Чаплин, Том

Том Чаплин Tom Chaplin
Полное имя	Thomas Oliver Chaplin
Дата рождения	8 марта 1979(1979-03-08) (45 лет)
Место рождения	Баттл, Великобритания
Страна	Великобритания Великобритания
Певческий голос	Тенор
Инструменты	вокал клавишные гитара
Жанры	Piano-Rock Britpop
Коллективы	Keane
Лейблы	Island

Томас Оливер Чаплин (англ. Thomas Oliver Chaplin, родился 8 марта 1979, Баттл) — вокалист британской пиано-рок-группы Keane. В 2016 начал сольную карьеру. Его предстоящий дебютный альбом The Wave выйдет 14 октября 2016.

Жизнь и карьера

Родители: Дэвид Чаплин и Салли Тэйлор. Том был рожден с разницей приблизительно в месяц с братом будущего члена группы Тима Райс-Оксли, который был также назван Томом. Их матери подружились, и Том завязал дружбу с обоими братьями, которая длится и по сей день.

Его отец был директором Vinehall School в Робертсбридже, где и учились оба друга-Тим и Том. Затем, вместе с Райс-Оксли Чаплин посещал Tonbridge School. Учась там, они встретили Ричарда Хьюза, позднее ставшего членом их группы, и Доминика Скотта, который был первоначальным членом команды, но покинул группу в 2001 году. В течение этого времени в Vinehall Чаплин участвовал в нескольких школьных представлениях и был участником школьной хоровой группы. В Tonbridge School он провел 5 лет в церковном хоре, где его постоянно выбирали для пения трудноисполняемых сольных партий.

В 1995 году Том,Тим и Ричард создали свою первую группу «The Lotus Eaters» («Прожигатели жизни»). Это была группа, игравшая каверы песен U2, Oasis и The Beatles в пабах Сассекса.

В 2010 году принимал участие в благотворительном концерте Фонда Принца Уэльского, который проходил в Royal Albert Hall. С легендарными Queen он исполнил песню It's a Hard Life и часть We will rock you.

Keane

Чаплин был приглашен в группу Тимом Райс-Оксли, после того как Тим наконец убедил двух других участников группы Ричарда Хьюза и Доминика Скотта. Это произошло в 1997 году."The Lotus Eaters" были переименованы в «Cherry Keane», так звали подругу матери Чаплина. Позже слово «Cherry» было убрано из названия группы. Имя было использовано как олицетворение вечной дружбы, поскольку все члены группы хорошо знали Черри Кин.

В июле 1997 года Чаплин уехал в Южную Африку для «годового пропуска» (gap year), во время которого остальные члены группы готовились к концертам . Когда Ричард зашёл за Томом год спустя, 3 июля 1998 года, его первые слова были: «У нас концерт через 10 дней». 13 июля 1998 года произошло первое выступление группы в пабе «Hope & Anchor» . Затем Чаплин занялся учёбой для получения степени по истории искусства в Университете Эдинбурга, перед тем как оставил его для того, чтобы продолжить свою музыкальную карьеру в Лондоне.

Во время пребывания в Лондоне Том жил вместе с Тимом в Stoke Newington, где они пытались заработать денег на время занятий репетициями. Том работал в издательстве грузчиком.

Вместе с Домиником Скоттом, который был в команде ведущим гитаристом, Чаплин играл на акустической гитаре. После того, как Скотт покинул группу в 2001 году, Том стал вокалистом, играл на органе, исполняя Hamburg Song во время некоторых концертов, так же, как и на дисторшированных клавишных в новых песнях с их второго альбома. Он также принимал участие в благотворительной записи сингла Band Aid 20 с кавером песни «Do They Know It’s Christmas?» в ноябре 2004 года, исполняя соло строку песни «feed the world», так как ещё не было сделано в предыдущих версиях кавера артистами, исполнявшими эту песню.

Том Чаплин был спародирован на ирландском музыкальном мультипликационном сайте Eyebrowy.com, в пародии «The Block Out of Keane».

Реабилитация

22 августа 2006 года Чаплин официально объявил, что будет проходить курс лечения от алкогольной и наркотической зависимости. Он и его коллеги по группе отменили свой Северно-Американский тур из-за реабилитации Тома, после того как он без предупреждения ушёл из своего номера отеля в Японии, приняв решение в одиночку уехать обратно в Великобританию.

Том вышел из Priory Clinic в Лондоне 6 октября, курс его лечения после выхода из клиники был продолжен.

Инструментальное оборудование

Чаплин использует орган Hammond MK2 для песен «Hamburg Song» и «Nothing In My Way». С мая 2007 года в песнях «A Bad Dream», «The Frog Prince» и «Crystal Ball» используются клавишные Yamaha CP60M для дисторшированного звучания.

Он также играет на акустической гитаре в таких песнях, как «Your Eyes Open» c начала тура по Великобритании в 2006 году, и с 2007 года исполняет соло в акустической обработке в песнях «Broken Toy» и «The Frog Prince». Том играет на гитаре и в третьем альбоме Keane «Perfect Symmetry». Во многих живых выступлениях с исполнением песен из этого альбома, Том, похоже, играет на двух разных гитарах Fender Telecaster: красной и белой.

В интервью на сайте Keane Backline член группы Тим Райс-Оксли утверждает, что Чаплин был заинтересован в том, чтобы научиться играть на терменвоксе, но «у него не хватило бы терпения на то, чтобы изучить, как это делается», а также говорит о том, что терменвокс может быть единственным способом воспроизведения музыкального звука, используемым в некоторых песнях альбома Perfect Symmetry.

Предпочтения

• Цвет — синий, голубой
• Сыр — Стилтон
• Еда — «Я ем практически все, но нет ничего лучше, чем хорошо прожаренное жаркое.»
• Печенье — Caramel Digestive
• Цветы — Герберы

Отрывок, характеризующий Чаплин, Том

Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.