Частичное банковское резервирование

Частичное банковское резервирование — банковская деятельность, при которой только некоторая часть банковского вклада хранится как банковский резерв в виде наличности или других высоколиквидных активов, доступных для изъятия (снятия денег со счёта). Большую же часть отданных на хранение денег банк выдаёт обратно в виде кредитов, при этом оставляя возможность изъятия только части депозитов по требованию. Частичное банковское резервирование практикуется большинством современных коммерческих банков.

Когда наличность отдается на хранение в банк, лишь некоторая часть этих средств удерживается в качестве резерва, а оставшаяся часть может быть выдана в виде кредита (или потрачена банком на покупку ценных бумаг). Деньги, выданные или потраченные подобным образом, впоследствии размещаются на хранение в другом банке, тем самым создавая новые депозиты и позволяя снова выдавать их в кредит. Кредитование, повторное депонирование и повторное кредитование денежных средств увеличивает денежную массу в стране. Из-за повсеместного частичного банковского резервирования, денежная масса большинства стран во много раз превосходит денежную базу, созданную центральным банком страны. Такое умножение (называемое денежным мультипликатором) ограничивается нормой обязательных резервов или требованиями других финансовых коэффициентов, предписанных финансовыми регуляторами.

Обычно центральный банк требует от коммерческих банков сохранять минимальную часть отданных вкладчиками денежных средств в виде резерва, который может быть возвращён по требованию. Эта норма обязательных резервов помогает ограничить количество создаваемых денег в коммерческой банковской системе и способствует тому, чтобы банки имели достаточно наличности, чтобы удовлетворять повседневному спросу на изъятие денежных средств. Проблемы могут возникнуть, когда многие вкладчики начнут одновременно закрывать свои депозиты; это может вызывать «бегство вкладчиков» (наплыв в банк требований о возвращении вкладов) либо, когда проблема изъятия чрезмерная и повсеместная, финансовый кризис. Для сдерживания подобных проблем, центральные банки (или другие государственные институты: регуляторы, надзор за коммерческими банками) действуют по отношению к коммерческим банкам как кредиторы последней инстанции, а также выступают в качестве гаранта страхования вкладов в коммерческих банках.

История

Бережливый человек всегда искал возможность сохранения своих ценностей, например в виде золотых или серебряных монет в сейфах у ювелиров, получая от них взамен расписку о сделанном вкладе (см. Амстердамский банк). После того, как с течением времени данные расписки стали надёжным средством обмена (люди стали верить в эти расписки так, как будто бы это и есть золотые и серебряные монеты, отданные ранее на хранение ювелиру), с этого момента можно считать, что ранняя форма бумажных денег, в виде расписок ювелиров, появилась на свет. Так как эти расписки стали напрямую использоваться в торговле, ювелиры заметили, что обычно люди не требовали вернуть свои вклады в один и тот же момент и увидели возможность выдачи этих резервных монет в виде кредитов под проценты. Такая деятельность генерировала доход для ювелиров, но при этом оставляя их с расписками сверх имеющихся для выплаты резервов. Таким образом ювелиры начали изменяться от пассивных хранителей золотых слитков, берущих плату за сохранение ценностей, до приносящих процентный доход банков. Так появилось на свет частичное банковское резервирование.

Однако если кредиторы (владельцы расписок о золоте, отданном на хранении) потеряли бы веру в способность банка выплатить по своим обязательствам, многие вкладчики могли бы одновременно потребовать у банка вернуть свои вклады. И если банк в ответ не сможет найти достаточно средств для удовлетворения требований своих вкладчиков, это может привести к неплатежеспособности или невыполнению своих обязательств. Такая ситуация называется «бегство вкладчиков» (наплыв в банк требований о возвращении вкладов) и являлась причиной прекращения деятельности многих первых банков.

Повторяющиеся провалы банков и финансовые кризисы привели к созданию института Центрального Банка — государственное учреждение, имеющее полномочия регулировать деятельность коммерческих банков, устанавливать требования к резерву и действовать как кредитор в последней инстанции, если банк испытывает недостаток ликвидности. Появление центральных банков ослабило опасности, связанные с частичным банковским резервированием. Начиная примерно с 1991 года в странах с развитой экономикой удалось достичь консенсуса относительно оптимальных методов денежной политики. В сущности, центральные банки отказались от попыток прямого контроля за количеством денег в экономике и взамен перешли к непрямым методам таргетирования/установки учётной ставки.

Причины существования

Частичное банковское резервирование позволяет людям инвестировать свои деньги без потери возможности использования их по требованию. Так как большинство людей не нуждаются в использовании всех своих денег всё время, банки выдают эти деньги (хранящиеся у них на депозите), под процент другим, тем самым зарабатывая себе дополнительную прибыль. Тем самым банки действуют как финансовые посредники — способствуют инвестированию денежных средств бережливых людей. Банки со 100 % резервированием, с другой стороны, не допускают возможности инвестирования таких бессрочных вкладов (так как все деньги заперты в виде резерва) и менее ликвидные инвестиции (такие как государственные ценные бумаги, облигации и срочный вклад) запирают на время деньги кредиторов, делая их недоступными для использования кредиторами.

Согласно господствующей экономической теории, регулируемое частичное банковское резервирование предоставляет определённые преимущества экономике, путём обеспечения регуляторов мощным инструментом управления денежной массой и учётной ставкой, которую многие считают необходимой для здоровой экономики.

Банки, которые попадают под защиту регулирования центрального банка, имеют иные (отличающиеся от обычного бизнеса) нормы банкротства. По этой причине вклады до востребования большинства банков сохраняют свою ценность, которые при других обстоятельствах подверглись бы опасности платежеспособности.

Как это работает

Природа современной банковской системы такова, что доступные наличные резервы в банке для выплат по вкладам до востребования могут составлять лишь часть от размещённых вкладчиками депозитов. В большинстве правовых систем вклад до востребования в банке (например, чековый или сберегательный счёт) рассматривается как заём банку (вместо передачи товара другому лицу (на определённых условиях)), подлежащий выплате по первому требованию, которые банк может использовать на финансирование своих инвестиций в кредитовании или процентных бумаг. Банки делают прибыль, основанную на разнице процентов, под которые они выдают кредиты, и процентов, которые они выплачивают своим вкладчикам. Так как банки выдают в виде кредитов бо́льшую часть размещаемых у них денег, оставляя только лишь некоторую часть в виде резерва, они неизбежно имеют меньше денег, чем сальдо по счетам (баланс бюджета) своих вкладчиков.

Главная причина, по которой клиенты кладут в банки свои ценности — это возможность хранить свои сбережения в такой форме, когда в любой момент можно потребовать вернуть свой вклад. Всё же вкладчики могут потребовать полный возврат своих сбережений, хотя большинство их сбережений уже инвестировано банком в приносящие проценты кредиты и ценные бумаги. Владельцы счетов до востребования могут забрать свои вклады в любое время. Если все вкладчики банка сделают это одновременно, тогда банк столкнется с ситуацией бегства вкладчиков, и, скорее всего, банк закроется. Благодаря наличию института центрального банка в настоящее время это случается редко, так как обычно центральные банки выступают гарантами депозитов в коммерческих банках и выступают кредиторами последней инстанции в случае наплыва в банк требований о возвращении вкладов. Несмотря на это, недавно было несколько ситуаций бегства вкладчиков, например кризис банка Northern Rock в 2007 году в Великобритании, коллапс Washington Mutual в сентябре 2008 года. Несмотря на это, в данных случаях банки показали на практике несостоятельность во время наплыва требований. Тем самым эти наплывы требований просто форсировали неминуемый, при любых обстоятельствах, крах.

В случае отсутствия кризисов частичное банковское резервирование обычно функционирует достаточно ровно, потому что в любой момент времени всего лишь немногие, по отношению к общему количеству, вкладчики забирают свои вклады, и резерв наличности может легко поддерживаться на одном уровне, достаточном для удовлетворения повседневной потребности. Кроме того, в нормальной экономической среде, наличность постоянно вводится в обращение центральными банками, и новые денежные средства постоянно отдаются на хранение в коммерческие банки.

Однако если банк испытывает финансовый кризис, и общие требования к выплате существенно превышают повседневный спрос, у банка не окажется достаточно наличности и банк вынужден будет добывать дополнительные фонды, чтобы избежать окончания резервов и не исполнения своих обязательств. Банк может добыть фонды путём дополнительных заимствований (например на денежном рынке или используя кредитные линии с другими банками), или путём продажи своих активов, или беря краткосрочные займы. Если кредиторы будут опасаться того, что банк может столкнуться с кризисом наличности или быть неплатежеспособным, они будут стимулированы как можно скорее вернуть свои деньги, прежде чем другие вкладчики начнут забирать свои, запуская тем самым каскад требований, который может привести к полномасштабному бегству вкладчиков.

Создание денег

Современная система центральных банков позволяет множеству банков применять на деле частичное резервирование без риска банкротства при межбанковских деловых переводах. Процесс частичного резервирования имеет кумулятивный эффект на создание банками денег, существенно увеличивая денежную массу в экономике..

Существует два типа денег в системе частичного банковского резервирования используемых в центральном банке:

1. деньги Центрального Банка — деньги созданные или принятые Центральным Банком независимо от их формы (драгоценные металлы, сертификаты на товары, банкноты, монеты, электронные деньги выданные коммерческим банкам, или все что угодно другое выбранное Центральным Банком как некой формой денег).
2. деньги коммерческого банка (депозиты до востребования в системе коммерческих банков) — иногда также называемые как деньги чековой книжки.

Когда в коммерческом банке сделан депозит на деньги Центрального Банка, они изымаются из оборота и добавляются в резервы коммерческих банков (они больше не учитываются как часть денежной массы). Одновременно, равное количество денег коммерческого банка создаётся в виде банковских депозитов. Когда коммерческим банком выдаётся кредит на деньги ЦБ (коммерческий банк сохраняет лишь некоторую часть денег ЦБ в виде резерва), денежная масса увеличивается на величину выданного кредита. Этот процесс называется умножением депозита.

Пример умножения депозита

В нижеприведённой таблице показано как кредиты капитализируются и как это влияет на денежную массу. Также в ней показано как деньги ЦБ используются для создания денег коммерческого банка исходя из первоначального депозита в $100 денег ЦБ. В примере первоначальный депозит выдаётся 10 раз с величиной частичного резервирования в размере 20 %, что в конечном счёте приводит к созданию $400 коммерческих денег. Каждый последующий банк, вовлечённый в этот процесс, создаёт новые коммерческие деньги на всё уменьшающуюся долю первоначальных денег ЦБ. Это возможно благодаря тому, что банки выдают только долю депонированных денег ЦБ для того, чтобы удовлетворить требованиям резервирования и для обеспечения достаточного резерва, чтобы удовлетворить повседневный спрос в наличности.

Процесс начинается когда первоначальный депозит в размере $100 денег ЦБ создаётся в Банке А. Затем Банк А выделяет 20 %, или $20, в виде резерва, а оставшиеся 80 %, или $80, выдаёт в качестве кредита. В этот момент денежная масса суммарно равняется $180, а не $100, так как банк выдал кредит в размере $80 денег ЦБ, сохраняя $20 в виде резерва (не являющиеся частью денежной массы), замещающие недавно созданную $100 долговую расписку для вкладчика, которая действует равнозначно и может быть всецело погашена деньгами ЦБ (вкладчик может перевести её на другой счет, может выписать чек на неё, потребовать свою наличность на неё обратно, и т. д.). Такие требования вкладчика к банку называются вкладом до востребования или деньгами коммерческого банка и просто записаны на банковском счёте как платежное обязательство (пассив) (а именно как долговая расписка вкладчику). Со стороны вкладчика, деньги коммерческого банка эквивалентны деньгам ЦБ — невозможно разделить эти две формы денег пока не произойдет бегство вкладчиков (при котором всем срочно требуются деньги ЦБ).

К этому моменту Банк А имеет всего лишь $20 денег ЦБ на своих счетах. Получатель кредита держит $80 денег ЦБ, но вскоре он израсходует их. Следующий получатель этих $80 в свою очередь внесёт их на вклад в Банке В. Сейчас Банк В находится в той же ситуации, с которой начинал Банк А, за исключением того момента, что депозит равен уже $80, а не $100 денег ЦБ. Поступая подобным же образом, Банк В сохраняет 20 % от $ 80, или $ 16, в качестве резерва, а оставшиеся $64 выдаёт в виде кредита, тем самым увеличивая денежную массу на $64. По мере продолжения процесса, создаётся все больше и больше денег коммерческого банка. Для упрощения таблицы, для каждого депозита используются различные банки. В реальном мире, выданные одним банком кредиты могут быть в него же и возвращены, то есть вся банковская система коммерческих банков может рассматриваться как один коммерческий банк.

Источники таблицы:

Банк	Размер депозита	Размер кредита	Резервы
A	100	80	20
B	80	64	16
C	64	51.20	12.80
D	51.20	40.96	10.24
E	40.96	32.77	8.19
F	32.77	26.21	6.55
G	26.21	20.97	5.24
H	20.97	16.78	4.19
I	16.78	13.42	3.36
J	13.42	10.74	2.68
K	10.74
			Суммарные резервы:
			89.26
	Суммарная величина депозитов:	Суммарная величина кредитов:	Суммарные резервы + Последний депозит:
	457.05	357.05	100

Хотя физически никаких денег не было создано в дополнение к первоначальному депозиту в $100, тем не менее новые деньги коммерческого банка появились благодаря кредитам. Две ячейки, выделенные красным, показывают местоположение первоначального депозита по окончании всего процесса. Суммарные резервы плюс последний депозит (или последний кредит, в зависимости что будет последним) всегда равняются первоначальному депозиту, который, в данном случае, составляет $100. По мере продолжения данного процесса, всё больше и больше из ничего появляется новых денег коммерческого банка. С каждым последующим шагом количество уменьшается в соответствии с лимитом. Если построить график накопления депозитов, на нём будет видно, что кривая будет стремится к определённому лимиту. Этот лимит есть максимально возможное количество денег, которые могут быть созданы при заданной величине обязательного резерва. Когда величина резерва составляет 20 %, как в вышеприведённом примере, максимальное количество денег, которые могут быть созданны, равняется $500 и максимальное увеличение денежной массы составит $400.

Для каждого отдельного банка, депозит рассматривается как пассив, тогда как выдаваемый кредит и резервы как активы. Депозиты всегда будут равняться кредиты плюс банковские резервы, так как кредиты и резервы создаются на основе депозитов. Это есть основа для ведения банковского бухгалтерского баланса.

Частичное банковское резервирование позволяет увеличивать или сокращать денежную массу. В общем виде, увеличение или сокращение денежной массы диктуется балансом между темпом выдачи новых кредитов и темпом погашения или не исполнения ранее выданных кредитов. На баланс этих двух темпов может повлиять, до некоторой степени, Центральный Банк.

Эта таблица даёт общую схему состава денежной массы по всему миру. Большинство денег в любой денежной массе состоят из денег коммерческих банков. Ценность денег коммерческого банка основывается на возможности свободно обменять их в банке на денгьи ЦБ.

Реальное увеличение в денежной массе, благодаря этому процессу, может быть ниже, так как на каждом шагу банки могут придержать избыток резерва на нормативно установленном минимуме, заемщики могут в реальности не использовать деньги, и некоторые граждане могут просто придержать наличность, и также может быть некоторая задержка или трения в процессе заимствования. Распоряжения правительства также могут быть использованы для ограничения процесса создания денег, для предотвращения выдачи банками кредитов, несмотря на то, что банки удовлетворяют требованиям обязательного резервирования.

Банковский мультипликатор

Наиболее часто используемым механизмом измерения увеличения денежной массы является банковский мультипликатор. Он рассчитывает максимальное количество денег, которые могут быть созданы из начального депозита при заданной величине резерва.

Формула

Банковский мультипликатор, m, есть обратная величина к требованию резерва, R:

<math>m=\frac1R</math>

Пример

Например, при 20 % величиной резерва, это отношение, R, может быть записано в виде дроби:

<math>R=\tfrac15</math>

Получаем, банковский мультипликатор m есть:

<math>m=\frac{1}{1/5}=5</math>

Это число надо умножить на первоначальный депозит, чтобы получить максимально возможное количество денег, создаваемых при заданных условиях.

Процесс создания денег также подвержен влиянию коэффициента убыли денежного обращения (currency drain ratio), то есть предрасположенность граждан хранить деньги дома, чем положить на счет в банке, и коэффициенту безопасного резерва (safety reserve ratio), то есть избыток резервных средств, которые банк держит добровольно — обычно эта величина ненамного превосходит официальные требования. Данные об избыточных резервах и наличности хранящейся в сейфах регулярно публикуются ФРС США. На практике, реальный банковский мультипликатор изменяется со временем и может быть существенно ниже, чем теоретический максимум.

К сожалению, существует множество других «банковских мультипликаторов» сбивающих с толку, некоторые из них ссылаются на темпы скорости изменения различных единиц измерения денег, другие к отношению абсолютных величин измерения денег.

Требования к резерву

Норма обязательных резервов предназначена предотвратить банки от:

1. создания чрезмерного количества денег путём выдачи огромного количества кредитов при наличие слабой депозитной базы;
2. недостатка наличности, когда закрываются большие депозиты (хотя резервы есть узаконенный минимум, понятно, что в период кризиса или бегства вкладчиков, резервы могут быть доступными только на временной основе).

В дополнение к требованиям резерва существуют другие обязательные финансовые коэффициенты, влияющие на величину кредитов, которые банк может выдать. Наверное, самым важным их всех коэффициентов является коэффициент достаточности капитала. Когда отсутствуют обязательные требования к резерву, коэффициент достаточности капитала, как ограничитель от бесконечного банковского процесса выдачи кредитов.

Альтернативные взгляды

Теория эндогенных денег датируется XIX веком, описана Йозефом Шумпетером, и, позднее, последователями посткейсианства. Теория эндогенных денег утверждает, что поддержка денег задаётся кредитом и эндогенность задаётся потребностями к банковским кредитам, а не внешней политикой монетарных властей. Хотя это и не является убеждением главенствующей экономической теории, ряд центральных банкиров и экономистов кредитно-денежной политики верят в то, что банковский мультипликатор или модель перекредитования, не является реалистичным способом описания того, как банки работают в реальности и нежели чем депозиты приводят к кредитам, обратная причинная связь, кредиты приводят к депозитам.

Чарльз Годхард, авторитет в сфере ЦБ, на протяжении многих лет поощрял различные подходы к анализу денежной массы и говорил, что базовая модель банковского мультипликатора была «таким неполным способом описания процесса определения имеющегося денежного запаса, что итоговая сумма неправильно истолковывалась». Десять лет спустя он сказал: «Почти все кто работал в ЦБ верят что этот взгляд полностью ошибочен; в частности, он и игнорирует причастность некоторых ключевых базисных особенностей современной банковской системы…».

Годхарт охарактеризовал денежную массу, находящуюся в обращении, как зависимую эндогенную переменную. В 1994 году Марвин Кинг сказал, что причинно-следственная связь между деньгами и потребностью является спорным моментом, потому что, хотя учебники и предполагают, что деньги есть то, что вызывается внешними причинами, в Великобритании деньги есть эндогенная вещь, так как Банк Англии обеспечивает «base money on demand» (основные деньги для удовлетворения потребности в них) и «broad money» создаётся банковской системой (broad money — количество циркулирующих денег, заданных агрегатом М3 плюс иностранная валюта на депозите???).

Сет Карпентер (Seth B. Carpenter) и Сельва Демиралп (Selva Demiralp) пришли к выводу в учебнике, что мультипликатор «base money» невозможен в США.

Денежная масса

Денежная масса в обращении это отчёт Совета управляющих Федеральной Резервной Системы, отражающий динамику изменения основных денежных агрегатов М2 и М3, из которых основным финансово-банковским показателем находящейся в обращении денежной массы считается денежный агрегат М2, который измеряется в процентах от предыдущего значения или в доле от ВВП.

В США данные агрегаты определяются ФРС как:

Measure	Definition
M0	Общее количество материальной (вещественной) валюты, плюс счета в центральном банке, которые могут быть обменены на материальную валюту.
M1	M0 + часть M0 в качестве резерва или наличные в хранилище + депозиты до востребования («текущий чековый счёт» (с которого снимаются деньги по чекам клиента) или «текущий банковский счет» (не сберегательный; допускающий выписку чеков)).
M2	M1 + большинство срочных вкладов, депозитные счета денежного рынка, а также депозитные сертификаты до $100,000).
M3	M2 + все остальные депозитные сертификаты, депозиты в евродолларах и сделки РЕПО.

Данные по агрегату М3 заканчиваются в марте 2006 года, так как Федеральная Резервная Система прекратила публиковать эти данные мотивируя тем, что стоимость сбора данных весьма существенная, а получаемая информация не значительна. Остальные три денежных агрегата будут продолжать публиковаться в деталях и дальше.

В январе 2007 года количество денег ЦБ было $750,5 миллиардов, в то время как количество денег коммерческих банков (в агрегате М2) $6,33 триллиона.

Частичное банковское резервирование определяет соотношение между количеством денег ЦБ, иначе говоря валюты (то есть национальной денежной единицы) в официальной статистике и итоговой величиной денежной массы. Большинство денег в этих системах есть деньги ЦБ. Частичное банковское резервирование приводит к выпуску и созданию денег коммерческого банка, которые увеличивают денежную массу. Эмиссия денег через банковскую систему есть механизм денежной передачи, посредством которого ЦБ может непрямо влиять на размер учётной ставки (хотя банковские нормы также могут быть изменены для влияния на денежную массу, в зависимости от обстоятельств).

Регулирование

Неотъемлемой сущностью частичного банковского резервирования является возможность существования ситуаций бегства вкладчиков, по этой причине и создан институт Центрального Банка, используемый по всему миру, чтобы реагировать на подобные проблемы.

Центральные банки

Правительственный контроль и банковские предписания относящиеся к частичному резервированию, главным образом используются для ограничительных мер по эмиссии банкнот и выдаче кредитов, и обеспечить поддержку во избежание банкротства и исков кредиторов, и/или, с другой стороны, защитить кредиторов посредством правительственных фондов, когда банки неплатежеспособные. Подобные меры включают:

1. Коэффициент обязательного резерва (RRRs, required reserve ratio)
2. Достаточность основного капитала
3. Требования депозита государственных облигаций для эмиссии банкнот
4. Требования 100 % резервирования для эмиссии банкнот, например такое как Банковский акт 1844 года
5. Санкции в случае невыполнения обязательств банком и защита от кредиторов на многие месяцы или даже годы
6. ЦБ поддерживает банки испытывающие финансовые трудности, и правительство гарантирует денежные средства для банкнот и депозитов, во избежания бегства вкладчиков и для защиты банковских кредиторов

Ликвидность и управление капиталом

Во избежание не платежей по своим обязательствам, банки должны поддерживать минимальный резерв в соответствии с регламентом и своими обязательствами. На практике это означает, что банки должны установить плановую величину коэффициента резерва и должны реагировать, когда фактический коэффициент падает ниже плановой. Подобными меры могут включать в себя:

1. Продавать или выкупать другие активы, или секьюритизация неликвидных активов,
2. Ограничения вложения денег в новые кредиты,
3. Заимствование фондов,
4. Уменьшение дивидендов
5. Дополнительные инструменты привлечения капитала.

Так как различные варианты финансирования имеют различную стоимость и различную надёжность, банки должны поддерживать низкую стоимость запасов и надёжные источники ликвидности, такие как:

1. Депозиты до востребования в других банках,
2. Высококачественные ходовые долговые облигации,
3. Обязательные кредитные линии с другими банками.

Как и в случае с резервами, другие источники ликвидности управляются посредством постановки целей.

Способность банка брать на время надёжные и экономически выгодные деньги является ключевым фактором, поэтому доверие в банковскую кредитоспособность является очень важным для её же ликвидности. Это означает, что банк должен поддерживать соответствующую капитализацию и эффективно управлять рисками, для успешного продолжения бизнеса. Если у кредиторов возникнут сомнения в том, что банковские активы стоят больше чем пассивы, все кредиторы тут же потребуют свои инвестиции назад, то есть будет бегство вкладчиков.

Риск и разумное регулирование

В системе частичного банковского резервирования, в случае бегства вкладчиков, требования вкладчиков и держателей банкнот могут превышать банковские резервы, что будет причиной кризиса ликвидности в банке, и в конечном счёте, возможно приведут к кризису неплатежеспособности. В случае невыполнения своих обязательств, банку потребуется перевести свои активы в деньги и кредиторы банка могут пострадать, если не будет достаточно средств для уплаты своих обязательств. Так как публичные депозиты подлежат оплате по требованию, превращение активов в деньги может потребовать быстрой продажи активов и, потенциально, в больших количествах, чтобы повлиять на стоимость этих активов. В противном случае платежеспособный банк (чьи активы стоят больше, чем пассивы) может стать не платежеспособным из-за бегства вкладчиков. Подобная опасность потенциально стоит перед любой корпорацией, у которых есть кредиты или денежные обязательства, но это более критично для банков, так как они полагаются на публичные депозиты (которые могут быть изъяты в любой момент).

Хотя начальный анализ показывает, что в случае бегства вкладчиков банк не способен превратить свои активы в деньги, более полный анализ говорит о том, что вкладчики могут вызвать бегство вкладчиков только когда у них есть подлинный страх потери капитала, и что банк с сильным коэффициентом достаточности капитала с учтенной поправкой на риск, будет способен превратить свои активы в деньги или заполучить другие источники финансирования для избежания не исполнения своих обязательств.

Многие правительства навязали или установили систему страхования вкладов для того, чтобы защитить вкладчиков, в случае не исполнения банком своих обязательств и поддержать доверие народа к банковской системе частичного резервирования. Ответной реакцией на проблемы финансового риска, описанного выше, может быть:

1. Рекомендация разумного регулирования, например коэффициент достаточности капитала, минимального резерва, Центральный Банк или другой властный надзор, страхование вкладов;
2. Предложение независимого банковского дела, для тех, кто верит что банковская система должна быть открытой для свободного доступа? и конкуренции, что интересы должников, кредиторов и акционеров приведут к эффективному управлению риском;
3. Ограничения на изъятие: на некоторые банковские счета могут накладываться количественные ограничения на суммарное изъятие за день и для случаев изъятия больших сумм требование предварительного уведомления. В некоторых странах банковские законы могут позволять накладывать ограничения на изъятие при определённых обстоятельствах, хотя эти ограничения могут редко, если когда-либо вообще, использованы;
4. Оппоненты частичного банковского резервирования, которые настаивают на 100 % резервировании.

Критика

См. Критика частичного банковского резервирования

См. также

• Сеньораж
• Ростовщичество

Примечания

</div>

Отрывок, характеризующий Частичное банковское резервирование

– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]