ Вашингтон), потом работал в различных компьютерных фирмах и правительственных учреждениях.
В настоящее время живёт в Беллвью (Вашингтон) со своей подругой, зарабатывая на жизнь компьютерными программами и изредка научно-фантастическими произведениями.
Творчество
Дебютировал Тед Чан короткой повестью «Вавилонская башня», опубликованной в 1990 году на страницах журнала «Omni». Эта повесть принесла Чану премию «Небьюла» и две номинации на «Хьюго» и «Локус». После столь изысканного дебюта Чан участвовал в знаменитом Кларионском семинаре молодых авторов.
В некоторых произведениях Чана присутствует тема или посыл к религии. В его дебютном произведении «Вавилонская башня» отмечается радикальное переосмысление библейского сюжета: у Чана люди строят башню не из-за гордыни, а исключительно из-за любви к Богу, но, добравшись до самого неба, обнаруживают, что их Вселенная подобна цилиндру-клише для копирования глиняных клинописных табличек…[2].
В повести «Ад — это отсутствие Бога» Бог и ангелы представлены безразличными силами природы, и от этого любовь к ним и вера в них должны быть иррациональными, безусловными[3]. В повести «72 буквы» Чан вообще рассматривает факт рождения и воспроизводства человека как постоянную конечную величину. И герой произведения, с целью спасения человечества от вымирания, подобно творцу, находит неожиданное генетическое решение, проецируя некоторые свойства оживших големов на человека[4].
Библиография
- короткая повесть «Вавилонская башня» (Tower of Babylon), 1990 год — номинант премий «Хьюго», «Локус» и премии журнала «SF Chronicle» в 1991 году, лауреат премии «Небьюла» 1990 года (в России публиковалась в журнале «Если»[5]);
- рассказ «Деление на ноль» (Division by Zero), 1991 год — номинант премий «Небьюла» и «Локус» в 1992 году;
- рассказ «Понимай» (Understand), 1991 год — номинант премий «Хьюго» и «Локус» в 1992 году, благодаря этому рассказу Чан получил звание Лучший автор 1992 года по результатам читательского опроса журнала «Isaac Asimov’s Science Fiction Magazine»;
- повесть «История твоей жизни» (Story of Your Life), 1998 год[6] — номинант премии «HOMer Award» в 1998 году, премий «Хьюго», «Локус» и премии Джеймса Типтри-мл. в 1999 году, лауреат мемориальной премии Теодора Старджона и «Небьюла» в 1999 году (в России публиковалась в журнале «Если»[7]);
- повесть «72 буквы» (Seventy-Two Letters), 2000 год — номинант премий «Хьюго», «Локус», мемориальной премии Теодора Старджона и «Всемирной премии фэнтези» в 2001 году, лауреат премии «Sidewise Award» (в России публиковалась в журнале «Если»[8]);
- рассказ «Эволюция человеческой науки» (The Evolution of Human Science), 2000 год — номинант премии «Локус» в 2001 году;
- рассказ «Ад — это отсутствие Бога» (Hell is the Absence of God), 2001 год — лауреат премий «Хьюго» и «Локус» в 2002 году;
- повесть «Тебе нравится, что ты видишь?» (Liking What You See: A Documentary), 2002 год;
- сборник «История твоей жизни» (Stories of Your Life And Others), 2002 год — лауреат премий «Небьюла», приз от «Seiun Awards» (Япония) в 2002 году (в России издан только в 2005 году[9]);
- «What’s Expected of Us», 2005 год;
- короткая повесть «Купец и волшебные врата» (The Merchant and the Alchemist’s Gate), 2007 год — в России публиковалась в журнале «Если»[10];
- «Exhalation», 2008 год.
- короткая повесть «Жизненный цикл программных объектов»
Награды
- 1990 год — Премия «Небьюла», в номинации Короткая повесть (Novellette) за «Вавилонская башня» (1990 год);
- 1992 год — Премия «Хьюго», в номинации Премия им. Джона Кэмпбелла (John W. Campbell Award)
- 1992 год — Премия «Asimov’s Readers' Awards», в номинации Короткая повесть за «Понимай» (1991 год);
- 1999 год — Премия «Небьюла», в номинации Повесть (Novella) за «История твоей жизни» (1998 год);
- 1999 год — Премия «Theodore Sturgeon Award», в номинации Лучший НФ-рассказ за «История твоей жизни» (1998 год);
- 2000 год — Премия «Sidewise Awards», в номинации Лучшее произведение малой формы за «72 буквы» (2000 год);
- 2002 год — Премия «Небьюла», в номинации Короткая повесть за «Ад — это отсутствие Бога» (2001 год);
- 2002 год — Премия «Локус», в номинации Короткая повесть за «Ад — это отсутствие Бога» (2001 год);
- 2002 год — Премия «Хьюго», в номинации Короткая повесть за «Ад — это отсутствие Бога» (2001 год);
- 2003 год — Премия «Локус», в номинации Авторский сборник (Collection) за «История твоей жизни» (2002 год);
- 2004 год — Премия «Сигма-Ф», в номинации Перевод (Лучшее зарубежное произведение) за «Вавилонская башня» (1990 год);
- 2007 год — Премия «Небьюла», в номинации Короткая повесть за «Купец и волшебные врата» (2007 год);
- 2008 год — Премия «Хьюго», в номинации Короткая повесть за «Купец и волшебные врата» (2007 год);
- 2009 год — Премия «Хьюго», в номинации Рассказ за «Exhalation»
- 2009 год — Премия «Локус», в номинации Рассказ за «Exhalation»
- 2009 год — Премия «British Science Fiction Award», в номинации Малая форма (Short Fiction) за «Exhalation» (2008 год).
Напишите отзыв о статье "Чан, Тед"
Примечания
- ↑ [windharp.at.webry.info/200701/article_1.html «Ted Chiang的真名实姓»] 科幻理论网. (2006年10月3日)
- ↑ Карацупа В. [archivsf.narod.ru/work_2/00000533.htm Тед Чан. Вавилонская башня]. Анонсы. Архив Фантастики. Проверено 18 мая 2009. [www.webcitation.org/66aCgG1qI Архивировано из первоисточника 1 апреля 2012].
- ↑ Малиновский А. [www.outzone.ru/review/_n02h02-Chiang-Hell Ад – это отсутствие Бога, Чан Тед] (рус.). Рецензии. [www.outzone.ru/ OutZone]. Проверено 18 мая 2009. [www.webcitation.org/66aCgmOAO Архивировано из первоисточника 1 апреля 2012].
- ↑ Карацупа В. [archivsf.narod.ru/work/00000087.htm Тед Чан. 72 буквы] (рус.). Анонсы. Архив Фантастики. Проверено 18 мая 2009. [www.webcitation.org/61ABCSlEP Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
- ↑ Тед Чан. Вавилонская башня // Если : Журнал. — ЛК Пресс, Асмэръ, 2003. — № 11. — С. 3-26.
- ↑ Карацупа В. [archivsf.narod.ru/work/00000086.htm Тед Чан. История твоей жизни] (рус.). Анонсы. Архив Фантастики. Проверено 18 мая 2009. [www.webcitation.org/66aChNegF Архивировано из первоисточника 1 апреля 2012].
- ↑ Тед Чан. История твой жизни // Если : Журнал. — ЛК Пресс, Асмэръ, 2000. — Вып. Февраль. — № 2. — С. 161-214.
- ↑ Тед Чан. 72 буквы // Если : Журнал. — ЛК Пресс, Асмэръ, 2002. — № 3. — С. 173-222.
- ↑ История твоей жизни // Тед Чан. История твоей жизни : Авторский сборник. — М.: АСТ, Воронежская обл.: Люкс, 2005. — С. 397.
- ↑ Тед Чан. Купец и волшебные врата // Если : Журнал. — ЛК Пресс, Асмэръ, 2007. — № 11. — С. 113-146.
Ссылки
- [www.fantlab.ru/autor284 Тед Чан] на fantlab.ru.
Отрывок, характеризующий Чан, Тед
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
