Часы Colgate (Джерси-Сити)

У этого термина существуют и другие значения, см. ст. Часы Colgate (Индиана)  (англ.)

Часы Colgate (англ. Colgate Clock) — восьмиугольные часы на берегу реки Гудзон в районе Эксчендж-Плейс, город Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, США. Диаметр циферблата — 15,24 метра (50 футов), площадь — 182,6 м². Минутная стрелка имеет в длину 7,87 метра (25 футов 10 дюймов), часовая — 6,1 метра (20 футов). На момент создания считались самыми большими часами в мире. Погрешность хода составляет не более одной минуты. Цифры и минутные отсечки отсутствуют. Столь нехарактерная форма циферблата олицетворяет собой восьмиугольное мыло, когда-то выпускавшееся компанией Colgate. Часы стоят на постаменте, на котором написано «Colgate» — высота этих букв равна длине часовой стрелки, 6,1 метра (20 футов).

Часы были созданы в 1924 году для компании Colgate-Palmolive и размещены на крыше её фабрики в Джерси-Сити. Их запуск осуществил 1 декабря того же года мэр города Фрэнк Хаг. Они заменили собой другие часы, находившиеся там с 1906 года. После замены часов на новые, старые были отправлены в Кларксвилл, штат Индиана, где стали местной достопримечательностью.

После почти 31 года беспрерывной работы часы в первый раз были остановлены для ремонта в 9:30 13 июня 1955 года. Были заменены части, подвергшиеся коррозии, в том числе стрелки. Ремонт затянулся дольше, чем планировалось, часы были пущены вновь лишь 29 июля того же года.

В 1985 году здание фабрики было снесено, часы сняли и перенесли примерно на 400 метров от прежнего местонахождения, установив чуть выше уровня земли. В 2001 году на месте снесённой фабрики началось строительство небоскрёба 30 Hudson Street — самого высокого здания города и штата с 2004 года по настоящее время, и ныне часы Colgate находятся примерно в 100 метрах от этого небоскрёба. За содержание часов отвечает компания Goldman Sachs, которой принадлежит 30 Hudson Street.

Часы Colgate являются обязательной докладной точкой для некоторых типов воздушных судов, находящихся в коридоре нижнего течения реки Гудзон.

В июне 2013 года началась реставрация часов: установка светодиодной подсветки, улучшение фундамента, замена стальных деталей.

• Colgate Clock in situ crop.jpg

  Изначальное расположение часов на крыше фабрики

• Colgate Clock Jersey City from Battery Park City.jpg

  Вид из Бэттери-Парк-сити. Время по часам могут узнавать жители не только Нью-Джерси, но и Нью-Йорка

• Colgate clock back crop.jpg

  Часы сзади. На заднем плане видны здания Нижнего Манхэттена

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Часы Colgate (Джерси-Сити)
• [loc.gov/pictures/item/nj1677/ Часы Colgate]  (англ.) на сайте loc.gov

Отрывок, характеризующий Часы Colgate (Джерси-Сити)

Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.