Частная жизнь (фильм, 1982)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Частная жизнь
Жанр

драма

Режиссёр

Юлий Райзман

Автор
сценария

Анатолий Гребнев
Юлий Райзман

В главных
ролях

Михаил Ульянов
Ия Саввина

Оператор

Эмиль Гулидов
Валентин Пиганов

Композитор

Вячеслав Ганелин

Кинокомпания

Киностудия «Мосфильм».
Третье творческое объединение

Длительность

102 мин.

Страна

СССР СССР

Год

1982

IMDb

ID 0083732

К:Фильмы 1982 года

«Частная жизнь» — художественный фильм, снятый в 1982 году режиссёром Юлием Райзманом. Главную роль исполняет Михаил Ульянов.

Предпоследняя картина Юлия Райзмана. Один из немногих советских фильмов, выдвинутых на премию «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке». На 39-м Венецианском кинофестивале Михаил Ульянов удостоился специального приза жюри за исполнение главной роли.

Государственная премия СССР за 1983 год.





Сюжет

Два производственных предприятия реорганизовали в одно, и бывший директор одного из них, Сергей Никитич Абрикосов (Михаил Ульянов), должен уйти на пенсию. Абрикосов олицетворяет сталинский тип руководителя: он целиком посвящает себя работе, именно работа является смыслом его жизни. Жёсткий и требовательный, он живёт в ритме своей молодости, когда он был выдвинут на должность директора и в 27 лет получил первый орден.

Теперь, выйдя на пенсию, Абрикосов обнаруживает, что вне работы не может найти себе места в жизни. И в семье, как оказалось, тоже не всё благополучно. Сын — полная ему противоположность, не имеет серьёзных устремлений в жизни, предпочитает учёбе праздность и развлечения. С женой (Ия Саввина) у Сергея Никитича нет общих интересов: она уважает его, но между ними нет духовной близости. У дочери от первого брака тоже свои неразрешимые семейные проблемы.

Постепенно совместные переживания сближают Абрикосова с семьёй.

После сообщения о назначении своего приемника, кандидатуру которого он счел недостойной, Абрикосов отправляется в министерство, где узнает о подготовке для него предложения о назначении на новую должность. Финал фильма остаётся открытым и заканчивается сценой: Абрикосова по телефону вызывают в министерство. Стоя перед зеркалом, он завязывает галстук, и его движения замедляются — он задумывается о чём-то своём. Киновед Нея Зоркая, анализируя финал, полагала, что, скорее всего, Абрикосов осознал, что всю свою жизнь он потратил на какие-то бесполезные и напрасные вещи, разрушавшие его день за днём[1]. Михаил Ульянов же предположил, что в любом исходе «это будет другой человек, человек, переживший трагическую перестройку своего внутреннего мира»[2].

В ролях

Съёмочная группа

Создание

Разве мало людей попали в такое положение, когда рухнула система? Одни сориентировались, приноровились, другие — их много — не были готовы к переменам. Солидные люди, благополучные, хорошие работники… И никому не нужны. Трагедия невостребованности! Но это не социальная и не только российская, а общечеловеческая трагедия.
— Михаил Ульянов[1]

В своем предпоследнем проекте Юлий Райзман поднял важнейшую тему того времени и на ключевую роль утвердил, хотя и неохотно, одного из самых популярных киноактёров СССР Михаила Ульянова[1]. Неохотно — так как режиссёр «не любил снимать тех, кто много играет в кино»[1]. Как полагал Ульянов, выпуская все свои картины, включая и «Частную жизнь», Райзман тонко чувствовал то, что завтра коснётся многих[1].

Для этого образа Ульянову, которому на тот момент не исполнилось и 55 лет, был сделан специальный «состаривающий» грим, седина на висках[1]. Актёр признавался, что работать с Райзманом было легко: «Конечно, у него имелось заранее принятое решение, но он выслушивал иную точку зрения, легко соглашался: „Попробуйте!“ — так был свободен и так доверял актёру»[1].

На роли в картине пробовались молодые артисты Альгис Арлаускас и Олег Меньшиков[3]. Не был утверждён ни один из них: Арлаускас ушёл к Леониду Гайдаю в «Спортлото-82», а Меньшиков — к Михаилу Козакову в «Покровские ворота»[3]. Райзман был жутко недоволен и говорил, что «молодёжь игнорирует живого классика»[3].

Сразу же после премьеры ленты руководство Венецианского кинофестиваля объявило о демонстрации «Частной жизни» в одной из внеконкурсных программ. Ульянов никак не предполагал, что история о простом советском пенсионере заинтересует важнейший мировой киносмотр[1]. Тем не менее, на Лидо фильм ждал крупный успех и несколько призов, отправившихся к самому Ульянову за исполнение главной роли и режиссёру Райзману «за артистическое и профессиональное сотрудничество»[1].

Фестивали и премии

Технические данные

Частная жизнь, 1982, обычный, цветной, 2801 м, 102 мин.

Напишите отзыв о статье "Частная жизнь (фильм, 1982)"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Нея Зоркая. [kinoart.ru/archive/2004/02/n2-article13 Сгустки истории. Портрет режиссёра Юлия Райзмана] (рус.). Искусство кино (февраль 2004). Проверено 2 июня 2013.
  2. Михаил Ульянов. Работаю актёром. — М.: Искусство, 1987.
  3. 1 2 3 Антон Крайний. [www.km.ru/kino/2012/12/11/kino-v-rossii/699321-zvezdu-sportloto-82-bezzhalostno-vyrezali-iz-filmov Звезду «Спортлото-82» безжалостно вырезали из фильмов] (рус.). KM.ru (11 декабря 2012). Проверено 2 июня 2013.
  4. КИНО: Энциклопедический словарь, главный редактор С.И. Юткевич, М. Советская энциклопедия, 1987, с.83

Ссылки

  • [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=7140 «Частная жизнь»(1982)] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»

Отрывок, характеризующий Частная жизнь (фильм, 1982)

– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.