Человек в железной маске (фильм, 1939)
Поделись знанием:
К:Фильмы 1939 года
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
| Человек в железной маске | |
| The Man in the Iron Mask | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Эдвард Смолл |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Edward Small Productions |
| Длительность |
112 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Человек в железной маске» — приключенческий фильм, снятый по мотивам романа Александра Дюма (отца) «Виконт де Бражелон».
Содержание
Сюжет
Франция, XVII век. У Людовика XIII рождается наследник. В тот момент, когда он показывает маленького Луи народу, Анна Австрийская рожает второго близнеца. Кольбер (которого, кстати, в то время не могло быть при дворе Людовика) принимает решение во избежание гражданской войны скрыть от всех, в том числе от отца, рождение второго сына. Он принимает решение отдать второго ребенка на воспитание Д’Артаньяна, который должен содержать его в уединении в Гаскони. Принято решение назвать мальчика Филиппом.
Проходит 20 лет. На троне молодой Людовик XIV, который правит в богатстве, лености и разврате. Министр финансов Фуке вводит налог на соль. Д'Артаньян хозяйничает в Гаскони, которую король Людовик XIII освободил от всех налогов, и вместе с тремя мушкетерами, а также с повзрослевшим и воспитанным как мушкетёр Филиппом прогоняет из Гаскони сборщиков податей. Людовик XIV подписывает подготовленный приказ об аресте бунтовщиков. В Гаскони 19 королевских солдат арестовывают Д’Артаньяна, Атоса, Портоса, Арамиса и Филиппа. В Париже разразился соляной бунт. На инквизиционном процессе Людовик XIV узнает, что на него готовится покушение.
На следующее утро король собирается ехать поставить свечу за упокой души отца. В это время приводят арестованных бунтовщиков. Людовик собирается подписать подготовленный Фуке приказ об их повешении, но в это время Кольбер говорит о том, что один из бунтовщиков похож на короля.
В ролях
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
- Луис Хейуорд — Людовик XIV / Филипп Гасконьский
- Джоан Беннетт — Мария Треза
- Уоррен Уильям — Д’Артаньян
- Майлз Мэндер — Арамис
- Алан Хейл — Портос
- Берт Роуч — Атос
- Уолтер Кингсфорд — Кольбер
- Дорис Кенион — королева Анна
- Монтегю Лав — испанский посол
- Джозеф Шильдкраут — Фуке
- Марион Мартин — Луиза де Лавальер
- Альберт Деккер — Людовик XIII
- Найджел Де Брулир — кардинал Ришельё
Особенности сюжета
- Конфликт между Фуке и Кольбером наличествует (правда, изменен до неузнаваемости).
- Есть сцена сватовства Людовика и Мария-Терезии.
- Есть сцена, когда Фуке бросается за Людовиком в Бастилию .
- За основу взята незначительная часть романа — второстепенная сюжетная линия о Железной маске.
- Большинство сюжетных линий отсутствует, оставшиеся видоизменены до неузнаваемости.
- в фильме Кольбер и Фуке не только присутствуют при рождении Людовика и Филиппа, но они ещё приближены к Людовику XIII (историческая неточность).
- Д’Артаньяна назначили опекуном маленького Филиппа и сослали в Гасконь, что противоречит сюжету романа «20 лет спустя», время действия которого — примерно через 5 лет после рождения близнецов.
- Луиза де Лавальер не была любовницей короля во время сватовства испанской инфанты. В то время король ещё был увлечён племянницами Мазарини. Луиза появится позже.
- Некий кардинал венчает Филиппа и Марию-Терезу, но он лишён власти. В это время властвовал Мазарини. Лишь после его смерти Людовик приблизил по его совету Кольберa.
- В фильме погибает Арамис. У Дюма он единственный из мушкетёров остается жив.
- Арест Фуке Д’Артаньяном — реальное историческое событие — превратилось по сути в убийство Фуке.
- Фуке убивает Луизу де Лавальер. У Дюма она осталась жива и оплакивала виконта де Бражелона, который отсутствует в данной экранизации.
Напишите отзыв о статье "Человек в железной маске (фильм, 1939)"
Ссылки
- The Man in the Iron Mask (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v31178 The Man in the Iron Mask] (англ.) на сайте allmovie
Отрывок, характеризующий Человек в железной маске (фильм, 1939)
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
