Челубей
Челубей (в некоторых источниках Чалабай, Челибей, Темир-Мирза либо Таврул) — персонаж «Сказания о Мамаевом побоище» — литературного произведения XV века.
Согласно «Сказанию...», Челубей отличался не только физической силой, но и особым мастерством военной выучки. 8 сентября 1380 года тюркский богатырь из войска темника Мамая перед началом Куликовской битвы сражался с иноком Пересветом и оба поединщика, якобы, погибли в бою, одновременно пронзив друг друга копьями.
Однако, этот эпизод, скорее всего, является вымышленным, как и сам Челубей, и иночество Пересвета[1]. Так, в тексте «Задонщины» можно видеть, что Пересвет, будучи жив в разгар битвы, на поле «поскакивает на своём добром коне, а злачёным доспехом посвельчивает», когда уже «иные лежат посечены»[1][2].
В различных редакциях «Сказания...» у печенежина разные имена: «Темир-мурза» (в киприановской редакции), «Таврул». Имя «Челубей» появляется в третьем издании «Синопсиса» 1680 года[3], откуда началась лубочная традиция «Сказания...». Из лубочной литературы XVIII—XIX веков имя «Челубей» пришло в произведения художественной литературы и искусства, полностью вытеснив своих предшественников[4].
Имя «Челубей (Чалабай)» — тюркского происхождения, судя по составу и звучанию (ср. Челеби). Сын султана Мурада I, взявший в 1393 году столицу Второго Болгарского царства город Тырново, носил имя «Челяби-эмир»[4].
Образ Челубея в анимации
- Лебеди Непрядвы (1980; СССР), режиссёр Роман Давыдов
- Пересвет и Ослябя (2010; Россия), режиссёр Станислав Подивилов.
Напишите отзыв о статье "Челубей"
Примечания
Ссылки
- [www.krugosvet.ru/enc/istoriya/KULIKOVSKAYA_BITVA.html Куликовская битва]
- [vestnikimperii.berserki.ru/2009/08/16/%D1%87%D0%B5%D0%BB%D1%83%D0%B1%D0%B5%D0%B9/ Вестник Империи. Челубей]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Челубей
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
