Чемпионат Армении по футболу 2009
Поделись знанием:
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
| Армянская Премьер-лига 2009 |
|---|
|
| Страна |
 Армения
|
| Сезон |
| 18-й |
| Действующий чемпион |
| «Пюник» (Ереван) |
| Повысились |
| «Импульс» (Дилижан) |
| Понизились |
| «Арарат» (Ереван) |
18-й чемпионат Армении по футболу среди команд Премьер-Лиги. Первый матч состоялся 21 марта 2009 года с участием клубов «Киликия» — «Улисс», а последние 7 ноября 2009 года.
В прошедшем сезоне ни одна команда не понизилась, но и не повысилась.
Чемпионат прошёл в четыре круга: дважды — дома и дважды — в гостях. По итогам чемпионата определились:
- Чемпион — «Пюник» (Ереван)
- Команда покидающая Премьер-лигу — «Арарат» (Ереван)
- Команда поднявшаяся в Премьер-лигу из Первой лиги — «Импульс» (Дилижан)
Содержание
Участники
В 2009 году в армянской премьер-лиге участвовали команды:
| Клуб | Город | Стадион | Город | Вместимость | место в сезоне 2008 |
|---|---|---|---|---|---|
| «Арарат | Ереван | Городской (аренда) | Абовян | 5 500 | 2 |
| «Бананц» | Ереван | «Наири» (аренда) | Ереван | 10 000 | 5 |
| «Гандзасар» | Капан | «Гандзасар» | Капан | 3 500 | 3 |
| «Киликия» | Ереван | «Раздан» | Ереван | 55 000 | 8 |
| «Мика» | Ереван | «Мика» | Ереван | 8 000 | 4 |
| «Пюник» | Ереван | «Республиканский» | Ереван | 15 000 | 1 |
| «Улисс» | Ереван | «Мика» (аренда) | Ереван | 1 200 | 6 |
| «Ширак» | Гюмри | Городской | Гюмри | 5 000 | 7 |
Статистика чемпионата[1]
- Первую жёлтую карточку в сезоне на 26-й минуте заработал нападающий команды «Киликия» — Карен Н. Хачатрян.
- Первый гол в сезоне забил на 47-й минуте матча, против «Киликии», полузащитник команды «Улисс» — Артур Кочарян.
- Первый автогол забит был во 2-м туре на 13-й минуте матча против команды «Пюник» игроком «Улисса» — Давидом Ж. Григоряном.
- Первый пенальти был забит во 2-м туре на 59-й минуте матча против «Арарата» игроком команды «Киликия» — Андраником Саргсяном.
- Первую красную карточку в 3-ем туре на 76-й минуте заработал полузащитник команды «Ширак» — Арарат Арутюнян.
- Первый дубль в сезоне на счету нападающего «Мики» — Боти Демел.
- Первый хет-трик в сезоне на счету полузащитника «Пюника» — Генриха Мхитаряна.
- Сыграно матчей — 112 (100%).
- Победы домашних команд — 53 (47.32%).
- Ничьи — 21 (18.75%).
- Победы гостевых команд — 38 (33.92%).
- Забито голов — 308 (2.75 за матч).
- Забито дома — 179 (1.59 за матч).
- Забито в гостях — 129 (1.15 за матч).
- Крупная домашняя победа: «Мика»—«Ширак» 7:0; «Пюник»—«Гандзасар» 7:0
- Крупное домашнее поражение: «Гандзасар»—«Пюник» 0:4; «Ширак»—«Мика» 0:4
- Самый результативный матч: «Мика»—«Ширак» 7:0; «Пюник»—«Гандзасар» 7:0
Итоговая таблица
| Команда | И | В | Н | П | ГЗ | ГП | +/- | О | Примечания | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Пюник» (Ереван) | 28 | 20 | 5 | 3 | 64 | 13 | +51 | 65 | Лига Чемпионов 2010-2011 2-й КвР |
| 2 | «Мика» (Ереван) | 28 | 18 | 4 | 6 | 59 | 34 | +25 | 58 | Лига Европы УЕФА 2010-2011 1-й КвР |
| 3 | «Улисс» (Ереван) | 28 | 16 | 5 | 7 | 47 | 25 | +22 | 53 | Лига Европы УЕФА 2010-2011 1-й КвР |
| 4 | «Бананц» (Ереван) | 28 | 13 | 5 | 10 | 40 | 29 | +11 | 44 | |
| 5 | «Гандзасар» (Капан) | 28 | 12 | 2 | 14 | 32 | 47 | -15 | 38 | |
| 6 | «Ширак» (Гюмри) | 28 | 5 | 8 | 15 | 24 | 55 | -31 | 23 | |
| 7 | «Киликия» (Ереван) | 28 | 5 | 5 | 18 | 22 | 51 | -29 | 20 | |
| 8 | «Арарат» (Ереван) | 28 | 2 | 8 | 18 | 20 | 54 | -34 | 14 | Вылет в первую лигу |
И = Сыграно матчей; В = выигрыши; Н = ничьи; П = проигрыши; ГЗ = кол-во забитых голов; ГП = кол-во пропущено голов; О = Очки
| Победитель Армянской Премьер-лиги 2009 |
|---|
| «Пюник» (Ереван) 9-й титул |
Результаты матчей
| 2009 21 марта — 7 Ноября |
AРА | БАН | ГАН | КИЛ | МИК | ПЮН | УЛИ | ШИР | AРА | БАН | ГАН | КИЛ | МИК | ПЮН | УЛИ | ШИР | |
| 1. | «Арарат» (Ереван) | |
0:2 | 0:2 | 0:2 | 0:1 | 0:2 | 0:1 | 1:3 | |
1:1 | 1:2 | 1:1 | 2:2 | 1:0 | 1:1 | 2:4 |
| 2. | «Бананц» (Ереван) | 1:0 | |
1:0 | 3:0 | 1:2 | 1:4 | 1:3 | 5:1 | 0:0 | |
0:1 | 5:0 | 2:1 | 1:0 | 2:3 | 0:0 |
| 3. | «Гандзасар» (Капан) | 1:0 | 2:1 | |
1:0 | 0:2 | 0:4 | 1:2 | 2:1 | 2:3 | 1:2 | |
4:1 | 3:1 | 0:2 | 0:3 | 4:1 |
| 4. | «Киликия» (Ереван) | 3:2 | 0:2 | 2:1 | |
1:2 | 1:3 | 0:1 | 1:1 | 0:0 | 1:1 | 0:1 | |
3:2 | 0:3 | 0:3 | 2:0 |
| 5. | «Мика» (Ереван) | 2:0 | 2:3 | 2:0 | 2:1 | |
2:2 | 0:0 | 3:2 | 5:1 | 3:1 | 3:1 | 2:1 | |
2:0 | 2:0 | 7:0 |
| 6. | «Пюник» (Ереван) | 0:0 | 1:0 | 0:0 | 1:0 | 3:0 | |
3:2 | 4:0 | 6:0 | 1:0 | 7:0 | 1:0 | 4:0 | |
2:1 | 4:0 |
| 7. | «Улисс» (Ереван) | 3:0 | 0:1 | 5:0 | 1:0 | 1:2 | 0:3 | |
3:0 | 3:2 | 1:0 | 1:2 | 4:0 | 2:2 | 1:1 | |
1:0 |
| 8. | «Ширак» (Гюмри) | 1:0 | 1:2 | 0:0 | 3:1 | 0:4 | 0:0 | 0:0 | |
2:2 | 0:0 | 2:1 | 1:1 | 0:1 | 1:3 | 0:1 |
|
Лучшие бомбардиры
| # | Футболист | Команда | Голов | |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Артур Кочарян |
«Улисс» | 15 | |
| 2 | Арсен Аветисян |
«Гандзасар» | 14 | |
 Боти Демел |
«Мика» | 14 | ||
| 4 | Генрих Мхитарян |
«Пюник» | 11 | |
| Самвел Мелконян |
«Бананц» | 11 | ||
| Артём Адамян |
«Улисс» | 11 | ||
| 7 | Арам Восканян |
«Мика» | 10 | |
| Альберт Тадевосян |
«Пюник» | 10 | ||
| 9 | Маркос Пиззелли |
«Пюник» | 9 | |
| 10 | Андраник Барикян |
«Ширак» | 8 | |
| Последнее обновление: 7 ноября 2009 | ||||
Экипировка и спонсоры
| Клуб | Город | Бренд | Спонсор |
|---|---|---|---|
| «Арарат» | Ереван | Jako | |
| «Бананц» | Ереван | Lotto | |
| «Гандзасар» | Капан | Diadora | Зангезурский медно-молибденовый комбинат |
| «Киликия» | Ереван | Diadora | HRAZDAN HOLDING |
| «Мика» | Ереван | Umbro | ARMAVIA |
| «Пюник» | Ереван | hummel | |
| «Улисс» | Ереван | hummel | VivaCell |
| «Ширак» | Гюмри | Hummel | Муниципалитет Гюмри |
Составы
| Клуб (заявка) | Главный тренер | Капитан | Отставки тренеров |
|---|---|---|---|
| Арарат | Альберт Сафарян |
Артур Минасян |
Ашот Киракосян (после 13-го тура) Аркадий Андриасян (после ?-го тура)
|
| Бананц | Армен Гюльбудагянц |
Артур Восканян |
|
| Гандзасар |  Слава Габриелян |
Армен Татинцян |
Самвел Петросян (после 10-го тура)
|
| Киликия | Абраам Хашманян |
? |
|
| Мика | / Бабкен Меликян |
Грачья Микаелян |
 Иво Шушак (после 5-го тура)/ Самвел Дарбинян (после 23-го тура)
|
| Пюник | Вардан Минасян |
Саркис Овсепян |
|
| Улисс | Севада Арзуманян |
Артём Адамян |
|
| Ширак | Вардан Бичахчян |
Оганес Тагмазян |
Жора Барсегян (после 9-го тура)
|
См. также
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Армении по футболу 2009"
Примечания
- ↑ [www.allscores.ru/soccer/leagues/stats.php?champ=61 Статистика чемпионата на сайте allscores] (рус.)
Ссылки
- [www.ffa.am/ru/competitions/armeniapremierleague/2009/ Армянская Премьер-лига 2009 на официальном сайте Федерации футбола Армении] (рус.)
- [www.uefa.com/footballeurope/countries/association=57419/standings.html Армянская Премьер-лига 2009 на официальном сайте УЕФА] (рус.)
- [www.rsssf.com/tablesa/arme09.html Армянская Премьер-лига 2009 на сайте rsssf] (англ.)
- [www.national-football-teams.com/v2/leagues.php?id=10&year=2009 Армянская Премьер-лига 2009 на сайте national-football-teams] (англ.)
- [www.weltfussball.de/spielplan/arm-premier-league-2009-spieltag/28/ Армянская Премьер-лига 2009 на сайте weltfussball] (англ.)
- [int.soccerway.com/national/armenia/first Армянская Премьер-лига 2009 на сайте soccerway] (англ.)
| ||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат Армении по футболу 2009
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
