Чемпионат Исландии по футболу 1968
Поделись знанием:
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
| Чемпионат Исландии по футболу 1968 1. deild 1968 | |
|---|---|
| Подробности чемпионата | |
| Время проведения | 25 мая 1968 года — 26 августа 1968 года |
| Число участников | 6 |
| Призовые места | |
 Чемпион
|
КР Рейкьявик (20-й раз) |
 Второе место
|
Фрам |
 Третье место
|
Валюр |
| Статистика чемпионата | |
| Бомбардир(ы) |  Оулавюр Ларюссон (КР Рейкьявик) Каури Аурнасон (ИБА Акюрейри) Хельги Нюмасон (Фрам) Рейнир Йонссон (Валюр) (8 мячей)
|
← 1967 1969 → | |
Первый дивизион 1968 (исл. 1. deild 1968) — 57-й сезон чемпионата Исландии по футболу. Он начался 25 мая 1968 года и закончился 26 августа 1968 года.
Клубы-участники
| Клуб | Город |
|---|---|
| КР Рейкьявик | Рейкьявик |
| Фрам | Рейкьявик |
| Валюр | Рейкьявик |
| ИБА | Акюрейри |
| Вестманнаэйяр | Вестманнаэйяр |
| Кефлавик | Кеблавик |
Турнирная таблица
| Место | Команда | И | В | Н | П | Голы | ± | О | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | КР Рейкьявик | 10 | 6 | 3 | 1 | 27 − 16 | +11 | 15 | Первый раунд Кубка чемпионов 1969/70 |
| 2 | Фрам | 10 | 4 | 4 | 2 | 17 − 15 | +2 | 12 | |
| 3 | Валюр | 10 | 3 | 4 | 3 | 18 − 15 | +3 | 10 | Первый раунд Кубка ярмарок 1969/70 |
| 4 | ИБА Акюрейри | 10 | 3 | 4 | 3 | 17 − 14 | +3 | 10 | |
| 5 | Вестманнаэйяр | 10 | 4 | 1 | 5 | 16 − 21 | −5 | 9 | Первый раунд Кубка кубков 1969/70 |
| 6 | Кефлавик | 10 | 0 | 4 | 6 | 5 − 19 | −14 | 4 | Переходный турнир |
И — игры, В — выигрыши, Н — ничьи, П — проигрыши, Голы — забитые и пропущенные голы, ± — разница голов, О — очки
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Исландии по футболу 1968"
Ссылки
- [www.ksi.is/mot/motalisti/urslit-stada/?MotNumer=10343 Статистика лиги на ksi.is] (исланд.)
- [www.rsssf.com/tablesi/ijs68.html Чемпионат Исландии на rsssf.com]
Отрывок, характеризующий Чемпионат Исландии по футболу 1968
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
