Чемпионат Европы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Чемпионат Европы — главное соревнование континента в ряде видов спорта:


Вид спорта Федерация Первый чемпионат Первый чемпион (м/ж) Последний чемпион (м/ж) Наибольшее количество титулов
Автогонки в классе GT3 ФИА 2006 Шон Эдвардс Доминик Бауманн
Максимилиан Бук (2012)
Бадминтон
Баскетбол (м) ФИБА Европа 1935, Женева Латвия Испания (2011)
Баскетбол (ж) 1938, Рим Италия Россия (2011)
Биатлон 1994, Контиолахти Россия Россия (2012)
Борьба МФОСБ (FILA) 1898, Вена Георг Хакеншмидт Россия (2012)
Бокс ЕБК (EBC)[en] 1925, Стокгольм Швеция Россия (2011)
Водные виды спорта ЕЛП (LEN) 1926, Будапешт Германия Венгрия (2012)
Волейбол (м) 1948, Рим Чехословакия Россия (2013)
Волейбол (ж) 1949, Прага СССР Россия (2013)
Гандбол (м) 1994, Португалия Швеция Дания (2012)
Гандбол (ж) 1994, Германия Дания Черногория (2012)
Го 1957, Куксхафен Фриц Дюбаль Ян Симара (2012) Германия Германия (17)
Кёрлинг 1975, Межев Норвегия / Шотландия Швеция / Россия (2012)
Конькобежный спорт (м) 1893, Берлин Рудольф Эриксон Свен Крамер (2013)
Конькобежный спорт 1970, Херенвен Нина Статкевич Ирен Вюст (2013)
Корфбол 1998, Португалия Нидерланды Нидерланды (2010)
Лёгкая атлетика 1934, Турин Германия Германия (2012)
Мини-футбол 1996, Кордова Испания Испания (2012)
Настольный теннис 1958, Будапешт Венгрия / Англия Германия / Нидерланды (2011)
Пауэрлифтинг ЕФП (EPF) 1978, Англия Великобритания Россия (2012) Россия
Рэндзю 1994, Таллин Арнис, Вейдеманис Олег Федоркин (2012) Россия Россия (6)
Сёги 1985, Гаага Ханс Секель Сергей Корчицкий (2013) Нидерланды Нидерланды (8)
Снукер 1988, Швенинген Стефан Мазроцис Дэниел Уэллс / Уэнди Янс (2011)
Современное пятиборье 1987 (М) Западный Берлин Западный Берлин
1989(Ж) МоденаИталия Италия
Йожеф Demeter
Идзи Дорота
Адам Мароси / Zsofia Foldhazi (2013)
Спортивная гимнастика
Спортивное ориентирование 1962, Лётен Магне Люстад / Улла Линдквист Олаф Лунданес / Симона Ниггли (2012)
Стрельба из лука
Тяжёлая атлетика (м) 1896, Роттердам (2012)
Тяжёлая атлетика (ж) 1988, Сан-Марино Россия (2012)
Фигурное катание 1891, Гамбург Оскар Улиг Россия (2012)
Футбол 1960, Франция СССР Испания (2012)
Хоккей с мячом 1913, Давос Англия
Хоккей на траве (м) ЕФХТ (EHF) 1970, Брюссель ФРГ Германия (2011) Германия + ФРГ (7)
Хоккей на траве (ж) ЕФХТ (EHF) 1984, Лилль Нидерланды Нидерланды (2011) Нидерланды (8)
Хоккей с шайбой 1910, Лез Аван Великобритания СССР (1991)
Художественная гимнастика
Шахматы (м) 2000, Сен-Венсан Павел Трегубов Дмитрий Яковенко (2012)
Шахматы (ж) 2000, Батуми Наталья Жукова Валентина Гунина (2012)


См. также

Напишите отзыв о статье "Чемпионат Европы"

Отрывок, характеризующий Чемпионат Европы

Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.