Чемпионат Европы по лёгкой атлетике среди юниоров 1975

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Чемпионат Европы по лёгкой атлетике среди юниоров 1975
Город-организатор

Афины, Греция

Разыгрывается медалей

36

Церемония открытия

24 августа 1975

Церемония закрытия

26 августа 1975

Стадион

«Караискакис»

3-й чемпионат Европы по лёгкой атлетике среди юниоров проходил с 24 по 26 августа 1975 года на стадионе «Караискакис» в Афинах, столице Греции. В соревнованиях, согласно правилам, могли принимать участие юниоры 1956 года рождения и моложе, юниорки — 1957 года рождения и моложе.





Результаты

Сокращения: WJR — мировой рекорд среди юниоров | EJR — рекорд Европы среди юниоров | NR — национальный рекорд | NJR — национальный рекорд среди юниоров | CR — рекорд чемпионата
Курсивом выделены участники, выступавшие за эстафетные команды только в предварительных забегах

Юниоры

Дисциплина Золото Серебро Бронза
100 м
(ветер: +2,0 м/с)
Вернер Бастианс
ФРГ
10,52 Жан-Клод Амурё
Франция
10,53 Мариан Воронин
Польша
10,55
200 м
(ветер: −3,2 м/с)
Вернер Бастианс
ФРГ
21,29 Марк Машабе
Франция
21,40 Михаэль Грузе
ФРГ
21,53
Эдди Альбертин
Италия
21,53
400 м Хенрик Галянт
Польша
46,88 Питер Хоффманн
Великобритания
47,27 Бернд Райман
ГДР
47,41
800 м Ги Габриэлли
Франция
1.49,8 Иоаннис Коннари
Греция
1.49,9 Рюдигер Мёлер
ФРГ
1.50,0
1500 м Ари Паунонен
Финляндия
3.44,8 Дмитрий Дмитриев
СССР
3.45,1 Себастьян Коэ
Великобритания
3.45,2
3000 м Иван Нассенс
Бельгия
8.10,6 Патриц Ильг
ФРГ
8.15,0 Хосе Луис Гонсалес
Испания
8.17,0
5000 м Пётр Чернюк
СССР
14.18,0 Джон Трейси
Ирландия
14.19,2 Анатолий Димов
СССР
14.20,6
Эстафета 4×100 м Франция Франция
Жан-Клод Амурё
Марк Машабе
Жан-Жак Мац
Эрик Ги
40,07 ФРГ
Вернер Бастианс
Фридхельм Хеккель
Михаэль Грузе
Роберт Темпель
40,25 Испания Испания
Хосеп Карбонель
Хуан Ревентер
Мигель Арнау
Анхель Эрас
40,52
Эстафета 4×400 м ГДР ГДР
Фолькер Бек
Бернд Райман
Рональд Рёдер
Андреас Мюнх
3.08,7 ФРГ
Харальд Шмид
Лудгер Цандер
Герхард Траберт
Фолькер Ленгсфельд
3.09,0 Польша Польша
Хенрик Галянт
Веслав Пухальский
Эдвард Антчак
Марек Якубчик
3.09,7
110 м с барьерами
(высота барьеров: 106,7 см)
(ветер: 0,0 м/с)
Александр Пучков
СССР
14,07 Хавьер Морачо
Испания
14,46 Томас Вильд
Швейцария
14,50
400 м с барьерами Андреас Мюнх
ГДР
51,26 Фолькер Бек
ГДР
51,46 Хосе Алонсо
Испания
51,57
2000 м с препятствиями Мик Моррис
Великобритания
5.34,8 Константинос Сакалис
Греция
5.37,2 Кристер Стрём
Швеция
5.37,4
Ходьба на 10 000 м Роланд Визер
ГДР
43.11,4 Олаф Пиларски
ГДР
43.49,0 Николай Винниченко
СССР
44.08,2
Прыжок в высоту Яцек Вшола
Польша
2,22 м Владимир Андреев
СССР
2,20 м Джордано Феррари
Италия
2,16 м
Прыжок с шестом Александр Долгов
СССР
5,00 м Феликс Бёни
Швейцария
4,80 м Александр Востриков
СССР
4,80 м
Прыжок в длину Лешек Дунецкий
Польша
7,98 м Йохен Фершль
ФРГ
7,93 м Ярослав Пришчак
Чехословакия
7,84 м
Тройной прыжок Астон Мур
Великобритания
16,16 м Геннадий Ковтунов
СССР
16,06 м Милош Срейович
Югославия
15,99 м
Толкание ядра
(вес снаряда: 7,26 кг)
Владимир Киселёв
СССР
18,27 м Роланд Хёне
ГДР
18,16 м Люк Вьюде
Франция
17,36 м
Метание диска
(вес снаряда: 2 кг)
Хельмут Клинк
ГДР
55,48 м Кирил Георгиев
Болгария
54,84 м Игорь Дугинец
СССР
53,70 м
Метание молота
(вес снаряда: 7,26 кг)
Детлеф Герстенберг
ГДР
70,08 м Клаус Плогхаус
ФРГ
65,90 м Сергей Литвинов
СССР
64,44 м
Метание копья Иван Громов
СССР
77,92 м Удо Меусснест
ФРГ
76,00 м Юрий Копылов
СССР
75,54 м
Десятиборье Эккарт Мюллер
ФРГ
7706 очков Георг Вертнер
Австрия
7468 очков Анатолий Новиков
СССР
7424 очка

Юниорки

Дисциплина Золото Серебро Бронза
100 м
(ветер: +4,9 м/с)
Петра Коппеч
ГДР
11,34 Марлис Эльснер
ГДР
11,43 Венди Кларк
Великобритания
11,53
200 м
(ветер: −1,4 м/с)
Петра Коппеч
ГДР
23,20 Венди Кларк
Великобритания
23,85 Сильвия Шинцель
Австрия
23,93
400 м Кристина Бремер
ГДР
51,27 Марита Кох
ГДР
51,60 Розин Валле
Бельгия
52,55
800 м Ольга Коммандёр
Нидерланды
2.05,8 Зора Томечич
Югославия
2.06,1 Рита Тейс
Бельгия
2.06,1
1500 м Ангелика Кузе
ГДР
4.18,6 Лоа Олафссон
Дания
4.19,6 Габриэлла Дорио
Италия
4.19,6
Эстафета 4×100 м ГДР ГДР
Петра Коппеч
Марлис Эльснер
Маргит Зинцель
Кристина Бремер
44,05 Польша Польша
Эльжбета Стахурская
Барбара Мика
Зофия Филип
Ева Витковская
44,93 ФРГ
Клаудия Штегер
Дагмар Шентен
Биргит Зайринг
Ина Валльбург
45,32
Эстафета 4×400 м ГДР ГДР
Кристина Бремер
Марита Кох
Маргит Зинцель
Хильдегард Улльрих
3.33,7 ФРГ
Ангелика Стахович
Мария Кёгель
Урсула Хок
Хайке Нойман
3.37,9 Великобритания Великобритания
Энн Кларксон
Диана Хит
Рут Кеннеди
Карен Уильямс
3.39,1
100 м с барьерами Лоранс Лебо
Франция
13,77 Уте Глатте
ГДР
13,98 Ксения Шишка
Венгрия
14,07
Прыжок в высоту Алла Федорчук
СССР
1,88 м Сусанн Сундквист
Финляндия
1,86 м Бригитте Хольцапфель
ФРГ
1,80 м
Прыжок в длину Ирина Жидова
СССР
6,36 м Биргит Гримм
ГДР
6,31 м Дойна Спыну
Румыния
6,30 м
Толкание ядра Вержиния Веселинова
Болгария
17,30 м Живка Димитрова
Болгария
17,05 м Карин Крацик
ГДР
16,21 м
Метание диска Катрин Венцель
ГДР
55,06 м Каталин Тот
Венгрия
50,48 м Таня Рачева
Болгария
50,46 м
Метание копья Леолита Блодниеце
СССР
60,62 м Драгомира Дрыеова
Чехословакия
57,44 м Вера Портнова
СССР
55,62 м
Пятиборье Бригитте Хольцапфель
ФРГ
4450 очков Андреа Зегер
ГДР
4389 очков Петра Преннер
Австрия
4363 очка

Медальный зачёт

Медали в 36 дисциплинах лёгкой атлетики завоевали представители 22 стран-участниц.

  Принимающая страна

Место Страна Золото Серебро Бронза Всего
1 ГДР ГДР 12 8 2 22
2 СССР СССР 8 3 8 19
3 ФРГ 4 7 4 15
4 Франция Франция 3 2 1 6
5 Польша Польша 3 1 2 6
6 Великобритания Великобритания 2 2 3 7
7 Болгария Болгария 1 2 1 4
8 Финляндия Финляндия 1 1 0 2
9 Бельгия Бельгия 1 0 2 3
10 Нидерланды Нидерланды 1 0 0 1
11 Греция Греция 0 2 0 2
12 Испания Испания 0 1 3 4
13 Австрия Австрия 0 1 2 3
14 Венгрия Венгрия 0 1 1 2
Чехословакия Чехословакия 0 1 1 2
Швейцария Швейцария 0 1 1 2
Югославия Югославия 0 1 1 2
18 Дания Дания 0 1 0 1
Ирландия 0 1 0 1
20 Италия Италия 0 0 3 3
21 Румыния Румыния 0 0 1 1
Швеция Швеция 0 0 1 1
Всего 36 36 37 109

Напишите отзыв о статье "Чемпионат Европы по лёгкой атлетике среди юниоров 1975"

Ссылки

  • Martin Rix. [gbrathletics.com/ic/ejm.htm European Junior Championships Medalists (Men)] (англ.). GBRAthletics.com. — Призёры чемпионатов Европы среди юниоров — юноши (1964—2005). Проверено 11 июня 2015. [archive.is/pKS3X Архивировано из первоисточника 23 апреля 2015].
  • Martin Rix. [gbrathletics.com/ic/ejw.htm European Junior Championships Medalists (Women)] (англ.). GBRAthletics.com. — Призёры чемпионатов Европы среди юниоров — девушки (1964—2005). Проверено 11 июня 2015. [archive.is/M8Ebc Архивировано из первоисточника 23 апреля 2015].

Отрывок, характеризующий Чемпионат Европы по лёгкой атлетике среди юниоров 1975

– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.