Чахмахчян, Левон Хоренович
Поделись знанием:
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
| Левон Чахмахчян | |
| Լեւոն Չախմախչյան | |
 | |
| бывший сенатор от Республики Калмыкия | |
|---|---|
| Имя при рождении: |
Левон Хоренович Чахмахчян |
| Дата рождения: |
30 августа 1952 (71 год) |
| Место рождения: | |
Лево́н Хоре́нович Чахмахчя́н (арм. Լեւոն Չախմախչյան; род. 30 августа 1952, Ереван, Армянская ССР) — бывший представитель в Совете федерации от Народного хурала (парламента) Республики Калмыкия.
Содержание
Биография
- 1974 — окончил факультет журналистики Ереванского государственного университета, а также высшую школу при ЦК КПСС.
- 1974—1981 — корреспондент, политический обозреватель, заведующий отделом республиканской газеты «Голос Армении».
- 1981 — работал в ЦК Компартии Армении инструктором, заведующим сектором, помощником первого секретаря ЦК, заведующим отделом.
- 1990—1991 — в аппарате ЦК КПСС и Президента СССР, затем — в аппарате Правительства РФ.
- 1996 — руководил избирательной кампанией кандидата в Президенты РФ лидера Партии самоуправления трудящихся (ПСТ) академика С. Н. Фёдорова.
- 1997 — генеральный директор вещательного центра «ТВ-6 Волна» и агентства «ТВ-6 Медиа».
- 2000 — был избран исполняющим обязанности его председателя (ранее совет возглавлял погибший в июне С. Н. Федоров)
- Ноябрь 2000 — на V внеочередном съезде был избран председателем Высшего совета этой партии, одновременно с изменением её названия.
- 2001 — был избран первым заместителем председателя Политсовета движения «Россия»; академик Международной академии проблем гуманизма
- Удостоен золотой медали «За помыслы и деяния, в память 150-летия С. Ю. Витте».
Арест
- К Чахмахчяну обратился руководитель авиакомпании «Трансаэро» Александр Плешаков в связи с обнаружением аудитором Счетной палаты Владимиром Пансковым недоплаты авиакомпанией 300 миллионов долларов таможенных платежей. Попытки оказать воздействие на Панскова через Сергея Степашина, Татьяну Анодину (председатель Межгосударственного авиационного комитета, мать Плешакова), Валентину Матвиенко, результатов не дали. Чахмахчян обещал помочь, но предложил Плешакову вступить в Ассоциацию российско-армянского делового сотрудничества и сделать взнос в размере $1,5 млн. С этого времени Чахмахчян действовал под контролем ФСБ. C 22 мая по 2 июня 2006 года его телефоны прослушивались, но Верховный Судья (член ВС) вынес решение о прослушивании телефонных переговоров лишь 23 мая 2006 (при том, что Чахмахчян и обладал неприкосновенностью, как член Совета Федерации).
- 2 июня 2006 — во время спецоперации ФСБ в Москве был обнаружен кейс, в котором находились $300 тыс., помеченных оперативниками. Всего, по данным ФСБ, Чахмахчян должен был получить $1,5 млн, но оставшуюся часть предполагалось перечислить на банковский счет. На кейсе отпечатков пальцев Чахмахчяна и Арушанова обнаружено не было, а видеозапись его задержания и переговоров с Плешаковым, смонтирована сотрудниками ФСБ .
- 23 июня 2006 — Совет Федерации проголосовал за досрочное снятие с Левона Чахмахчяна полномочий. С того момента Верховный Суд РФ около 10 раз вызывал бывшего сенатора на заседание, но тот игнорировал слушания, ссылаясь на госпитализацию.
- 19 августа 2006 года адвокат Чахмахчяна Борис Кузнецов направил в Конституционный Суд России жалобу о незаконном прослушивании Чахмахчяна с приложением Справки-меморандума, имеющей гриф «секретно», в которой содержались доказательства незаконности прослушивания, год спустя на Кузнецова было возбуждено уголовное дело за разглашение государственной тайны (направление в Конституционный Суд справки-меморандума), он покинул территорию России и в феврале 2008 года получил политическое убежище в США.
- 8 декабря 2006 — на выездном заседании (прямо в больнице) он был признан Верховным Судом виновным в совершении преступлений и лишен неприкосновенности.
- 29 мая 2007 — Басманный суд Москвы продлил до 2 августа срок ареста бывшему сенатору обвиняемому в мошенничестве согласно требованию Генпрокуратуры. Обвинение не представило новых оснований для содержания экс-сенатора под стражей и мотивирует продление срока ареста тем, что сенатор может воспрепятствовать следствию. Адвокат намерена обжаловать решение суда[1].
- 17 июля 2008 — Мосгорсуд осудил Чахмахчяна на 9 лет с отбыванием срока в исправительной колонии общего режима. В срок зачтено время его предварительного заключения под стражей (с 1 февраля 2007 года). Соучастники — зять Чахмахчяна, помощник аудитора Счетной палаты Армен Оганесян и главный бухгалтер Ассоциации российско-армянского делового сотрудничества Игорь Арушанов — получили по 8 и 7 лет, соответственно[2].
- ноябрь 2008 — Верховный суд России снизил срок наказания с 9 лет до 7,5. Суд переквалифицировал действия Чахмахчяна с мошенничества в особо крупном размере на покушение на мошенничество. Кроме того, суд смягчил наказание двоим фигурантам уголовного дела. Игорь Арушанов теперь будет отбывать наказание в течение 6,5 лет, а Армен Оганесян — 7[3].
- январь 2011 — Чахмахчян был досрочно освобожден из колонии за примерное поведение, несмотря на протесты прокуратуры[4].
Напишите отзыв о статье "Чахмахчян, Левон Хоренович"
Примечания
- ↑ [www.regnum.ru/news/835293.html Экс-сенатору Калмыкии продлен срок ареста]. REGNUM (29 мая 2007). Проверено 14 августа 2010. [www.webcitation.org/65abUrwLd Архивировано из первоисточника 20 февраля 2012].
- ↑ [www.vesti.ru/doc.html?id=195142&cid=1 Вести. Ru: Девять лет за вымогательство]
- ↑ [lenta.ru/news/2008/11/20/cut1/ Бывшему сенатору Чахмахчяну снизили срок наказания]. Lenta.ru (20 ноября 2008). Проверено 3 июня 2012. [www.webcitation.org/68haXHd62 Архивировано из первоисточника 26 июня 2012].
- ↑ [lenta.ru/news/2011/05/13/confirm1/ Бывшего сенатора Чахмахчяна освободили за примерное поведение]. Lenta.ru (13 мая 2011). Проверено 3 июня 2012. [www.webcitation.org/68haYp003 Архивировано из первоисточника 26 июня 2012].
Ссылки
- Чахмахчян, Левон — статья в Лентапедии. 2012 год.
Отрывок, характеризующий Чахмахчян, Левон Хоренович
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
