Час огней
| Час огней | |
| La Hora de los Hornos | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария |
Октавио Хетино |
| Оператор |
Хуан Карлос Десансо |
| Кинокомпания |
Grupo de Cine Liberación, Solanas Productions |
| Длительность |
260 мин |
| Страна | |
| Язык | |
| Год |
1968-1970 |
| IMDb | |
«Час огней: Заметки и свидетельства о неоколониализме, насилии и освобождении» (исп. La hora de los hornos: Notas y testimonios sobre el neocolonialismo, la violencia y la liberación ) — документальный фильм аргентинских режиссёров Фернандо Соланаса и Октавио Хетино, объединённых в группу Grupo de Cine Liberación. Историческая трилогия о причинах и последствиях серии военных переворотов в Южной Америке второй половины ХХ века.
Содержание
О фильме
фильм разделён на три части: «Неоколониализм и насилие» (исп. Neocolonialismo y violencia), «Закон освобождения» (исп. Acto para la liberación), «Насилие и освобождение» (исп. Violencia y liberación). Средняя часть, в свою очередь, разделена на две главы: «Хроника перонизма (1945—1955)» и «Хроника сопротивления (1955—1966)».
Как было заявлено во всех программных выступлениях группы Grupo de Cine Liberación, их зритель не является предметом развлечения, фильм должен информировать зрителя, вовлекать в дискуссию, активизировать жизненную позицию. Первоначальная версия фильма 1968 года была снята в полуподпольных условиях и так же нелегально демонстрировалась. Сеансы прерывались на диспуты. Зрителям, которые сами входили в группы сопротивления, предлагалось дополнять фильм кинохроникой собственной борьбы, поэтому последующие версии 1970 года достаточно сильно отличались от первоначальной. Окончательная редакция сложилась к 1973 году — периоду временного возврата во власть Хуана Перона[1].
Награды
- 1968 год — Международный кинофестиваль Мангейм — Хайдельберг, премия Interfilm Award за режиссуру;
- 1972 год — премия Sutherland Trophy Британского института кино.
Критика
- Рецензия на allmovie: «Этот блестящий документальный фильм запустил движение Третьего кинематографа и внёс латиноамериканское кино на карту мира. Он объединяет в себе новые и старые кинокадры, объясняющие историю Аргентины и волну революционного энтузиазма, который охватил многие страны в Латинской Америке. От испанских колонизаторов к современным военным конфликтам, финансируемым иностранными державами, этот фильм исследует расизм, социальные потрясения, массовые убийства и нестабильность политической ситуации…»[2].
См. также
Напишите отзыв о статье "Час огней"
Примечания
- ↑ Andrés Mego. [www.tetonadefellini.com/2007/04/la-hora-de-los-hornos.html LA HORA DE LOS HORNOS] (исп.). Latinamerican movies. tetonadefellini.com (13.04.2007). Проверено 20 октября 2011. [www.webcitation.org/6ALSYQ6ID Архивировано из первоисточника 1 сентября 2012].
- ↑ Dan Pavlides. [www.allrovi.com/movies/movie/la-hora-de-los-hornos-v140296 La Hora de Los Hornos (1968)] (англ.). Проверено 20 октября 2011. [www.webcitation.org/6ALSZsXST Архивировано из первоисточника 1 сентября 2012].
Ссылки
- «Час огней» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v140296 «Час огней»] (англ.) на сайте allmovie
|
Это заготовка статьи о документальных фильмах и сериалах. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Час огней
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
