Челли, Клаудио Мария
| Его Высокопреосвященство архиепископ Клаудио Мария Челли Claudio Maria Celli<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Титулярный архиепископ Клюэнтума.</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 27 июня 2007 года — 15 марта 2016 года | |||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | ||
| Предшественник: | Архиепископ Джон Патрик Фоли | ||
| Преемник: | пост упразднён | ||
| Рождение: | 20 августа 1941 (82 года) Римини, королевство Италия | ||
| Принятие священного сана: | 19 марта 1965 года | ||
| Епископская хиротония: | 6 января 1996 года | ||
Клаудио Мария Челли (итал. Claudio Maria Celli; 20 июля 1941, Римини, королевство Италия) — итальянский прелат, ватиканский и куриальный сановник. Титулярный архиепископ Клюэнтума с 16 декабря 1995. Секретарь Администрации церковного имущества Святого Престола с 16 декабря 1995 по 27 июня 2007. Председатель Папского Совета по массовым коммуникациям Римской курии с 27 июня 2007 по 15 марта 2016.
Биография
Челли родился в Римини, и был рукоположен во священника 19 марта 1965 года. Он закончил Папскую Церковную Академию в 1966 году. В 1992 году, он стал заместителем секретаря по отношениям с государствами (заместителем министра иностранных дел) секции Государственного Секретариата Святого Престола.
16 декабря 1995 года, Челли был назначен секретарем Администрации церковного имущества Святого Престола и титулярным архиепископом Клюэнтума. Он получил свою епископскую ординацию 6 января 1996 года от папы римского Иоанна Павла II, которому помогали Джованни Баттиста Ре — титулярный архиепископ Весковьо, заместитель Государственного секретаря Святого Престола и Хорхе Марией Мехиа — титулярный архиепископ Аполлонии, секретарь Конгрегации по делам Епископов.
Папа римский Бенедикт XVI позже назначил его председателем Папского Совета по массовым коммуникациям 27 июня 2007 года. Челли наследовал за давно занимавшим этот пост и будущим кардиналом Джоном Патриком Фоли.
Он когда-то заявил в январе 2008 года, что католические средства массовой информации «не должны стать … инструментами религиозного или культурного фундаментализма».[1] Он продолжал: «Наши средства массовой информации направляются не только католикам, но и всеми людьми … они не существуют только для или направлены только на людей, которые уже принадлежат Церкви, довольно они должны также дать осторожное внимание тому, что существует в душе человека, в его сердце, где иногда может быть расстояние от Бога, или много раз, глубокая ностальгия к Богу».
Напишите отзыв о статье "Челли, Клаудио Мария"
Примечания
| Предшественник: кардинал Джон Патрик Фоли |
Председатель Папского Совета по массовым коммуникациям 27 июня 2007 — 15 марта 2016 |
Преемник: пост упраздён |
Отрывок, характеризующий Челли, Клаудио Мария
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.
Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
