Чемпионат Албании по футболу 2015/2016
Поделись знанием:
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
Чемпионат Албании по футболу Суперлига Албании 2015/2016 | |
---|---|
Подробности чемпионата | |
Время проведения | 22 августа 2015 — 21 мая 2016 |
Число участников | 10 |
Призовые места | |
Чемпион | Скендербеу (7-й раз) |
Второе место | Партизани |
Третье место | Кукеси |
Статистика чемпионата | |
Сыграно матчей | 180 |
Забито голов | 394 (2.19 за игру) |
Бомбардир(ы) | Хамди Салихи (Скендербеу) (27 мячей) |
← 2014/15 2016/17 → |
Суперлига Албании 2015—2016 — 77-й сезон чемпионат Албании по футболу с момента его основания.
Содержание
Клубы-участники
Клуб | Город | Стадион | Вместимость | Главный тренер |
---|---|---|---|---|
Скендербеу | Корча | Скендербеу | 12 000 | Мирель Йоса |
Партизани | Тирана | Кемаль Стафа | 19 700 | Сулейман Старова (до 18 тура) Андреа Агостинелли (с 19 тура) |
Кукеси | Кукес | Зекир Юмери | 5 000 | |
Теута | Дуррес | Нико Дована | 12 040 | |
Тирана | Тирана | Сельман Стермаси | 10 000 | |
Влазния | Шкодер | Лоро Боричи | 17 000 | |
Лачи | Лачи | Лачи | 5 000 | |
Фламуртари | Влёра | Фламуртари | 8 200 | Станислав Леви (до 8 тура) Гентьян Мезани (9—18 туры) Зекирия Рамадан (с 19 тура) |
Бюлис | Балш | Адуш Муча | 5 200 | |
Тербуни Пука | Пука | Исмаиль Джемали | 1 950 |
Турнирная таблица
М | Команда | И | В | Н | П | Мячи | ± | О | |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
1 | Скендербеу | 36 | 25 | 4 | 7 | 73 − 27 | +46 | 79 | |
2 | Партизани | 36 | 21 | 11 | 4 | 51 − 21 | +30 | 74 | 2-й квалификационный раунд Лиги чемпионов УЕФА 2016/2017 |
3 | Кукеси | 36 | 18 | 9 | 9 | 41 − 25 | +16 | 63 | 1-й квалификационный раунд Лиги Европы УЕФА 2016/2017 |
4 | Теута | 36 | 18 | 9 | 9 | 43 − 28 | +15 | 63 | |
5 | Тирана | 36 | 13 | 14 | 9 | 37 − 25 | +12 | 53 | |
6 | Влазния | 36 | 11 | 6 | 19 | 36 − 42 | −6 | 39 | |
7 | Лачи | 36 | 8 | 12 | 16 | 30 − 48 | −18 | 36 | |
8 | Фламуртари | 36 | 9 | 11 | 16 | 34 − 44 | −10 | 38 | |
9 | Бюлис | 36 | 8 | 8 | 20 | 27 − 53 | −26 | 32 | Вылет в Первую лигу |
10 | Тербуни Пука | 36 | 4 | 6 | 26 | 22 − 81 | −59 | 18 |
Результаты матчей
Ске | Пар | Кук | Теу | Тир | Вла | Лач | Фла | Бюл | Тер | |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
1. Скендербеу | 1:0 | 1:0 | 2:2 | 2:1 | 3:1 | 4:0 | 1:0 | 4:0 | 4:0 | |
0:1 | 3:1 | 1:0 | 1:0 | 2:1 | 6:1 | 5:1 | 3:0 | 2:3 | ||
2. Партизани | 2:1 | 2:0 | 0:1 | 1:0 | 1:0 | 1:1 | 2:1 | 1:1 | 4:0 | |
1:1 | 1:0 | 1:2 | 2:0 | 3:0 | 2:0 | 1:1 | 1:2 | 4:0 | ||
3. Кукеси | 2:1 | 0:1 | 3:0 | 0:1 | 1:0 | 1:0 | 1:0 | 2:0 | 1:0 | |
1:0 | 0:1 | 2:2 | 2:1 | 0:0 | 1:0 | 4:0 | 3:0 | 1:0 | ||
4. Теута | 0:1 | 0:1 | 1:0 | 0:0 | 2:0 | 0:1 | 3:1 | 3:0 | 3:1 | |
1:1 | 1:1 | 0:0 | 0:0 | 1:0 | 3:0 | 1:1 | 1:0 | 2:1 | ||
5. Тирана | 1:2 | 0:0 | 2:1 | 2:0 | 0:0 | 0:0 | 1:1 | 0:0 | 3:0 | |
0:1 | 2:2 | 0:2 | 0:0 | 1:0 | 1:0 | 0:0 | 2:0 | 3:0 | ||
6. Влазния | 0:1 | 1:2 | 1:1 | 0:1 | 1:1 | 0:1 | 4:0 | 3:2 | 2:0 | |
1:0 | 1:1 | 1:2 | 0:2 | 3:1 | 0:0 | 2:1 | 1:0 | 2:0 | ||
7. Лачи | 0:3 | 2:3 | 1:1 | 2:2 | 1:1 | 2:0 | 2:1 | 3:1 | 4:0 | |
0:2 | 0:0 | 1:1 | 1:2 | 0:3 | 3:2 | 1:2 | 0:1 | 0:0 | ||
8. Фламуртари | 3:1 | 0:0 | 0:1 | 0:1 | 0:2 | 2:0 | 0:0 | 0:0 | 7:0 | |
0:2 | 1:1 | 0:1 | 1:0 | 2:1 | 2:0 | 0:1 | 0:0 | 1:1 | ||
9. Бюлис | 1:4 | 1:2 | 1:1 | 2:1 | 0:1 | 3:1 | 1:0 | 2:3 | 0:2 | |
1:1 | 0:2 | 0:2 | 0:1 | 0:0 | 0:1 | 1:0 | 0:0 | 4:0 | ||
10. Тербуни Пука | 0:2 | 1:2 | 1:1 | 0:1 | 1:2 | 0:2 | 1:1 | 1:0 | 4:2 | |
1:3 | 0:0 | 1:2 | 1:4 | 1:3 | 0:4 | 1:1 | 0:2 | 0:1 |
победа хозяев | |
ничья | |
победа гостей |
Бомбардиры
Место | Игрок | Клуб | Голы |
---|---|---|---|
1 | Хамди Салихи | Скендербеу | 27 |
2 | Джевахир Сукай | Партизани | 21 |
3 | Джеймс Аденийи | Лачи/Скендербеу | 15 |
4 | Элис Бакай | Тирана | 14 |
5 | Питер Олайинка | Скендербеу | 10 |
Изаир Эмини | Кукеси | ||
7 | Артур Магани | Тирана | 9 |
8 | Ардит Ходжай | Бюлис | 10 |
Матеус Лима | Кукеси | ||
Эмильяно Муста | Теута |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Албании по футболу 2015/2016"
Примечания
Ссылки
- [www.fshf.org/index.php/sq/ Официальный сайт] (алб.)
- [www.uefa.com/memberassociations/association=alb/domesticleague/standings/index.html На сайте uefa] (англ.)
- [www.livescore.com/soccer/albania/kategoria-superiore/ Livescore] (англ.)
- [int.soccerway.com/national/albania/super-league/20152016/ Суперлига Албании на soccerway] (англ.)
Отрывок, характеризующий Чемпионат Албании по футболу 2015/2016
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.