Чатуранга

Чатуранга (санскр. चतुरङ्ग; caturaṅga ^IAST) — древнеиндийская игра, считающаяся прародителем шахмат, сёги и многих других игр. В неё играли по крайней мере с VII века н. э.

	a	b	c	d	e	f	g	h
8									8
7									7
6									6
5									5
4									4
3									3
2									2
1									1
	a	b	c	d	e	f	g	h

Чатуранга, начальная позиция. Цвета фигур на разных сторонах доски были различными

Название «чатуранга» переводится как «четырёхсоставная» и предположительно объясняется тем, что первоначально в чатурангу играли вчетвером. Чатурангой в древней Индии называлось войско, состоявшее из боевых колесниц (ратха) и слонов (хасти), конницы (ашва) и пеших воинов (падати). Игра символизировала битву с участием четырёх родов войск, которыми руководил предводитель (раджа).

В точности правила игры неизвестны, имеющиеся сведения неполны и противоречивы. Основной источник сведений — трактат хорезмского учёного XI века Аль-Бируни, в котором содержится лишь неполное описание чатуранги. Приведённые ниже правила игры — реконструкция, которая может не быть точной. Кроме того, правила чатуранги наверняка имели местные варианты и, совершенно точно, изменялись со временем.

Из-за малой подвижности фигур партия чатуранги длилась очень долго — 100—200 ходов.

Правила игры

Доска и фигуры

Фигуры в Чатуранге
	Раджа (Король)
	Визирь (Ферзь)
	Колесница (Ладья)
	Слон
	Кавалерия (Конь)
	Пехота (Пешка)

В чатурангу играли на доске размером 8x8 клеток, фигуры ставились на поля (всё это полностью сохранилось в современных шахматах).

В игре для четырёх игроков использовались комплекты фигур четырёх цветов: чёрные, зелёные, жёлтые и красные. Играли пара на пару. Каждый комплект содержал восемь фигур: раджу (короля), слона, коня, колесницу (аналог ладьи) и четыре пешки. Игроки занимали места по сторонам игрового поля. Фигуры выстраивались в левом нижнем углу доски (относительно игрока). На первой линии (от игрока): слон в углу, за ним конь, колесница и раджа. На второй линии — ряд пешек.

В игре для двух игроков использовались два комплекта фигур. Каждый комплект содержал восемь пешек, два слона, два коня, две колесницы, раджу и советника (визиря) — аналог ферзя. Порядок построения фигур перед партией такой же, как в современных шахматах.

Ходы и взятие

Ходы в партии делались по очереди. В отличие от шахмат, в игре присутствовал элемент случайности — возможные ходы определялись броском игральных костей. Как и в шахматах, каждый ход заключался в перемещении одной фигуры в соответствии с правилами, таким образом, чтобы поле, на которое ставится фигура, было либо свободным, либо занятым фигурой противника. В последнем случае фигура противника считалась взятой, снималась с доски и более в партии не участвовала. Помимо обычного взятия фигур, имелось дополнительное правило: если три слона находились в центральном квадрате 2x2, то игрок, пошедший своим слоном в последнее незанятое поле этого квадрата, брал всех неприятельских слонов.

Цель игры

Целью игры являлось условное уничтожение всей армии противника. Партия продолжалась до уничтожения всех фигур одной из сторон. В игре двух игроков победа также достигалась взятием вражеского короля. Не было таких понятий, как шах, мат и пат. Взятие всех фигур, кроме короля (оголение короля) тоже было победой, кроме случая, когда противник мог взять вашу последнюю фигуру следующим ходом. Тогда объявлялась ничья.

	a	b	c	d	e	f	g	h
8									8
7									7
6									6
5									5
4									4
3									3
2									2
1									1
	a	b	c	d	e	f	g	h

Аштāпада, доска без шашечной раскраски, иногда с крестообразными пометками, используемая для игры в Чатурангу.

Правила хода фигур

• Король мог делать ход на одно поле в любом направлении (как в современных шахматах).
• Слон двигался на 1 клетку вперёд или на 1 клетку по диагонали. Впоследствии правила изменились, и слон стал ходить через одно поле по диагонали. При этом, как и конь, слон при ходе «перешагивал» через поле, поэтому возможность хода не зависела от наличия на пути слона своих или неприятельских фигур.
• Конь ходил так же, как в шахматах.
• Колесница (ладья) ходила по горизонталям и вертикалям на одно или два поля.
• Пешки могли ходить только вперёд, на одно поле, и бить ходом по диагонали вперёд на одно поле. Правила, позволяющего им двигаться на 2 клетки вперёд первым ходом, не было.
• Визирь (Ферзь) двигался на 1 клетку по диагонали в любом направлении — он был слабой фигурой.
• Пешка, достигшая восьмой горизонтали, превращалась только в ферзя.
• Рокировки не было.

Один из вариантов

Слон у них ходит на одно поле вперёд, как пешка, и на четыре соседних поля по диагонали, как ферзь. Они говорят, что эти пять клеток соответствуют пяти конечностям слона (четырём ногам и хоботу). Они играют в шахматы вчетвером, каждый со своей стороны доски, и по очереди бросают две кости. Ферзя они называют королём.

Каждый бросок кости соответствует движению одной из фигур. При броске 1 или 5 движется пешка или король. Их ходы такие же, как в обычном шатрандже. Короля можно побить, и он не обязан уходить из-под шаха. При броске 2 движется ладья. Она ходит через одно поле по диагонали, как наш слон. При броске 3 движется конь. Его ход тот же, что и у нас. При броске 4 или 6 движется слон. Он ходит по прямой, как наша ладья. Если у него нет ни одного возможного хода, то препятствие удаляется броском одной из костей, и слон совершает ход. Передвижение слона имеет длину от 1 до 14 клеток, потому что кости могут упасть как 4 и 4, или 6 и 6, или 4 и 6. При любом из таких бросков слон может переместиться в противоположный угол доски, если на его пути нет других фигур.

У каждой фигуры есть своя стоимость, в соответствии с которой по окончании игры делятся ставки. Если игрок побил чужого короля, он получает за него 5 очков, за слона - 4, за коня - 3, за ладью - 2, за пешку - 1 очко. Два короля стоят 10 очков, три короля - 15; но если шахматист забрал всех чужих королей и сохранил своего, то он получает 54 очка" (суммарная стоимость трёх полных комплектов фигур).

— аль-Бируни

История

Первые достоверные сведения об этой игре относятся к VII веку. В санскритской литературе первое упоминание о чатуранге встречается в романе Баны «Харшачарита», описывающем правление короля Харши (590—647): «При этом царе только пчёлы ссорились, собирая нектар ... и только аштапады учили позициям чатуранги». Чатурангу упоминают также кашмирские поэты IX века — Ратнакара и Рудрата.

В комментарии к «Чандас-сутре» Пингалы — трактату о стихосложении — математик X века Халаюдха просит читателя «нарисовать таблицу из 64 клеток, как в игре чатуранге». Наконец, фраза из санскритского труда X века «Нитивакьямурта» гласит, что «в чатуранге не бывает короля без ферзя» («советника»). Важность последней цитаты состоит в том, что её автору, очевидно, не была знакома разновидность чатуранги, предназначенная для четырёх игроков (в которой ферзей нет). Это может означать, что чатуранга для четверых была изобретена намного позже игры для двоих.

В «Чатранг-Намаг», наиболее раннем письменном источнике (VII век) по истории шахматной игры на среднеперсидском языке (пехлеви), излагается сказание о завозе чатуранги из Индии в Иран (VI век). По мнению историка шахмат Г. Мэррея (1936), текст сказания позволяет назвать примерную дату изобретения игры — ок. 570 г.

Аль-Адли, сильнейший арабский шахматист первой половины IX века, писал, что к арабам шахматы пришли от персов, а те позаимствовали их у индийцев. «Общепризнанно, - утверждал аль-Адли, - что в Индии сделаны три изобретения, подобных которым не было ни в одной другой стране: книга „Калила и Димна“, девять цифр, с помощью которых можно считать до бесконечности, и шахматы». Аль-Адли также приводит отличия индийских шахмат от шатранджа: слон в чатуранге располагается на угловом поле и может ходить через клетку по вертикали и горизонтали; пат считается выигрышем для запатованной стороны; а оголение короля приносит победу даже в том случае, если соперник может ответным ходом уничтожить последнюю чужую фигуру (в арабском шатрандже такая ситуация признавалась ничьей).

По сведениям аль-Адли и аль-Бируни, в Индии существовала и другая разновидность игры, в которой слоны располагались на флангах, а боевые колесницы — возле короля.

Судя по всему, чатуранга была изобретена именно в Индии, где была игрой, в основном, интеллектуалов высших каст. Никаких сведений о проведении официальных соревнований в те времена не сохранилось. Не осталось и записей сыгранных партий. Чатуранга существовала в Индии до начала XX века и, по свидетельству бенгальского автора Рагхунанды (XV—XVI вв.), стала со временем называться «чатурраджа» — «игра четырёх королей».

В VI или, возможно, в VII веке чатуранга попала в Китай, а также в Персию (Иран). В Китае вариант игры для двух игроков был существенно трансформирован, превратившись в итоге в китайские сянци. В странах арабского востока чатуранга в течение нескольких веков видоизменялась, сохраняя, впрочем, основные черты. В конечном итоге появилась игра-потомок — шатрандж, который впоследствии превратился в шахматы.

См. также

• Шахматы
• Шатрандж
• Енохианские шахматы

Литература

• Мэррей Г. Насколько стара шахматная игра, пер. с англ. // Шахматы в СССР, 1936, № 12.
• Майзелис И. К вопросу о происхождении и развитии шахмат // Шахматы в СССР, 1952, № 10, 12.
• Линдер И. Бируни о чатуранге // Шахматы в СССР, 1975, № 5.
• Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 449. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
• H.J.R. Murray (1913, переизд. 1962, 1969, 1985, 2002) A History of Chess, ISBN 0-936317-01-9.
• David Hooper, Kenneth Whyld (1992) The Oxford Companion to Chess (second edition), ISBN 0-19-866164-9.
• D.B. Pritchard (1994) The Encyclopedia of Chess Variants, ISBN 0-9524142-0-1.
• David Parlett (1999) The Oxford History of Board Games, ISBN 0-19-212998-8.
• Edward Falkener (1892, переизд. 1961) Games Ancient and Oriental and How to Play Them, ISBN 0-486-20739-0

Ссылки

• [www.chessvariants.com/historic.dir/chaturanga.html Chaturanga | Chess Variant Pages]
• [www.chesspro.ru/_events/2009/sultan.html В какие шахматы играл султан-хан?]

Отрывок, характеризующий Чатуранга

– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.