Часовня Королевского колледжа

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Часовня
Королевского колледжа
King's College Chapel
Страна Великобритания
Город Кембридж
Конфессия Англиканство
Архитектурный стиль готика
Дата основания 1446
Координаты: 52°12′17″ с. ш. 00°06′59″ в. д. / 52.20472° с. ш. 0.11639° в. д. / 52.20472; 0.11639 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.20472&mlon=0.11639&zoom=17 (O)] (Я)

Часовня Королевского колледжа в Кембридже, Англия — шедевр английской перпендикулярной готики[1], считаемый многими визитной карточкой университетского Кембриджа[2].



История

Кембридж и Оксфорд, города, где находились крупнейшие в Англии университеты, всегда привлекали особое внимание английской короны. Это означало, в том числе, интерес монархов к строительству колледжей и связанной с ними инфраструктуры. Строительство часовни Королевского колледжа было начато в 1444 году по повелению английского короля Генриха VI, который сам определил размеры будущего грандиозного сооружения. 25 июля 1446 года Генрих VI лично заложил первый камень в основание часовни. Архитекторами часовни называют Реджинальда Эли и Николаса Клооса. К окончанию царствования Ричарда III (1485 год), несмотря на Войну Алой и Белой розы было завершено и подведено под крышу пять пролётов часовни. В 1506 году Кембридж посетил король Генрих VII и профинансировал окончание строительства, причём оставил деньги с таким расчётом, чтобы строительство могло продолжаться и после его смерти. В 1515 году, при Генрихе VIII, строительство часовни Королевского колледжа в Кембридже было завершено архитектором Джоном Уэстеллом.

Во время Гражданской войны XVII века часовня использовалась в качестве учебного полигона войсками Оливера Кромвеля. Однако она избежала серьёзных повреждений, возможно, потому, что Кромвель сам в своё время был кембриджским студентом. Надписи, оставленные солдатами армии парламента, до сих пор можно найти на северной и южной стенах алтаря. Во время Второй мировой войны большая часть витражей была снята, и часовня Королевского колледжа снова осталась невредимой.

Часовня Королевского колледжа активно используется как по своему прямому назначению, так и для проведения торжественных мероприятий Королевского колледжа. Так, ежегодно в мае Королевское музыкальное общество проводит неделю концертов. Это событие неизменно популярно среди студентов, выпускников и гостей Кембриджа, не в последнюю очередь благодаря бесплатному шампанскому и клубнике со сливками, которыми угощают после концерта. Часовня знаменита своей великолепной акустикой, широко известен хор часовни Королевского колледжа, состоящий из студентов Кембриджского университета.

Архитектура

Возведённая под эгидой королевской власти для Королевского колледжа Кембриджа, часовня имеет поистине королевские размеры. Длина здания — 289 футов (88 метров), ширина нефа 12 метров, высота сводов 29 метров. Здание часовни имеет ясно читающуюся форму прямоугольного параллелепипеда, объём которого явно больше функционально обоснованных величин.

Часовня Королевского колледжа по праву может считаться эталоном перпендикулярного стиля в готике. Её необычная для ранних готических сооружений прямоугольная планировка возникла как результат накопленного ранее технического опыта возведения церковных сооружений. Высокие стены часовни заполнены широкими застеклёнными плоскостями оконных пролётов, соединяющихся с детально проработанными скульптурами. Это чисто английская архитектурная традиция, не имеющая аналогов в европейском зодчестве. Размещение на боковых стенах больших оконных проёмов стало возможно благодаря системе опоясывающих здание контрфорсов. Выразительный главный фасад наполовину заполнен огромным окном с витражами. Две угловые башни оттеняют застеклённую плоскость фасада, напоминая башни английских замков, что соответствует архитектурным канонам XV века.

Устремлённость ввысь подчёркивается тонкими изысканными колоннами, поддерживающими веерные перекрытия свода. Веерное перекрытие — яркая особенность английской готики, ранее такое решение применялось только для сравнительно небольших помещений. Впервые оно было применено в архитектуре Глостерского собора, но только в Кембридже веерная конструкция сводов получила яркое и цельное художественное воплощение. Особое восхищение вызывает тот факт, что веерный свод часовни возведён не традиционным способом, когда сначала выкладываются нервюры, а потом заполняется пространство меж ними; а собран из резных каменных блоков немалой массы, которые поднимались и устанавливались на головокружительной высоте[3].

Витражи часовни Королевского колледжа в Кембридже считаются одним из лучших произведений XVI века. Восточное фасадное и двадцать четыре боковых окна застеклены фламандскими мастерами в 1515—1531 годах. Лишь большое окно в западной стене получило витражное остекление только в 1879 году.

Напишите отзыв о статье "Часовня Королевского колледжа"

Примечания

  1. Saltmarsh, John King’s College (в сборнике Victoria County History of Cambridgeshire, Часть III, изд. J.P.C. Roach, 1959).
  2. В частности, изображение часовни Королевского колледжа присутствует на логотипе городского совета
  3. Франческа Прина, Елена Демартини. 1000 лет мировой архитектуры/Пер. с англ. — М.: Омега, 2008. — С. 126 - 127. — 432 с. — ISBN 978-5-465-01682-7.

Отрывок, характеризующий Часовня Королевского колледжа

Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.