Челюсти (фильм)

Челюсти
англ. Jaws
Жанр	фильм ужасов триллер
Режиссёр	Стивен Спилберг
Продюсер	Дэвид Браун Ричард Занук
Автор сценария	Питер Бенчли Карл Готтлиб
В главных ролях	Рой Шайдер Роберт Шоу Ричард Дрейфусс Лоррейн Гэри
Оператор	Билл Батлер
Композитор	Джон Уильямс
Кинокомпания	Universal Pictures
Длительность	Театральная версия: 124 мин. Телевизионная версия: 130 мин.
Бюджет	$ 7 млн
Сборы	$ 470 653 000
Страна	США США
Язык	английский
Год	1975
Следующий фильм	Челюсти 2
IMDb	ID 0073195
Выход фильма «Челюсти» (оригинальное название — англ. Jaws)

К:Фильмы 1975 года

«Че́люсти» (англ. Jaws; США, 1975) — триллер режиссера Стивена Спилберга, экранизация одноименного произведения Питера Бенчли. По сюжету, гигантская акула-людоед нападает на отдыхающих на острове Эмити, вымышленном курортном городе Новой Англии, что побуждает местного шефа полиции поймать ее с помощью океанолога и профессионального охотника на акул. В фильме снимались: Рой Шайдер, в роли шефа полиции Мартина Броуди; Роберт Шоу, в роли охотника на акул Куинта; Ричард Дрейфусс, в роли океанолога Мэтта Хупера; Мюррэй Хэмилтон, в роли Ларри Вона, мэра острова Эмити; и Лоррэйн Гари, в роли Эллен, жены Броуди. Сценарий фильма приписывают как Бенчли, написавшему первые варианты сценария, так и актеру-писателю Карлу Готтлибу, который переписывал сценарий во время съемочного периода.

Фильм был снят на острове Мартас-Винъярд в Массачусетсе и имел проблемы с производством, выйдя за рамки бюджета и расписания. Так как механические акулы художественного отдела страдали от множества неисправностей, Спилберг решил в основном намекать на присутствие животного, используя зловещую музыкальную тему Джона Уильямса, чтобы обозначить предстоящее появление акулы. Спилберг и прочие сравнили такой подход с методами классического режиссера триллеров Альфреда Хичкока. Universal Pictures предоставили фильму исключительно широкий релиз для крупной студийной картины того времени (более 450 киноэкранов), сопровождаемый обширной маркетинговой кампанией с акцентом на ТВ-рекламу и сопутствующие товары.

Ныне рассматриваемый как один из величайших фильмов в истории, «Челюсти» был прототипом современных летних блокбастеров, а его релиз считается переломным моментом в истории кино. «Челюсти» был самым кассовым фильмом всех времен до выхода «Звездных войн».  Фильм завоевал различные награды за саундтрек и монтаж, включая три премии «Оскар». Наряду с «Звездными войнами», «Челюсти» сыграл решающую роль в создании современной бизнес-модели Голливуда, которая вращается вокруг высоких кассовых сборов с экшн- и приключенческих кинокартин, выходящих летом в тысячах кинотеатров и поддерживающихся масштабной рекламой. За фильмом последовали три сиквела, созданных без участия Спилберга и Бенчли, а также множество подражающих триллеров. В 2001 году «Челюсти» был избран Библиотекой Конгресса для хранения в Национальном реестре фильмов Соединенных Штатов, будучи признанным «культурно, исторически и эстетически значимым».

Сюжет

Действие фильма происходит с 29 июня по 5 июля 1974 года на острове Э́мити, где расположен небольшой курортный городок с тем же названием. Молодая женщина Кристина Уоткинс решает искупаться ночью и становится первой жертвой огромной белой акулы, появившейся у берегов Эмити.

Утром шериф местной полиции Мартин Броуди (Рой Шайдер) и его помощник Ленни Хендрикс находят на берегу останки Кристины. Броуди недавно переехал на остров из Нью-Йорка и живёт здесь вместе с женой Эллен и двумя сыновьями: Майком и Шоном. Шериф хочет на некоторое время закрыть пляжи, оповестить о трагедии береговую охрану и вызвать специальную команду для поимки акулы, но мэр острова Ларри Воун, поддерживаемый владельцами прибрежных гостиниц и отелей, категорически против такой перспективы, так как городу нужны «летние доллары». А впереди ещё 4 июля — День независимости США, когда будет присутствовать множество гостей, и уже в 50-й раз должна состояться ежегодная парусная регата. Броуди соглашается с Воуном. Врач переписывает заключение о смерти Кристины, теперь якобы попавшей под винт катера.

Тем временем число жертв акулы продолжает увеличиваться. Сначала погибает собака, принадлежащая одному из отдыхающих, и в тот же день акула съедает местного мальчика — Алекса Кинтнера. Уже напуган и сам мэр, но он всё ещё не желает оповестить граждан о грозящей опасности. На собрании жителей Эмити местный охотник на акул, ветеран Второй мировой войны, а ныне рыбак — Квинт (Роберт Шоу) — предлагает выловить акулу-людоеда на своём судне за 10 тысяч долларов, но ему отказывают. Все увещевания Мартина Броуди и прибывшего сюда эксперта из Национального института океанографии Мэтта Хупера (Ричард Дрейфусс) не возымели действия. В это же время рыбаки вылавливают трёхметровую тигровую акулу, и город с облегчением вздыхает, полагая, что это и есть людоед, хотя Хупер не находит в её внутренностях человеческих останков.

Вскоре пропадает без вести рыбак Бен Гарднер. 4 июля акула-убийца предстаёт перед глазами сотен купальщиков на мелководье, утащив в пучину инструктора по плаванию. Старший сын Броуди, Майкл, в результате шока от увиденного попадает в госпиталь. Потрясённый мэр вынужден немедленно подписать договор с Квинтом, и на рыбацкой шхуне «О́рка» (англ. «Orca»), приспособленной для ловли акул, Квинт, Хупер и Броуди отправляются на охоту. Броуди страдает боязнью водного пространства, но вынужден перебороть себя.

Выйдя в океан, Квинт, используя запрещённую законом наживку, ловит акулу-людоеда на крючок, но она оказывается так огромна, что чуть не переворачивает корабль, делает в нём пробоину, и её приходится отпустить. В качестве последнего средства Хупер спускается в море в стальной клетке, чтобы убить акулу шприцом с ядом. Однако чудовище разбивает клетку, Хуперу едва удаётся ускользнуть и забиться в расщелину. Разъярённая акула выпрыгивает из воды и обрушивается на корму судна, которое начинает тонуть. Квинт по накренившейся палубе съезжает в пасть акулы и погибает в страшных мучениях. Броуди пытается отбиться от акулы кислородным баллоном, и тот застревает в её пасти. Судно идёт ко дну. Броуди забирается на мачту с винтовкой. В последний момент ему удаётся выстрелом попасть прямо в баллон, застрявший в пасти акулы, и голову хищницы разрывает взрывом. Броуди и выплывший на поверхность Хупер с большим облегчением обнимаются и, сделав из уцелевших снастей плот, направляются к берегу.

В главных ролях

Актёр	Роль
Рой Шайдер	Мартин Броуди шериф Мартин Броуди
Роберт Шоу	Квинт Квинт
Ричард Дрейфус	Мэтт Хупер Мэтт Хупер
Лоррейн Гэри	Эллен Эллен
Мюррэй Хэмилтон	Лэрри Воун Лэрри Воун (в других переводах — Вохен)
Карл Готтлиб	Бен Бен
Джеффри Крамер	Леонард Леонард

Факты

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Кассовые сборы в США составили 260 млн долларов, в остальных странах 210,6 млн долларов.
• На роль Мартина Броуди пробовался Чарлтон Хестон, а на роль Мэтта Хупера — Джефф Бриджес, Тимоти Боттомс и Жан-Мишель Винсент. Питер Бенчли, в свою очередь, желал снимать в картине таких актёров, как Роберт Редфорд, Пол Ньюман и Стив Маккуин.
• В сцене, где акула нападает на клетку с сидящим в ней Хупером, операторы подводных съёмок Рон и Валери Тейлор использовали настоящую акулу. Но так как живая акула была гораздо меньше механической, использовавшейся для съёмок, то построили две уменьшенные клетки. В одну, выполненную в масштабе 1:2, был помещен манекен; во второй, изготовленной в масштабе 5:8, находился профессиональный жокей и каскадёр Карл Риццо ростом 4 фута 9 дюймов (примерно 145 см). В первоначальном варианте сценария акула не должна была ломать клетку, но после того, как настоящая рыба начала вламываться в клетку, и эти редкие кадры были сняты, сценарий был переписан, и эти кадры попали в фильм.
• В эпизодических ролях снялись Стивен Спилберг (в сцене на пляже, где он в оркестре играл на кларнете) и Питер Бенчли (телерепортёр, ведущий репортаж об акуле на Эмити).
• Начальная сцена фильма была спародирована самим Спилбергом в комедии «1941» (1979).
• Рабочее название фильма было «Безмолвие в воде» (англ. Stillness in the Water).
• Механическую модель акулы, сделанную для съёмок фильма, на съёмочной площадке прозвали «Брюс». Это обстоятельство было использовано создателями мультфильма «В поисках Немо», в котором белую акулу тоже зовут Брюсом. По воспоминаниям участников съёмок фильма механическая акула постоянно выходила из строя; нечто подобное происходит и с белой акулой из мультфильма «В поисках Немо».
• В фантастической комедии Роберта Земекиса «Назад в будущее 2» упоминается фильм «Челюсти 19» режиссёра Макса Спилберга (так зовут сына Стивена Спилберга).
• В фильме упоминается катастрофа тяжелого крейсера «Индианаполис», которая вошла в историю ВМС США как наиболее массовая гибель личного состава (883 человека) в результате одного затопления. Основной причиной гибели моряков тогда стали нападения акул.

Премии и номинации

• 1976 — премия «Оскар»
  • Лучший фильм номинация
  • Лучший монтаж (Верна Филдс)
  • Лучшая музыка (Джон Уильямс)
  • Лучший звук (Роберт Л. Хойт, Роджер Химен-мл., Эрл Мэдери, Джон Р. Картер)

• 1976 — премия BAFTA
  • специальная премия Энтони Эскуита за лучшую музыку
• номинации на премию BAFTA в 6 категориях

• 1976 — премия Золотой глобус
  • Лучшая музыка
• Номинации на премию Золотой глобус в 3 категориях

• 1976 — Премия Грэмми
  • Лучший альбом на основе музыки кинофильма или телефильма

См. также

• Челюсти 3D

Ссылки

• «Челюсти» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [archivsf.narod.ru/1975/jaws/ Виталий Карацупа: «Челюсти» на сайте «Архив фантастики»] (рус.) (Проверено 16 июня 2009)
• [www.spielbergworlds.com/jaws.htm «Челюсти» на российском фан-сайте Стивена Спилберга] (рус.) (Проверено 16 июня 2009)
• [rogerebert.suntimes.com/apps/pbcs.dll/article?AID=/19750101/REVIEWS/501010332/1023 рецензия на фильм] Роджер Эберт  (англ.)

Отрывок, характеризующий Челюсти (фильм)

– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.