Чемпионат Греции по футболу 1987/1988

Чемпионат Греции по футболу 1987/1988 Α΄ Εθνική 1987/1988
Подробности чемпионата
Время проведения	1987 год — 1988 год
Число участников	16
Призовые места
Чемпион	Лариса (1-й раз)
Второе место	AEK Афины
Третье место	ПАОК
Статистика чемпионата
Сыграно матчей	240
Бомбардир(ы)	Хенрик Нильсен (AEK Афины)  (21 мяч)
← 1986/87 1988/89 →

Альфа Этники 1987/1988 (греч. Α΄ Εθνική 1987/1988) — 52-й сезон чемпионата Греции по футболу.

Клубы-участники

Клуб	Город
Лариса	Лариса
AEK	Афины
ПАОК	Салоники
ОФИ	Ираклион
Панатинаикос	Афины
Ираклис	Салоники
Этникос	Пирей
Олимпиакос	Пирей
Арис	Салоники
Паниониос	Неа Смирна
Аполлон	Каламария
Диагорас	Родос
Левадиакос	Левадия
Верия	Верия
Пансерраикос	Серре
Панахаики	Патры

Турнирная таблица

Место	Команда	И	В	Н	П	Голы	±	О	Примечания
1	Лариса	30	18	7	5	51 − 22	+29	43	Первый раунд Кубка европейских чемпионов 1988/1989
2	AEK Афины	30	15	10	5	51 − 31	+20	40	Первый раунд Кубка УЕФА 1988/89
3	ПАОК	30	17	5	8	60 − 27	+33	39
4	ОФИ	30	17	3	10	54 − 41	+13	37
5	Панатинаикос	30	15	6	9	47 − 34	+13	36	Первый раунд Кубка кубков 1988/89
6	Ираклис	30	13	8	9	42 − 32	+10	34
7	Этникос Пирей	30	12	8	10	27 − 28	−1	32
8	Олимпиакос	30	9	13	8	39 − 41	−2	31
9	Арис Салоники	30	11	5	14	39 − 41	−2	27
10	Паниониос	30	8	10	12	32 − 34	−2	26
11	Аполлон Каламария	30	7	10	13	23 − 39	−16	24
12	Диагорас Родос	30	7	9	14	25 − 38	−13	23
13	Левадиакос	30	7	9	14	32 − 46	−14	23
14	Верия	30	7	9	14	24 − 53	−29	23	Вылет в Бета Этники 1988/89
15	Пансерраикос	30	8	5	17	24 − 42	−18	21
16	Панахаики	30	7	7	16	32 − 53	−21	20

И — игры, В — выигрыши, Н — ничьи, П — проигрыши, Голы — забитые и пропущенные голы, ± — разница голов, О — очки

Ссылки

• [www.rsssf.com/tablesg/grk88.html Чемпионат Греции на rsssf.com]

Отрывок, характеризующий Чемпионат Греции по футболу 1987/1988

Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.