Чемпионат Испании по футболу
| Ла Лига | |
| La Liga Santander | |
 | |
| Страна | |
|---|---|
| Основан | |
| Кол-во команд |
20 |
| Уровень в системе лиг |
1 |
| Выбывание в | |
| Национальные турниры | |
| Международные турниры | |
| Действующий победитель |
Барселона (24) |
| Наиболее титулован |
Реал Мадрид (32) |
| Сайт |
[www.lfp.es/ lfp.es] |
 Текущий сезон | |
Приме́ра Дивисьо́н (исп. Primera División) профессиональной футбольной лиги Испании (исп. Liga de Fútbol Profesional, LFP), известный также как Примера и Ла Лига (исп. La Liga), является профессиональным футбольным турниром клубов высшего уровня в системе футбольных лиг Испании. Ла Лига считается одной из лучших футбольных лиг в мире.
На конец еврокубкового сезона 2014—2015 годов Ла Лига занимает первое место в рейтинге национальных футбольных ассоциаций УЕФА, который используется для определения представительства стран в еврокубках.
В сезоне 2005/06, и с сезонов 2013/14 - 2015/16 клубы Ла Лиги делали еврокубковый «золотой дубль» — «Реал Мадрид» и «Барселона» выиграли Лигу чемпионов 2 раза каждый, а «Севилья» четырежды — Лигу Европы.
Содержание
История
Основание
Впервые идею национальной футбольной лиги в Испании предложил в апреле 1927 года Хосе Мария Ача, директор клуба «Аренас» из Гечо. После длительных дискуссий относительно размера лиги и критериев допуска клубов, в конечном итоге Королевская испанская футбольная федерация определила десятку первых участников Примера лиги 1928 года. «Барселона», «Реал Мадрид», «Атлетик Бильбао», «Реал Сосьедад», «Аренас Гечо» и «Реал Унион» (Ирун) вошли в число участников на правах предыдущих победителей Королевского кубка. «Атлетик Мадрид» (тогдашнее название клуба «Атлетико Мадрид»), «Эспаньол» и «Европа» (оба — Барселона) получили право участия в качестве предыдущих финалистов кубка, а «Расинг» из Сантандера завоевал место в лиге путём победы в переходном турнире. По состоянию на конец сезона 2013/14 только три клуба из числа основателей, «Барселона», «Реал Мадрид» и «Атлетик Бильбао», ни разу не выбывали в низшие дивизионы.
1930-е годы
Несмотря на то, что первый чемпионский титул выиграла «Барселона», а «Реал Мадрид» побеждал в 1932 и 1933 годах, в этих годах в финале Реал Мадрид победил Барселону со счетом 2-0, в первые годы лидером испанского футбола был «Атлетик Бильбао», занявший первое место в 1930, 1931, 1934 и 1936 годах и второе — в 1932 и 1933 годах. В 1935 году чемпионом впервые (и пока что единственный раз) стал «Реал Бетис», который тогда ещё выступал под названием «Бетис Баломпие». Игры Лиги были приостановлены на период гражданской войны в Испании, но клубы республиканской территории (кроме двух мадридских), разыграли между собой Средиземноморскую лигу, чемпионом которой в 1937 году стала «Барселона».
1940-е годы
После возобновления Лиги в 1940-х годах вначале сильнейшими клубами были «Атлетико Авиасьон», «Валенсия» и «Севилья». «Атлетико Авиасьон» (тогдашнее название клуба «Атлетико Мадрид») получил право участия в сезоне 1939/40 лишь в качестве замены «Реалу Овьедо», чей стадион был разрушен во время войны. Мадридский клуб праздновал победу в первый же сезон, а также защитил свой титул в 1941 году. Другие клубы тогда потеряли множество игроков, покинувших страну, казнённых или погибших на войне, но «Атлетико», наоборот, усилился, во многом благодаря слиянию «Атлетико Мадрид» и «Авиасьон Насьональ» из Сарагосы. Молодой довоенный состав «Валенсии» был также сохранен, и в послевоенные годы добился успеха, выиграв чемпионский титул в 1942, 1944 и 1947 годах, а также заняв второе место в 1948 и 1949 годах. «Севилья» также переживала подъём, заняв второе место в 1940 и 1942 годах и завоевав свой пока что единственный чемпионский титул в 1946 году. В конце десятилетия «Барселона» начала понемногу перетягивать на себя мантию лидера, став чемпионом в 1945, 1948 и 1949 годах.
Ди Стефано, Пушкаш, Кубала и Суарес
Хотя «Атлетико Мадрид» (вновь сменив название) стал чемпионом в 1950 и 1951 году под руководством вдохновителя катеначчо Эленио Эррера, 1950-е годы были началом эры доминирования «Барселоны» и «Реала». На протяжении 1930-х, 1940-х и 1950-х годов существовали суровые ограничения на количество иностранных игроков. В большинстве случаев клубам позволялось заявить лишь трех иностранных футболистов на игру. Но в 1950-х годах «Реал» и «Барселона» нашли возможность обойти правила, натурализовав Альфредо Ди Стефано, Ференца Пушкаша и Ладислао Кубалу. Вдохновлённая игрой Кубалы, «Барса» получила титул в 1952 и 1953 годах. Ди Стефано, Пушкаш и Франциско Хенто были ядром состава «Реала», который доминировал во второй половине 1950-х годов. «Реал» выигрывал лигу в 1954, 1955, 1957 и 1958 годах, уступив титул «Атлетику» в 1956 году. «Барселона» выиграла чемпионат в 1959 и 1960 годах под руководством Эленио Эррера и с Луисом Суаресом в составе.
Доминирование Мадрида
Между 1961 и 1980 годами в Примере доминировал «Реал Мадрид», ставший чемпионом 14 раз, включая пять побед подряд между 1961 и 1965 годами и две серии из трех побед подряд (1967—1969 и 1978—1980 гг.). Лишь «Атлетико Мадрид» смог составить достойную конкуренцию «Реалу» на протяжении этого периода, победив четыре раза (в 1966, 1970, 1973 и 1977 годах). Ещё два титула достались «Валенсии» в 1971 году и «Барселоне» с Йоханом Кройфом в составе в 1974 году.
1980-е годы
В конце концов доминированию двух клубов из Мадрида временно был положен конец двумя клубами из страны Басков. «Реал Сосьедад» выиграл титул в 1981 и 1982 годах, а «Атлетик Бильбао» — в 1983 и 1984 годах. Терри Венейблс привёл «Барселону» к одному титулу в 1985 году, после чего «Реал» снова становился победителем пять раз подряд (1986—1990 гг.) под руководством голландца Лео Беенхаккера. В составе мадридцев играли Уго Санчес, Эмилио Бутрагеньо, Мануэль Санчис, Мартин Васкес, Мичел и Мигель Пардеса.
1990-е годы
Йохан Кройф вернулся в «Барселону» в качестве тренера в 1988 году, собрав «Дрим-тим» с такими игроками, как Хосеп Гвардиола, Хосе Мари Бакеро, Чики Бегиристайн, Йон Гойкоэчеа, Рональд Куман, Микаэль Лаудруп, Ромарио и Христо Стоичков. Эта команда выиграла титул четыре раза подряд между 1991 и 1994 годами и выиграла Кубок чемпионов в 1992 году. После конфликта с Кройфом, Лаудруп перешёл в стан главного соперника «Барсы», — «Реала» — и помог тому прервать победную поступь «Барселоны» в 1995 году. После этого чемпионами стали «Атлетико Мадрид» под руководством серба Радомира Антича в 1996 г. и снова «Реал Мадрид» в 1997 году. После успеха Кройфа ещё один голландец Луи ван Галь прибыл на Камп Ноу, и с помощью таких игроков, как Луиш Фигу, Луис Энрике и Ривалдо, «Барселона» снова выиграла титул в 1998 и 1999 годах.
Новое тысячелетие
В новом тысячелетии «Реал» и «Барселона» столкнулись с новыми вызовами. Между 1993 и 2004 годами «Депортиво Ла-Корунья» финишировал в тройке призёров девять раз — больше, чем «Реал» или «Барселона», а в 2000 году, под руководством Хавьера Ируреты, «Депор» стал девятым чемпионом в истории лиги. «Реал Мадрид» завоевал титул в 2001 и 2003 годах, но все большую конкуренцию мадридцам составляла «Валенсия», которая переживала возрождение под руководством Эктора Купера, дойдя до финала Лиги Чемпионов в 2000 и 2001 году. Его преемник Рафаэль Бенитес продолжил начатое дело и привел клуб к чемпионству в 2002 году и к «дублю» в Лиге и Кубке УЕФА в 2004 году. «Барселона», вдохновлённая игрой Роналдиньо, завоевала титул в сезонах 2004/05 и 2005/06 (во втором сезоне вместе с Лигой Чемпионов). Одновременно вновь взошла звезда «Севильи», которая, хотя и не выиграла лигу, дважды подряд победила в Кубке УЕФА (2005/06 и 2006/07 — во втором случае, победив в финале ещё один испанский клуб, «Эспаньол»). Но в конце десятилетия «Реал» вернул себе потерянные позиции, став чемпионом в сезонах 2006/07 и 2007/08. А в сезоне 2009/10 конкуренция «Реала» и «Барсы» достигла такого пика, что даже 96 очков, набранных «Реалом», не хватило для чемпионского титула, ибо «Барселона» набрала 99 очков, и проиграв по ходу чемпионата всего один раз (мадридскому «Атлетико» со счетом 1-2).
В сезоне 2011/12 «Реал Мадрид» под руководством Жозе Моуринью стал чемпионом Испании в 32-й раз, при этом установив рекорд по набранным очкам и забитым голам, «королевский клуб» набрал 100 очков и забил 121 гол. В сезоне 2012/13 «Барселона» вернула себе чемпионское звание, повторив прошлогодний рекорд мадридцев (100 очков за сезон), однако не смогла повторить рекорд по общему количеству забитых мячей (115). В сезоне 2013/14 после долгого перерыва, чемпионом стал «Атлетико», начавший возвращать себе свои позиции в испанском футболе. Затем «Барселона» стала чемпионом в сезонах 2014/15 и 2015/16.
12 августа 2016 руководство Ла Лиги отправило официальное письмо [1]в Судейский технический комитет Королевской федерации футбола, в котором приглашало начать эксперимент с ассистентом - видеоарбитром. Ла Лига заинтересована в реализации проекта технологического развития футбола, утвержденного ФИФА на 130-м ежегодном собрании, проходившем в марте в Кардиффе. Тестирование проекта было запланировано до 2018 или 2019 года.
В этом письме Ла Лига просит КФФИ инициировать контакты с ФИФА для внедрения этой технологии в качестве эксперимента в матчах Копы дель Рей(матчи 2017 года до финала) и Суперкубка Испании 2016/17, считая эти соревнования наиболее подходящими для формата эксперимента.
Чемпионы Испании по футболу
Мадридский «Реал» и «Барселона» являются самыми успешными клубами чемпионата Испании — по состоянию на 2016 год на двоих они выиграли 56 титулов: 32 раза побеждал «Реал» и 24 раза — «Барселона». «Атлетик Бильбао» и «Барселона» по пять раз делали «Золотой дубль» (выигрывали чемпионат и кубок Испании).[2] «Барселона» — единственный испанский клуб, которому удалось сделать «Золотой хет-трик» и к титулам чемпиона и обладателя кубка Испании прибавить победу в Лиге чемпионов УЕФА.[3] В чемпионате Испании рекорд по набранным очкам принадлежит мадридскому «Реалу» и «Барселоне» в сезоне 2011/12 «королевский клуб» набрал рекордные 100 очков, а через год 2012/13 «Каталонцы» повторили рекорд.
Чемпионы
- По годам
Достижения клубов
| Клуб | Чемпион | Вице-чемпион |
|---|---|---|
| Реал Мадрид | 32 (1931/32, 1932/33, 1953/54, 1954/55, 1956/57, 1957/58, 1960/61, 1961/62, 1962/63, 1963/64, 1964/65, 1966/67, 1967/68, 1968/69, 1971/72, 1974/75, 1975/76, 1977/78, 1978/79, 1979/80, 1985/86, 1986/87, 1987/88, 1988/89, 1989/90, 1994/95, 1996/97, 2000/01, 2002/03, 2006/07, 2007/08, 2011/12) | 23 (1929; 1933/34; 1934/35; 1935/36; 1941/42; 1944/45; 1958/59; 1959/60; 1965/66; 1980/81; 1982/83; 1983/84; 1991/92; 1992/93; 1998/99; 2004/05; 2005/06; 2008/09; 2009/10; 2010/11; 2012/13; 2014/15; 2015/2016) |
| Барселона | 24 (1929, 1944/45, 1947/48, 1948/49, 1951/52, 1952/53, 1958/59, 1959/60, 1973/74, 1984/85, 1990/91, 1991/92, 1992/93, 1993/94, 1997/98, 1998/99, 2004/05, 2005/06, 2008/09, 2009/10, 2010/11, 2012/13, 2014/15, 2015/16) | 24 (1929/30, 1945/46, 1953/54, 1954/55, 1955/56, 1961/62, 1963/64, 1966/67, 1967/68, 1970/71, 1972/73, 1975/76, 1976/77, 1977/78, 1981/82, 1985/86, 1986/87, 1988/89, 1996/97, 1999/00, 2002/04, 2006/07, 2011/12, 2013/14) |
| Атлетико Мадрид | 10 (1939/40, 1940/41, 1949/50, 1950/51, 1965/66, 1969/70, 1972/73, 1976/77, 1995/96, 2013/14) | 8 (1943/44, 1957/58, 1960/61, 1962/63, 1964/65, 1973/74, 1984/85, 1990/91) |
| Атлетик Бильбао | 8 (1929/30, 1930/31, 1933/34, 1935/36, 1942/43, 1955/56, 1982/83, 1983/84) | 7 (1931/32, 1932/33, 1940/41, 1946/47, 1951/52, 1969/70, 1997/98) |
| Валенсия | 6 (1941/42, 1943/44, 1946/47, 1970/71, 2001/02, 2003/04) | 6 (1947/48, 1948/49, 1952/53, 1971/72, 1989/90, 1995/96) |
| Реал Сосьедад | 2 (1980/81, 1981/82) | 3 (1979/80, 1987/88, 2002/03) |
| Депортиво Ла-Корунья | 1 (1999/00) | 5 (1949/50, 1993/94, 1994/95, 2000/01, 2001/02) |
| Севилья | 1 (1945/46) | 4 (1939/40, 1942/43, 1950/51, 1956/57) |
| Реал Бетис | 1 (1934/35) |
Общая таблица чемпионата
| Поз | Команда | С | Очк | И | В | Н | П | ГЗ | ГП | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | Т | Дебют | Нач | Лучшее |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Реал Мадрид | 84 | 4381 | 2686 | 1590 | 540 | 548 | 5731 | 3065 | 32 | 23 | 8 | 8 | 3 | 4 | 77 | 1929 | 1929 | 1 |
| 2 | Барселона | 84 | 4202 | 2686 | 1524 | 550 | 612 | 5672 | 3048 | 24 | 24 | 12 | 12 | 4 | 6 | 81 | 1929 | 1929 | 1 |
| 3 | Валенсия | 80 | 3296 | 2588 | 1163 | 598 | 827 | 4296 | 3356 | 6 | 6 | 10 | 11 | 10 | 7 | 50 | 1931/32 | 1987/88 | 1 |
| 4 | Атлетико Мадрид | 78 | 3276 | 2538 | 1190 | 585 | 763 | 4401 | 3264 | 10 | 8 | 14 | 9 | 7 | 6 | 54 | 1929 | 2002/03 | 1 |
| 5 | Атлетик Бильбао | 84 | 3243 | 2686 | 1172 | 619 | 895 | 4520 | 3612 | 8 | 7 | 10 | 5 | 7 | 10 | 48 | 1929 | 1929 | 1 |
| 6 | Севилья | 71 | 2695 | 2332 | 955 | 512 | 865 | 3560 | 3274 | 1 | 4 | 4 | 4 | 12 | 6 | 31 | 1934/35 | 2001/02 | 1 |
| 7 | Эспаньол | 80 | 2693 | 2550 | 921 | 590 | 1039 | 3520 | 3760 | – | – | 4 | 5 | 2 | 5 | 16 | 1929 | 1994/95 | 3 |
| 8 | Реал Сосьедад | 68 | 2461 | 2226 | 832 | 561 | 833 | 3124 | 3129 | 2 | 3 | 2 | 5 | 4 | 2 | 18 | 1929 | 2010/11 | 1 |
| 9 | Сарагоса | 58 | 2109 | 1986 | 698 | 522 | 766 | 2683 | 2847 | – | 1 | 4 | 5 | 4 | 4 | 18 | 1939/40 | 2012/13 | 2 |
| 10 | Бетис | 49 | 1801 | 1652 | 585 | 419 | 648 | 2085 | 2377 | 1 | – | 2 | 3 | 4 | 4 | 14 | 1932/33 | 2015/16 | 1 |
| 11 | Депортиво | 43 | 1736 | 1454 | 547 | 362 | 545 | 1964 | 2071 | 1 | 5 | 4 | 1 | – | 1 | 12 | 1941/42 | 2014/15 | 1 |
| 12 | Сельта | 49 | 1684 | 1622 | 556 | 374 | 692 | 2174 | 2497 | – | – | – | 2 | 4 | 4 | 10 | 1939/40 | 2012/13 | 4 |
| 13 | Вальядолид | 42 | 1471 | 1466 | 463 | 384 | 619 | 1767 | 2180 | – | – | – | 1 | 1 | 1 | 3 | 1948/49 | 2013/14 | 4 |
| 14 | Расинг | 44 | 1416 | 1428 | 453 | 336 | 639 | 1843 | 2368 | – | 1 | 1 | 2 | – | 1 | 5 | 1929 | 2011/12 | 2 |
| 15 | Осасуна | 36 | 1329 | 1280 | 422 | 317 | 541 | 1460 | 1740 | – | – | – | 2 | 2 | 2 | 6 | 1935/36 | 2013/14 | 4 |
Статус лиги в сезонах 2015/16:
| Примера 2015/16 | |
| Сегунда 2015/16 | |
| Сегунда В 2015/16 | |
| Терсера 2015/16 | |
| Региональные дивизион | |
| Были удалены из чемпионатом | |
| Несуществующий клуб |
Индивидуальные награды
Существует большое количество индивидуальных наград, вручаемых футболистам Примеры, из их числа главными являются «Трофей Пичичи» (или просто Пичичи) лучшему бомбардиру лиги и «Трофей Саморы» — лучшему вратарю (им награждается вратарь с наименьшим количеством голов, пропущенных в среднем за игру). Обе награды присуждаются крупнейшей спортивной газетой Испании — Marca.
В 2008 году была учреждёна новая награда — «Трофео Ди Стефано», вручаемая лучшему футболисту Примеры в целом. Эта награда присуждается путём опроса читателей Marca, еженедельно выдвигающих кандидатов на попадание в финальную часть выборов, где затем ведущие футбольные эксперты Испании выбирают лучшего на их взгляд игрока года в лиге.
Лучшие бомбардиры в истории чемпионата Испании
По состоянию на 29 октября 2016 года: синим выделены футболисты, продолжающие выступления в чемпионате
Официальные мячи чемпионата Испании
- 2010/11 — Nike Total 90 Tracer.
- 2011/12 — Nike T90 Seitiro.
- 2012/13 — Nike Maximus
- 2013/14 — Nike Incyte
См. также
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Испании по футболу"
Примечания
- ↑ [futliga.org/content/la-liga-iniciiruet-videopovtory Ла Лига инициирует видеоповторы #futligaorg]. futliga.org. Проверено 5 сентября 2016.
- ↑ [www.rsssf.com/miscellaneous/doublerec.html#span Doing the Double!]. RSSSF (27 ноября 2008). Проверено 11 января 2010. [www.webcitation.org/686EkRnDT Архивировано из первоисточника 1 июня 2012].
- ↑ [www.gazeta.ru/sport/2009/05/a_3179547.shtml Хет-трик «Барселоны»]. Газета.ру (28 мая 2009). Проверено 11 января 2010. [www.webcitation.org/686Ekun1v Архивировано из первоисточника 1 июня 2012].
Ссылки
- [www.rfef.es/ Официальный сайт федерации] (исп.)
- [www.lfp.es/ Официальный сайт] (исп.)
- [www.facebook.com/lfpoficial Официальный сайт Facebook]
- [www.resultsfromfootball.com/primeradivision-seasons.html Статистика] (англ.)
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
| ||||||
| ||||||
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат Испании по футболу
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.
Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
