Чебан, Александр Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Чебан
Александр Иванович Чебан
Имя при рождении:

Александр Иванович Чебанов

Профессия:

актёр, театральный режиссёр

Псевдонимы:

Чебан

Театр:

МХАТ СССР имени Горького

Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Александр Иванович Чеба́н (настоящая фамилия — Чебанов; 18861954) — русский советский актёр, режиссёр. Народный артист РСФСР (1947). Лауреат Сталинской премии первой степени (1947).





Биография

А. И. Чебан родился 18 (30 августа) 1886 года в Саратове, в семье слесаря. Любовь к театру впитал от матери, «благоговейной театралки»[1]. Начальное образование получил в саратовском техническом училище (окончил со званием техника-механика), в Москве поступил в Коммерческий институт, одновременно — в консерваторию по классу пения[2]

«Лет 10-ти я пошел в церковный хор, был дискант-солист, потом появился красивый бас, и до 20 лет я пел в соборе, только не по найму, а в качестве любителя-гастролера… Окончив среднетехническую школу, в августе 1907 г. я поехал в Москву экзаменоваться прямо в консерваторию, и был принят на стипендию к проф. Лавровской по её же классу».

А. И. Чебан. Автобиография (1928)[1].

В 1907—1910 годах Александр Чебан учился в Московской консерватории, однако через два года подорвал голос[3]. С 1909 года пел в хоре Московского Художественного театра. В 1911 году был принят в труппу театра.

«Будучи нуждающимся студентом, ради заработка, я поступил в вокальную часть — в хор Московского Художественного театра в 1909 г. Участие в творческой жизни прославленного МХТ и наблюдение в непосредственной близости работы великих режиссёров К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко со знаменитыми артистами раскрыли перед взорами моей души новый, невиданный дотоле мир подлинного, глубокого и пленительного творчества… Этот новый мир зажег во мне страстное желание и мысль о том, как бы соединить свою жизнь с жизнью любимого театра — МХТ. К моему счастью, так оно и получилось! После двухлетнего служения в хоре МХТ, выдержав конкурсное испытание, я перешел в драматическую часть — в сотрудники МХТ».

А. И. Чебан. Автобиография.[2].

Вскоре после создания Первой студии А. И. Чебан, параллельно с работой в МХТ, стал участвовать и в студийных спектаклях. Среди его ролей в спектаклях Первой студии: Симон-плотник — в «Гибели “Надежды”», Фрибе — в «Празднике мира», слуга Текльтона — в «Сверчке на печи»[4], безымянный 2-й калик — в «Каликах перехожих», Стреттон, хозяин бара — в «Потопе», король-отшельник — в «Балладине», Монс — в «Эрике XIV», отец Пьер — в «Архангеле Михаиле» и др.[5]

Рассказывая о способах создания образа, Михаил Чехов писал о своем коллеге Александре Чебане:

«Можно пользоваться, например, советами и указаниями лица, которому доверяешь и мнением которого дорожишь… Я, например, часто пользуюсь указаниями А. И. Чебана, не беспокоя при этом его самого. Я мысленно сажаю его в зрительный зал во время спектаклей или репетиций и предоставляю ему действовать на меня. Я чувствую при этом, как меняется моя игра, как облагораживается она и какая четкость выступает в моих жестах, словах и целых кусках роли. Художественное чутье, вкус и мастерство Чебана, которому я беззаветно верю, как художнику, начинают действовать на меня или, вернее, во мне»

Михаил Чехов.[6].

С 1922 года А. И. Чебан стал привлекаться к режиссёрской работе Первой студии, а затем и МХАТа Второго, в труппу которого он перешел со многими студийцами в 1924 году. Как режиссёр он участвует в постановках Первой студии и МХАТа Второго: «Укрощение строптивой», «Гамлет», «Петербург», «Смерть Иоанна Грозного», «Чудак», «Двор», «Суд», «Свидание», «Нашествие Наполеона»[7].

После закрытия МХАТа Второго А. И. Чебан в 1936 году перешел во МХАТ СССР им. Горького, где работал до конца жизни.

Жена — актриса Первой студии и МХАТа Второго Мария Александровна Дурасова[8]

А. И. Чебан умер 8 октября 1954 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 2).

Почётные звания

Творчество

Актерские работы в театре

Московский Художественный театр

МХАТ 2-й

Режиссёрские работы в театре

МХАТ 2-й

Актёрские работы в кино

  • 1950 — Секретная миссия — генерал советской разведки
  • 1941 — Парень из тайги — секретарь райкома
  • 1938 — Глубокий рейд — начальник воздушных сил
  • 1936Заключенные — Большой начальник, работник ГПУ
  • 1919 — Мать — Михаил Власов
  • 1918 — Бал Господень — Кирилл, горбун-идиот
  • 1916 — Тася — Вадим, студент

Напишите отзыв о статье "Чебан, Александр Иванович"

Примечания

  1. 1 2 Чебан, 1928, с. 118.
  2. 1 2 МХАТ Второй, 2010, с. 534.
  3. Чебан, 1928, с. 119.
  4. Эфрос, 1918, с. 42.
  5. Чебан, 1928, с. 121.
  6. Михаил Чехов Литературное наследие в 2-х т. — М., «Искусство», 1995. — т. 1, с. 117.
  7. МХАТ Второй, 2010, с. 538—539.
  8. МХАТ Второй, 2010, с. 390.

Литература

  • Чебан А. И. [Автобиография] // Актеры и режиссёры / Сост. при участии С. Кара-Мурзы и Ю. Соболева, редакц. В. Лидина. — М.: Современные проблемы, 1928. — 117—122 с.
  • Эфрос Н. Е. «Сверчок на печи». Инсценированный рассказ Ч. Диккенса. Студия Московского Художественного театра. — Петербург, издание А. Э. Когана, 1918. — 86 с.
  • МХАТ Второй: Опыт восстановления биографии (под ред. И. Н. Соловьевой, А. М. Смелянского, О. В. Егошиной). — М., «Московский Художественный театр», 2010. — 956 с.
  • Соболев Ю. А. И. Чебан // Театр и драматургия. 1933. № 8.
  • Марков П. Первая студия // Московский Художественный театр Второй. М., 1925.

Отрывок, характеризующий Чебан, Александр Иванович

Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…