Чаринг-Кросс

Чаринг-Кросс (англ. Charing Cross) — перекрёсток главных улиц Вестминстера — Уайтхолла, Стрэнда и Пэлл-Мэлла (точнее, Кокспур-стрит) с южной стороны Трафальгарской площади. Это место считается географическим центром Лондона и отсюда отсчитываются расстояния до других объектов городской инфраструктуры (раньше эту роль выполняли Лондонский камень и Сент-Мэри-ле-Боу).

Название происходит от поклонного креста, который Эдуард I велел установить здесь, у деревушки Чаринг, в память о своей супруге Элеоноре Кастильской. Этот крест, как и ещё одиннадцать, обозначал места, где останавливался гроб с её телом при транспортировке в Вестминстерское аббатство.

С Чаринг-Кроссом связаны важные события Английской революции. В 1647 году парламентским декретом было постановлено крест Элеоноры снести, а после восстановления монархии на его месте казнили цареубийц. С 1675 года на месте креста возвышается конный памятник казнённому Карлу I. Рядом с ним был установлен позорный столб, где прилюдно секли преступников.

В викторианскую эпоху в связи с возведением несколько восточнее, между Стрэндом и Темзой, грандиозного вокзального комплекса Чаринг-Кросс перед его фасадом в пышных формах неоготики был воссоздан Чарингский крест королевы Элеоноры.

Отрывок, характеризующий Чаринг-Кросс

Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.