Чемпионат ГДР по футболу
Поделись знанием:
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
Оберлига (нем. Oberliga) была высшей лигой Немецкого футбольного союза ГДР.
Чемпионаты в Оберлиге проводились с 1948 по 1991 г. (с 1948 до 1962 года высшая футбольная лига ГДР носила иное название). Последний чемпионат ГДР завершился уже после объединения Германии, тем не менее УЕФА допустил в еврокубки команды по его итогам. Две лучшие команды Оберлиги — «Ганза Росток» и «Динамо Дрезден» были включены в первый дивизион Бундеслиги, еще 6 клубов перешли во вторую Бундеслигу, остальные — в региональные лиги. Восточные клубы быстро и надолго стали аутсайдерами бундеслиги: на 2014 год в высшем дивизионе Германии нет ни одной команды с бывшей территории ГДР
Игры 42 сезонов посещали в среднем 10 800 зрителей, что означает использование зрительных мест стадионов около 55 процентов. К важным играм приходило 35 000 до 40 000 зрителей. За 42 сезона было выявлено 11 разных чемпионов. Самая успешная команда в Оберлиге — «Карл Цейсс» (Йена), рекордный чемпион — «Динамо» (Берлин).
Чемпионы
| Сезон | Чемпион |
| 1948 | «Планитц» (Цвиккау) |
| 1949 | «Унион» (Галле) |
| 1949/50 | «Хорьх» (Цвиккау) |
| 1950/51 | «Хеми Лейпциг» |
| 1951/52 | «Турбине» (Галле) |
| 1952/53 | «Динамо Дрезден» |
| 1953/54 | «Турбине Эрфурт» |
| 1954/55 | «Турбине Эрфурт» |
| 1956 | «Висмут» (Карл-Маркс-Штадт) |
| 1957 | «Висмут» (Карл-Маркс-Штадт) |
| 1958 | «Форвертс Берлин» |
| 1959 | «Висмут» (Карл-Маркс-Штадт) |
| 1960 | «Форвертс Берлин» |
| 1961/62 | «Форвертс Берлин» |
| 1962/63 | «Мотор» (Йена) |
| 1963/64 | «Хеми Лейпциг» |
| 1964/65 | «Форвертс Берлин» |
| 1965/66 | «Форвертс Берлин» |
| 1966/67 | «Карл-Маркс-Штадт» |
| 1967/68 | «Карл Цейсс» (Йена) |
| 1968/69 | «Форвертс Берлин» |
| 1969/70 | «Карл Цейсс» (Йена) |
| 1970/71 | «Динамо Дрезден» |
| 1971/72 | «Магдебург» |
| 1972/73 | «Динамо Дрезден» |
| 1973/74 | «Магдебург» |
| 1974/75 | «Магдебург» |
| 1975/76 | «Динамо Дрезден» |
| 1976/77 | «Динамо Дрезден» |
| 1977/78 | «Динамо Дрезден» |
| 1978/79 | БФК «Динамо» |
| 1979/80 | БФК «Динамо» |
| 1980/81 | БФК «Динамо» |
| 1981/82 | БФК «Динамо» |
| 1982/83 | БФК «Динамо» |
| 1983/84 | БФК «Динамо» |
| 1984/85 | БФК «Динамо» |
| 1985/86 | БФК «Динамо» |
| 1986/87 | БФК «Динамо» |
| 1987/88 | БФК «Динамо» |
| 1988/89 | «Динамо Дрезден» |
| 1989/90 | «Динамо Дрезден» |
| 1990/91 | «Ганза Росток» |
Статистика по клубам
| Клуб | Титулы | Годы побед |
|---|---|---|
| Динамо Берлин | 10 | 1979, 1980, 1981, 1982, 1983, 1984, 1985, 1986, 1987, 1988 |
| Динамо Дрезден | 8 | 1953, 1971, 1973, 1976, 1977, 1978, 1989, 1990 |
| Форвертс Берлин | 6 | 1958, 1960, 1962, 1965, 1966, 1969 |
| Висмут (Карл-Маркс-Штадт) | 3 | 1956, 1957, 1959 |
| Магдебург | 3 | 1972, 1974, 1975 |
| Карл Цейсс (Йена) | 3 | 1963, 1968, 1970 |
| Хеми Лейпциг | 2 | 1951, 1964 |
| Турбине Эрфурт | 2 | 1954, 1955 |
| Турбине (Галле) | 2 | 1949, 1952 |
| Хорьх (Цвиккау) | 1 | 1950 |
| Планитц (Цвиккау) | 1 | 1948 |
| Карл-Маркс-Штадт | 1 | 1967 |
| Ганза Росток | 1 | 1991 |
Тренеры чемпионы
- Юрген Богс — 10 раз (1979-88)
- Вальтер Фрицш — 5 (1971, 1973, 1976-78)
- Георг Бушнер — 3 (1963, 1968, 1970)
- Хайнц Крюгель — 3 (1972, 1974-75)
- Фриц Гёдике — 3 (1955 (неоф.), 1956-57)
Напишите отзыв о статье "Чемпионат ГДР по футболу"
Литература
- Andreas Baingo, Michael Horn: Die Geschichte der DDR-Oberliga, Verlag Die Werkstatt, November 2003, ISBN 3-89533-428-6
- Hanns Leske: Enzyklopädie des DDR-Fußballs, Verlag Die Werkstatt, 2007, ISBN 3-89533-556-8
- Bernd Heynemann, Wolfgang Borchert: Momente der Entscheidung, Mein fußballverrücktes Leben, Mitteldeutscher Verlag, 2005, ISBN 3-89812-266-2
Ссылки
- [www.ddr-fussball.info Spezial zum DDR-Fußball]
- [home.arcor.de/uleh/fussball/ddr_ol/index.html Все результаты Оберлиги] (нем.)
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат ГДР по футболу
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
