Сварт, Чарльз Роббертс

Чарльз Роббертс Сварт англ. Charles Robberts Swart, африк. Charles Robberts Swart<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Государственный президент ЮАР
31 мая 1961 — 1 июня 1967
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Теофилус Эбенхайзер Дёнгес
генерал-губернатор ЮАС
11 декабря 1959 — 30 апреля 1961
Монарх:	Елизавета II
Предшественник:	Лукас Корнелиус Стейн, и.о. Эрнест Джордж Янсен
Преемник:	Лукас Корнелиус Стейн, и.о.
и.о. премьер-министра ЮАС
24 августа — 3 сентября 1958
Монарх:	Елизавета II
Предшественник:	Йоханнес Стрейдом
Преемник:	Хендрик Фервурд
Рождение:	5 декабря 1894(1894-12-05) Винбург, Оранжевое Свободное государство
Смерть:	16 июля 1982(1982-07-16) (87 лет) Блумфонтейн, ЮАР
Партия:	Национальная партия

Чарльз Роббертс Сварт (англ. Charles Robberts Swart, африк. Charles Robberts Swart, 5 декабря 1894, Винбург — 16 июля 1982, Блумфонтейн) — южноафриканский политик, последний генерал-губернатор Южно-Африканского Союза и первый президент Южно-Африканской Республики.

Биография

Сварт родился 5 декабря 1894 на ферме около Винбурга, в то время входившем в Оранжевое Свободное государство, третий из шести детей. Родители — Херманус Бернардус Сварт (1866—1949) и Алетта Катарина Роббертс (1870—1929). Когда ему было пять лет, началась англо-бурская война, во время которой он с матерью и братьями был интернирован в концентрационном лагере в Винбурге, один из его братьев умер в лагере. Отец, воевавший в бурской армии, был ранен и взят в плен англичанами в сражении при Пардеберге, после чего оставался в плену до окончания войны.

В возрасте семи лет Чарльз Роббертс Сварт пошёл в правительственную школу в Винбурге, в 13 лет сдал выпускные экзамены. В 1910 году поступил в Университетский колледж Грей в Блумфонтейне, в 1912 году получил там диплом бакалавра. В 1914 и 1915 году работал в Фиксбурге преподавателем. В 1914 году оказался на территории, охваченной восстанием Марица, был дважды арестован по подозрению в шпионаже и в желании примкнуть к восставшим, но был отпущен и помещён под домашний арест с разрешением преподавать. С 1915 по 1918 год продолжал обучение праву, при этом в 1918 году одновременно начал работу как секретарь экзаменационной комиссии провинции Оранжевая, а позже секретарём мэрии Блумфонтейна. С 1919 по 1948 год он был адвокатом в Блумфонтейне и одновременно преподавал право в Университетском колледже Грей и земельное право в Сельскохозяйственном колледже Глен.

В 1921 и 1922 году он изучал журналистику в Колумбийском университете в США. В период пребывания в США Сварт очень нуждался в деньгах, из-за чего вынужден был экономить на всём и искать всевозможные заработки, среди прочего, снялся в немом фильме. В 1921 году на Всемирном конгрессе по разоружению в Вашингтоне он представлял южноафриканскую газету Die Burger.

Политическая деятельность

Чарльз Роббертс Сварт был убеждённым республиканцем и членом Национальной партии с 1914 года. В 1919 году он стал генеральным секретарём партии в Оранжевой провинции, в 1920 году баллотировался от партии на провинциальных выборах. В 1923 году он выиграл провинциальные выборы и получил место от округа Ледибранд, которое сохранял в последующие 15 лет, проиграв выборы лишь в 1938 году. В политике он придерживался крайне консервативных взглядов.

В 1934 году произошло объединение Национальной партии и Южно-Африканской партии, которую возглявлял Ян Смэтс, и в 1935 году Сварт был избран в Федеральный совет объединённой Национальной партии. В 1939 году, после раскола объединённой партии, Сварт участвовал в переговорах о нейтралитете Южно-Африканского Союза во Второй мировой войне, а также о создании объединённой Национальной партии. Когда партия пришла к власти в 1948 году, Сварт занял пост министра юстиции. В этом качестве он несёт существенную долю ответственности за принятие законов, использовавшихся для подавления борьбы с апартеидом.

В 1959 году Чарльз Сварт был назначен генерал-губернатором Южно-Африканского Союза. Он отказался на церемонии введения в должность принести присягу королеве Елизавете, а также носить церемониальную униформу. В тот же год среди белого меньшинства Южной Африки был проведён референдум, в результате которого было принято решение о прекращении существования британского доминиона Южно-Африканский Союз и об установлении республики. В 1961 году была принята конституция новой Южно-Африканской Республики, и Сварт направил королеве просьбу об упразднении должности генерал-губернатора. Вместо неё был введён пост президента республики, и парламент избрал Чарльза Роббертса Сварта первым её президентом. Хотя президент избирался на семилетний срок, Сварт пробыл в должности только шесть лет и в 1967 году ушёл в отставку. Он умер в 1982 году.

Литература

• Schirmer, Peter (1981), "Swart, Charles Robberts", Die Beknopte Geiilustreerde Ensiklopedie van Suid-Afrika, Johannesburg: Central News Agency, pp. 182 

• Kruger Jannie. President C.R. Swart. — Kaapstad Bloemfontein Johannesburg: Nasionale Boekhandel. — P. 1.

Отрывок, характеризующий Сварт, Чарльз Роббертс

В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.