Частная жизнь римлян

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Частная жизнь римлян существенно различается в трёх периодах: 1) до начала II века до н. э., представляющий древнеримский тип в его чистоте, 2) до конца Республики, характеризуемый проникновением в Рим эллинизма, и 3) императорский, для которого характерно слияние провинциальной культуры с римской.





По периодам

Первый период

В первую эпоху земледельцы-воины отличаются недостатком фантазии и равнодушием к отвлеченной мысли, но они деятельны, благочестивы, целомудренны, умеренны и высоко ставят собственное достоинство. Занятия их — земледелие, торг с окрестными народцами, грубые ремесла; меновым средством был сначала скот, позже появляется медная монета, к концу периода — серебряная. Семейные и родовые связи определяли положение каждого лица в государстве; во главе семьи стоял paterfamilias, глава дома, которому подчинялись кровные родственники, а также familiares — свободные клиенты — и рабы — vernae. Каждая семья имела свои семейные святилища, своих богов-хранителей. Первоначально постройки были из грубых камней или глины, смешанной с соломой; беднейшие граждане жили в деревянных бараках или же многие семьи бедняков занимали одно, обыкновенно многоэтажное здание. В комнатах единственной обстановкой служили брачная кровать (lectus genialis), почетная скамейка для хозяйки и кресло для хозяина, прялка, денежный ящик, шкаф для провизии и у знатных — маски предков (см. Imagines). Торжественное принятие новорожденного в семью и избрание ему личного имени (кроме родового) совершалось на 7-й или 8-й день после рождения. Вся жизнь у римлян делилась на три стадии: младенчество (infantia, inpubertas), с 17 лет — «юность» (inventus), с 59 — «старость» (senectus); с наступлением «юности» наступала воинская повинность и возникало право вписаться в центурию, а с достижением «старости» гражданин освобождался от обязанности носить оружие. Все важнейшие события в жизни были регулированы особыми священными правилами. Торжественное погребение было обязательно, под страхом наказаний для наследников; сюда относилось принесение особых жертв богам, произнесение похвальной речи о покойнике, поминальный обед (silicernium). Первоначальной формой погребения было зарытие трупа в землю, но уже в V веке появился обычай сжигания покойников. До 7 лет, под присмотром матери или бабушки, ребенок занимался лишь игрушками, песнями или рассказами; от 7 лет до 17, под руководством отца, он занимался телесными упражнениями, учился чтению, письму и арифметике, изучал право и некоторые сакральные обряды. С 17 лет юноша допускался к обедам со старшими, продолжал гимнастические военные упражнения, практически изучал земледелие. По окончании образования начиналась работа взрослого гражданина, которая состояла или в военной службе, или в непрерывных земледельческих занятиях, или в трудах по занимаемой должности, которым римляне отдавались с большим усердием: рабочий день начинался с восходом солнца и кончался с заходом его. Отдыхом служили беседы об авгуральной дисциплине и о юриспруденции, общественные игры и гулянья на площадях; танцы и песни считались неприличными. Пища принималась трижды в день; только обед был общий для всей семьи. Еда состояла в хлебе и овощах; мясо употреблялось в пищу только на пиршествах; вино могли пить только мужчины.

Второй период

Во второй период уменьшается религиозность римлян: безнравственность, стремление к наслаждениям и к роскоши, корыстолюбие захватывают все большие круги римского общества. Мелкое землевладение исчезает, уступая место латифундиям. Вместе с тем исчезает и любовь к земледелию, и тот класс земледельцев-граждан, которым силен был Рим. Большое развитие принимают денежное хозяйство, откупа и банковые операции; торговля получает громадное значение, ввиду недостатка в Италии жизненных припасов и растущих потребностей роскоши. В это время в Риме процветают разнообразнейшие ремесла: упоминаются ювелиры, красильщики, камнетесы, скорняки, портные, позументщики, кондитеры, вышивальщики и т. д. В семейном быте замечается стремление к ослаблению прежней патриархальной зависимости от главы семьи, к эмансипации жен и сыновей. Число рабов увеличивается до громадного числа; у богатых набирается из рабов целый штат ремесленников, для приготовления всего необходимого для домашнего обихода. В домах замечается роскошь, увеличивается число комнат, применяются многие особенности греческой архитектуры. О внутреннем устройстве богатого римского дома. В воспитании детей центр тяжести переносится на теоретическую подготовку — изучение риторики, греческого языка и т. п.; для усовершенствования в науках молодые люди часто отправляются в Грецию; к средствам препровождения времени присоединяются кровавые представления в цирках и театрах, пиры, при участии обоих полов, игры в мяч и кости, поездки на купанья. У богатых время теперь распределялось так: утром прием клиентов, в 11 часов — завтрак, полуденный сон, потом гимнастические упражнения и купанье, в 14 часов — обед, затем хождение в гости или игры, вечером попойка с друзьями. Горячие мясные кушанья в это время становятся обычными, а не только праздничными блюдами. У греков заимствован был обычай возлежания за столом и так называемые триклинии. Одежда существенному изменению не подверглась, но отчасти приблизилась к греческой.

Третий период

В третий, последний период наблюдается постепенное понижение культурного уровня, продолжающееся падение нравственности и проникновение варварства в слои, ранее культурные. В сакральные обычаи и во взгляды общества проникают восточные элементы. Сельскохозяйственная и промышленная продуктивность падает, но торговля, особенно с отдаленными восточными странами, оживляется еще больше прежнего. Семья получает более свободный, ближе подходящий к современному характер. Положение рабов становится менее тяжко. В постройке домов, особенно многоэтажных, сделаны были большие успехи; зато еще скученнее стало население городов и неудовлетворительнее условия жизни бедных горожан. Обстановка комнат у богатых людей достигает большой роскоши: появляются стенные зеркала, позолота; многие дома строятся из мрамора, в окна вставляются стекла или слюда, двери завешиваются дорогими коврами. Для высшего образования имеются центры в Карфагене, Афинах, Риме, Массилии и др. городах. Триклинии заменяются круглыми столами. Входят в употребление скатерти и вилки. От варваров заимствовано было употребление в питье пива и в пищу коровьего масла. Одежда стала полнее, так как появилось стремление к закрытию всякой наготы; мужская одежда по покрою своему приблизилась к женской и послужила переходом к одеяниям византийского образца.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Частная жизнь римлян"

Литература

  • Анджела А. Один день в Древнем Риме / А. Анджела ; пер. с ит. М. Челинцевой, О. Уваровой. — СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014.
  • Блаватский В. Д. Античная цивилизация / В. Д. Блаватский [и др.]; отв. ред. В. Д. Блаватский; АН СССР. Ин-т археологии. — М.: Наука, 1973.
  • Быт и история в античности / отв. ред. Г. С. Кнабе. — М.: Наука, 1988.
  • Велишский Ф.Ф. Быт греков и римлян / Пер. с чешского. — Прага: Типография И.Милиткий, 1878.
  • Вегнер В. Рим. История и культура римского народа. — Т. 2. — СПб.—М.: Центрполиграф, 2002.
  • Винничук Л. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима / Л. Винничук; пер. с польск. В. К. Ронина. — М.: Высшая школа, 1988.
  • Гиро П. Быт и нравы древних римлян. — Смоленск: Русич, 2001.
  • Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян. — Пер. с франц. / П. Гиро. — СПб.: Алетейя, 1995.
  • Грант М. Римляне. Цивилизация Древнего Рима / Пер. с англ. И. Ю. Мартьянова. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2005.
  • Древний Рим. История. Быт. Культура: из книг современных ученых / сост. Л. С. Ильинская. — М.: Московский лицей, 1997.
  • Коптев А. В. Проблемы эволюции общественного строя и международных отношений в истории западноевропейской цивилизации / А. В. Коптев // Античное гражданское общество: сборник статей под ред. Ю. К. Некрасова. — Вологда: Русь, 1997.
  • Коуєл Ф. Древний Рим. Быт, религия, культура / Ф. Коуэл. —­ М.: Центрполиграф, 2006. ­
  • Куманецкий К. История культуры Древней Греции и Рима / Пер. с пол. — М.: Высшая школа, 1990.
  • Робер Ж.-Н. Рождение роскоши: Древний Рим в погоне за модой / Пер. с франц. — М.: Новое литературное обозрение,2004.
  • Сергеенко М. Е. Жизнь древнего Рима / М. Е. Сергеенко; науч. ред. А. В. Жервэ. — СПб.: Летний Сад, Нева, 2000.
  • Сергеенко М.Е. Помпеи. — СПб.: ИД «Коло»; Журнал «Нева»; ИТД «Летний Сад», 2004.
  • Уколова В. И. Античность: история и культура. — Т. 1 / В. И. Уколова, А. И. Немировский, Л. С. Ильинская. — М.: Терра — книжный клуб, 1999.
  • Уколова В. И. Античность: история и культура. — Т. 2 / В. И. Уколова, А. И. Немировский, Л. С. Ильинская. — М.: Аспект-пресс, 1994.
  • Утченко С. Л. Древний Рим. События, люди, идеи / С. Л. Утченко. — М.: Наука, 1969.
  • Штаерман Е. М. Кризис античной культуры / Е. М. Штаерман. — М.: Наука, 1975.


 В данной статье или разделе имеется список источников или внешних ссылок, но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок.
Утверждения, не подкреплённые источниками, могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники.

См. также

Отрывок, характеризующий Частная жизнь римлян

– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Частная_жизнь_римлян&oldid=80170633»