Чарторыйский, Витольд Адам

Князь Витольд Адам Чарторыйский
Витольд вместе с отцом Адамом Ежи и братом Владиславом
Род деятельности:	польский дворянин, военный и политик
Дата рождения:	6 июля 1822(1822-07-06)
Место рождения:	Пулавы, Польша
Дата смерти:	14 ноября 1865(1865-11-14) (43 года)
Место смерти:	Алжир, Франция
Дети:	бездетен

Князь Витольд Адам Чарторыйский (6 июля 1822, Пулавы — 14 ноября 1865, Алжир) — деятель польской эмиграции из рода Чарторыйских. Старший сын князя Адама Ежи Чарторыйского (1770—1861) и Анны Софии Сапеги (1799—1864).

Биография

Родился 6 июля 1822 года. Воспитывался в Варшаве и Пулавах, а с 1832 года — в Париже. Окончил немецкую гимназию в Мюнстере, затем учился в Мюнхене и Берлине. Благодаря стараниям своего отца получил чин подпоручика в испанской армии. Учился во французской школе генерального штаба. В 1845 году он начал активную военную службу в Мадриде в полку Reyna Gobernadore. С 1848 года князь служил в армии Сардинского королевства в чине поручика пехоты. Он часто болел. В 1850 году уволился с военной службы, уехал в Париж, где получил французское гражданство.

После начала Крымской войны между Россией и Османской империей и её союзниками (Великобританией, Францией и Сардинией) Витольд Адам был адъютантом отца Адама Ежи в Париже. Помог при формировании 2-го полка султанских казаков. Он не принимал личного участия в военных действиях. Не принял пожалованные ему чин полковника и командира полка. Выполнял дипломатические поручения польской диаспоры и отеля Ламбер. В 1860 году представлял своего отца в Лондоне на ежегодном собрании Литературного общества друзей Польши. В соответствии с политическим завещанием Адама Ежи Чарторыйского не он, а его брат Владислав стал главой рода Чарторыйских и руководителем политической жизни польской эмиграции.

В 1861 году Витольд Адам Чарторыйский совершил дипломатическую поездку в Стамбул, столицу Османской империи. Там он и застал Январское восстание в Царстве Польском в 1863 году. Действовал в пользу повстанцев. Предпринимал попытки произвести диверсии на Черном Море и Кавказе. Вооружил и оснастил за свой счёт 150 солдат под командованием капитана Пржевлоцкого. Из-за болезни отказался от дальнейшей деятельности. Уехал в Каир, а оттуда в Алжир, где и скончался 14 ноября 1865 года.

Семья

30 октября 1851 года в Париже женился на Марии Сесилии (29 ноября 1833 — 9 мая 1928), старшей дочери графа Генрика Киприана Грохольского (1802—1866) и Франциски Ксаверии Бжозовской (1807—1872). Брак был бездетным. После смерти мужа Мария в 1874 году постриглась в монастырь кармелиток в Кракове.

Источники

• Marian Kukiel, Czartoryski Witold Adam, w: Polski Słownik Biograficzny, Tom IV, Kraków 1938, s. 299—300

Ссылки

• [mariusz.eu.pn/genealogia/rody/czartoryscy03.html KSIĄŻĘTA CZARTORYSCY]
• [www.sejm-wielki.pl/b/3.662.384 Witold Adam ks. Czartoryski na Klewaniu i Żukowie h. Pogoń]

Отрывок, характеризующий Чарторыйский, Витольд Адам

– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.