Чемпионат Бельгии по футболу 1969/1970

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Чемпионат Бельгии по футболу 1969/1970
Первый дивизион 1969/1970
Подробности чемпионата
Время проведения 6 сентября 196926 апреля 1970
Число участников 16
Призовые места
Чемпион Стандард Льеж (5-й раз)
Второе место Брюгге
Третье место Гент
Статистика чемпионата
Сыграно матчей 240
Бомбардир(ы) Лотар Эммерих (Беерсхот)  (29 мячей)
← 1968/69
1970/71 →

Первый дивизион 1969/1970 — 67-й сезон чемпионата Бельгии по футболу. Он начался 6 сентября 1969 года и закончился 26 апреля 1970 года.



Клубы-участники

Клуб Город
Стандард Льеж
Брюгге Брюгге
Гент Гент
Андерлехт Брюссель
Беверен Беверен
Беерсхот Антверпен
Льерс Лир
Расинг Уайт Брюссель
Шарлеруа Шарлеруа
Варегем Варегем
Льеж Льеж
Сент-Трюйден Синт-Трёйден
Схарбек Брюссель
Юнион Брюссель
Беринген Беринген
АС Остенде Остенде

Турнирная таблица

Место Команда И В Н П Голы ± О Примечания
1 Стандард Льеж 30 22 5 3 64  24 +40 49 Первый раунд Кубка чемпионов 1970/71
2 Брюгге 30 20 5 5 75  36 +39 45 Первый раунд Кубка кубков 1970/71
3 Гент 30 16 7 7 49  35 +14 39 Первый раунд Кубка ярмарок 1970/71
4 Андерлехт 30 15 6 9 64  29 +35 36
5 Беверен 30 14 8 8 45  29 +16 36
6 Беерсхот 30 14 7 9 42  26 +16 35
7 Льерс 30 12 8 10 39  42 −3 32
8 Расинг Уайт 30 10 10 10 36  41 −5 30
9 Шарлеруа 30 13 3 14 42  43 −1 29
10 Варегем 30 8 9 13 35  51 −16 25
11 Льеж 30 8 7 15 34  44 −10 23
12 Сент-Трюйден 30 8 7 15 36  57 −21 23
13 Схарбек 30 8 7 15 29  50 −21 23
14 Юнион Сен-Жиль 30 6 10 14 26  45 −19 22
15 Беринген 30 4 10 16 27  49 −22 18 Вылет во Второй дивизион 1970/71
16 АС Остенде 30 4 7 19 24  66 −42 15

И — игры, В — выигрыши, Н — ничьи, П — проигрыши, Голы — забитые и пропущенные голы, ± — разница голов, О — очки

Напишите отзыв о статье "Чемпионат Бельгии по футболу 1969/1970"

Ссылки

  • [www.rsssf.com/tablesb/belghist.html Чемпионат Бельгии на rsssf.com]

Отрывок, характеризующий Чемпионат Бельгии по футболу 1969/1970

– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!