Час симфонии

Час симфонии
Symphony Hour
Тип мультфильма	Рисованная анимация
Жанр	музыкальная комедия
Режиссёр	Райли Томсон
Продюсер	Уолт Дисней
Роли озвучивали	Кларенс Нэш и др.
Аниматоры	Кеннет Мьюс, Лес Кларк, Берни Вульф, Эд Лав, Джон Элиот, Джордж Де Бисон, Джек Кэмпбелл, Марвин Вудворд, Джим Мур
Студия	Walt Disney Productions
Страна	США США
Дистрибьютор	RKO Radio Pictures
Длительность	6 мин.
Премьера	20 марта 1942
IMDb	ID 0035404
BCdb	[www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=3917-Symphony_Hour.html подробнее]

«Час симфонии» (англ. Symphony Hour) — короткометражный мультфильм, созданный Уолтом Диснеем и выпущенный RKO Pictures в 1942 году.

Леонард Малтин назвал этот мультфильм «версией „The Band Concert“ Спайка Джонса».

Сюжет

Радио-оркестр под управлением Микки Мауса исполняет увертюру «Leichte Kavallerie» Франца фон Зуппе. Спонсору выступления (Пит в роли г-на Сильвестра Макаронни) понравились репетиции, но перед исполнением Гуфи случайно ломает все музыкальные инструменты. Оркестр выступает, используя сломанные инструменты. Сильвестр Макаронни злится, услышав, как играет его оркестр. Дональд, уставший от хаоса, вызванного разбитыми инструментами, собирает свои вещи и уходит. Микки, который не хочет этого допустить, с помощью пистолета заставляет Дональда вернуться в оркестр. Этой сцены не хватает в некоторых версиях мультфильма. В итоге восторженная публика усыпает Микки цветами. Сильвестр Макаронни, увидев это, радостно бежит к Микки Маусу и хвалит его.

В выступлении участвовали Дональд Дак, Кларабель и Гораци Хорсколар. Клару Клак можно увидеть в оркестре во время репетиции, но во время исполнения её нет.

После этого мультфильма Микки Маус в течение 5 лет не имел ни одной главной роли (он появляется лишь как второстепенный персонаж в двух мультфильмах о Плуто, выпущенных в эти годы). Этот мультфильм также был последним появлением Кларабель, Горация Хорсколара и Клары Клак в анимации вплоть до 1983 года (Mickey's Christmas Carol).

Аниматоры

• Кеннет Мюз
• Лес Кларк
• Берни Вульф
• Эд Лав
• Джон Элиот
• Джордж Де Бисон
• Джек Кэмпбелл
• Джек Мэннинг
• Марвин Вудворд
• Джим Мур

Ссылки

• «Час симфонии» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Час симфонии

Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.