Чан Хынг Дао
Чан Хынг Дао | |
Trần Hưng Đạo | |
Памятник в Нячанге | |
Имя при рождении: |
Чан Куок Туан |
---|---|
Род деятельности: |
военный, полководец |
Дата рождения: |
1226 или 1228 |
Гражданство: | |
Дата смерти: |
Чан Хынг Дао (вьетн. Trần Hưng Đạo, кит. 陳興道; настоящее имя Чан Куок Туан (Trần Quốc Tuấn); также известен как Хынг Дао выонг (Hưng Đạo Vương, «король Хынг Дао»)) — вьетский главнокомандующий, организовавший успешную оборону страны во время третьего монгольского вторжения в Дайвьет в 1287—1288 годах. Автор теоретических трудов по военному делу.
Биография
Точная дата его рождения неизвестна, однако он родился вскоре после прихода династии Чан к власти во Вьетнаме, и был племянником первого монарха династии, Чан Тхай Тонга. К 1280-м годам он находился на видных позициях в военной иерархии Дайвьета.
Это был период наибольшей экспансии империи Юань, созданной внуком Чингисхана, ханом Хубилаем. Незадолго до этого монголы покорили Южный Китай (династию Сун) и планировали всестороннее расширение своего господства.
Серия вторжений на территорию современного Вьетнама в 1280-х годах началась с запроса монголов к правительству Дайвьета, ранее формально признавшего власть монголов, пропустить монгольские войска в Чампу, которая вела против монголов активные боевые действия. В то время как дайвьетский император Чан Нян Тонг готов был подчиниться, генерал Чан Хынг Дао, командующий 15 000 воинов, отказался предоставить монголам право прохода через Дайвьет и снабдить их провизией.
Монгольский полководец, сын Хубилая Тоган, смог разгромить армию Чан Хынг Дао и в июне 1285 года взял Тханглонг, тогда как дайвьетское правительство оставило город. Однако затем чамцы смогли уничтожить монгольского главнокомандующего походом, главу другой монгольской армии, Согету. После этого Чан Хынг Дао сконцентрировался на уничтожении армии Согету, инициируя сражения в местах, неудобных для действий монгольской конницы. Одновременно полководец Чан Куанг Хай вел успешные боевые действия против армии Тогана. В результате монгольские войска были наголову разбиты и вынуждены были отступить.
В 1287 году монгольская армия произвела очередное вторжение в северный Вьетнам. Оборону возглавил Чан Хынг Дао.
Монгольские войска значительно превосходили вьетнамские как по численности, так и по выучке и в вооружении, поэтому единственно правильным решением была принятая Дао тактика партизанской войны, с успехом применяемая против привычных к степям монголов в непроходимых вьетнамских джунглях. Партизаны, мобилизованные из простого народа действовали на коммуникациях врага, в то время, как регулярная армия Дайвьета наносила ослабленному ими противнику прямые удары. 9 апреля 1288 года состоялось решающее сражение на реке Батьеданг, в котором войска под командованием Хынг Дао одержали полную победу над противником, повлекшую отступление монголов из Вьетнама.
Помимо успешного практического руководства войсками, Чан Хынг Дао является автором многих теоретических трудов по военному искусству, наиболее известным из которых является «Элементарное наставление по военному делу», в котором изложены три основных, на взгляд полководца, принципа ведения войны: опора на народ, ведение им партизанской войны, ослабляющей противника и нанесение ему решающего удара силами предварительно сохраненной регулярной армии.
Напишите отзыв о статье "Чан Хынг Дао"
Литература
- Лубченков Ю. Н. Все полководцы мира. Древний мир. Средние века. — М.: Вече, 2001.
Ссылки
- [seddab.narod.ru/chang.html Чан Хынг Дао]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
В другом языковом разделе есть более полная статья Trần Hưng Đạo (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Отрывок, характеризующий Чан Хынг Дао– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья. – Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя. – Какое врать, правда истинная. – А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил. – Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат. Разговор замолк, солдаты стали укладываться. – Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь. – Это, ребята, к урожайному году. – Дровец то еще надо будет. – Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда. – О, господи! – Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился. Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот. – Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть! Один солдат поднялся и пошел к пятой роте. – То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет. – О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте. Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев. В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев. – Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры. Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки. Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель. Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его. – Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю. – Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил: – Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату. Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами. Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него. |