Чемпионат Нидерландов по футболу 1985/1986
Поделись знанием:
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
| Eredivisie 1985—1986 |
|---|
|
| Чемпион сезона 1985—1986 |
| ПСВ (8 раз) |
| Вице-чемпион |
| Аякс |
 Выбывшие в Eerste Divisie
|
| МВВ НЕК СК Хераклес |
| Количество команд |
| 18 |
| Официальный сайт |
| [www.eredivisie.nl www.eredivisie.nl] |
Чемпионат Нидерландов по футболу 1985—1986 является 30 официальным профессиональным чемпионатом по футболу в Нидерландах. В 8 раз в своей истории чемпионом Нидерландов стал ПСВ. Всего было сыграно 306 игр и забито 952 гола (в среднем 3,11 голов за игру).
Турнирная таблица
| Поз | Ком | И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | ПСВ | 34 | 27 | 6 | 1 | 100 | 22 | 78 | 60 |
| 2 | Аякс1 | 34 | 25 | 2 | 7 | 120 | 35 | 85 | 52 |
| 3 | Фейеноорд | 34 | 19 | 6 | 9 | 74 | 50 | 24 | 44 |
| 4 | Гронинген | 34 | 17 | 6 | 11 | 57 | 40 | 17 | 40 |
| 5 | Рода | 34 | 16 | 7 | 11 | 76 | 51 | 25 | 39 |
| 6 | Ден Босх | 34 | 13 | 11 | 10 | 50 | 41 | 9 | 37 |
| 7 | Спарта | 34 | 13 | 11 | 10 | 54 | 59 | -5 | 37 |
| 8 | Фортуна | 34 | 11 | 12 | 11 | 47 | 47 | 0 | 34 |
| 9 | АЗ '67 | 34 | 11 | 12 | 11 | 40 | 55 | -15 | 34 |
| 10 | Гоу Эхед Иглс | 34 | 13 | 7 | 14 | 47 | 62 | -15 | 33 |
| 11 | Харлем | 34 | 10 | 12 | 12 | 48 | 47 | 1 | 32 |
| 12 | Утрехт | 34 | 11 | 10 | 13 | 40 | 46 | -6 | 32 |
| 13 | ВВВ | 34 | 11 | 5 | 18 | 39 | 62 | -23 | 27 |
| 14 | Твенте | 34 | 8 | 11 | 15 | 36 | 69 | -33 | 27 |
| 15 | Эксельсиор | 34 | 9 | 7 | 18 | 31 | 48 | -17 | 25 |
| 16 | МВВ | 34 | 8 | 8 | 18 | 34 | 60 | -26 | 24 |
| 17 | НЕК2 | 34 | 9 | 5 | 20 | 33 | 59 | -26 | 23 |
| 18 | СК Хераклес | 34 | 3 | 6 | 25 | 26 | 99 | -73 | 12 |
И — Игр сыграно; В — Побед; Н — Ничьих; П — Поражений;
ГЗ — Голов забито; ГП — Голов пропущено; РМ — Разница мячей
1 «Аякс» стал обладателем Кубка Нидерландов 1985—1986.
2 НЕК квалифицировался к Кубок Интертото.
| Цветовое обозначение | |
|---|---|
| Чемпион Эредивизие 1985—1986, в Кубок европейских чемпионов. | |
| В Кубок УЕФА. | |
| В Кубок обладателей кубков | |
| Команды, выбывшие из Эредивизие автоматически. | |
Результаты матчей
| АЗ | АЯК | ВВВ | ГЭИ | ГРО | ДБХ | МВВ | НЕК | ПСВ | РОД | СПА | ТВЕ | УТР | ФЕЙ | ФОР | ХАР | ХРК | ЭКС | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. АЗ '67 | 1-2 | 0-0 | 2-1 | 1-1 | 1-4 | 2-1 | 1-0 | 0-1 | 4-3 | 0-1 | 1-0 | 4-1 | 2-2 | 1-1 | 1-1 | 2-0 | 1-0 | |
| 2. Аякс | 8-2 | 7-1 | 5-0 | 1-0 | 4-1 | 2-1 | 2-0 | 2-4 | 6-0 | 9-0 | 6-0 | 3-0 | 1-2 | 4-1 | 5-1 | 7-0 | 3-0 | |
| 3. ВВВ | 4-0 | 1-4 | 1-2 | 0-1 | 3-1 | 1-0 | 0-3 | 0-3 | 2-1 | 0-1 | 1-1 | 1-0 | 0-1 | 0-3 | 1-1 | 3-1 | 1-0 | |
| 4. Гоу Эхед Иглс | 1-1 | 1-2 | 2-1 | 2-1 | 2-1 | 3-1 | 3-1 | 1-3 | 3-1 | 0-0 | 3-3 | 4-3 | 1-3 | 1-0 | 0-0 | 2-2 | 4-0 | |
| 5. Гронинген | 1-0 | 2-1 | 3-4 | 3-1 | 1-0 | 3-1 | 2-0 | 1-6 | 3-2 | 2-2 | 5-1 | 0-0 | 4-1 | 3-0 | 3-0 | 1-0 | 2-0 | |
| 6. Ден Босх | 0-0 | 0-3 | 4-0 | 1-0 | 1-0 | 4-3 | 2-0 | 2-0 | 2-2 | 0-0 | 2-1 | 1-1 | 1-1 | 2-2 | 3-0 | 4-0 | 0-0 | |
| 7. МВВ | 0-0 | 1-4 | 3-1 | 0-2 | 0-0 | 2-1 | 0-1 | 0-6 | 1-1 | 4-2 | 0-0 | 2-1 | 1-1 | 1-1 | 0-2 | 1-0 | 2-1 | |
| 8. НЕК | 1-1 | 0-0 | 1-0 | 0-3 | 2-1 | 1-2 | 1-1 | 2-5 | 1-2 | 1-0 | 0-2 | 1-2 | 3-1 | 0-0 | 0-2 | 3-0 | 0-1 | |
| 9. ПСВ | 4-0 | 1-1 | 3-0 | 8-2 | 0-0 | 2-1 | 3-0 | 2-0 | 5-0 | 1-1 | 4-0 | 1-1 | 5-0 | 2-1 | 1-0 | 5-0 | 4-0 | |
| 10. Рода | 6-0 | 2-1 | 3-1 | 5-0 | 2-0 | 0-0 | 3-0 | 6-1 | 1-4 | 2-0 | 5-0 | 3-3 | 2-0 | 2-3 | 0-0 | 4-1 | 3-1 | |
| 11. Спарта | 0-0 | 3-1 | 1-3 | 2-1 | 3-3 | 3-0 | 1-0 | 3-2 | 1-1 | 2-4 | 2-0 | 3-2 | 2-5 | 2-2 | 0-4 | 6-1 | 3-1 | |
| 12. Твенте | 2-1 | 1-8 | 1-0 | 0-0 | 1-0 | 2-1 | 4-1 | 1-2 | 1-3 | 1-1 | 2-2 | 2-1 | 0-4 | 3-1 | 0-0 | 0-3 | 1-1 | |
| 13. Утрехт | 1-2 | 1-0 | 2-0 | 0-0 | 1-0 | 1-1 | 3-0 | 4-1 | 0-3 | 2-0 | 2-0 | 2-2 | 0-2 | 1-0 | 0-0 | 0-2 | 0-0 | |
| 14. Фейеноорд | 3-4 | 3-1 | 2-3 | 5-0 | 4-1 | 1-1 | 1-2 | 1-0 | 2-3 | 1-0 | 4-3 | 2-1 | 2-0 | 3-1 | 2-0 | 5-1 | 2-1 | |
| 15. Фортуна | 1-1 | 1-4 | 1-1 | 4-0 | 2-1 | 0-2 | 3-2 | 0-2 | 2-2 | 2-1 | 0-0 | 2-1 | 1-1 | 1-1 | 4-0 | 1-0 | 3-0 | |
| 16. Харлем | 2-3 | 1-2 | 6-3 | 2-1 | 0-3 | 4-1 | 1-1 | 4-1 | 0-2 | 0-0 | 1-2 | 3-0 | 3-0 | 1-1 | 0-0 | 5-2 | 2-3 | |
| 17. СК Хераклес | 1-1 | 1-8 | 0-2 | 1-0 | 0-4 | 0-3 | 0-2 | 2-2 | 0-2 | 1-8 | 0-0 | 0-0 | 2-3 | 2-5 | 0-3 | 2-2 | 1-2 | |
| 18. Эксельсиор | 1-0 | 2-3 | 0-0 | 0-1 | 1-2 | 1-1 | 1-0 | 3-0 | 0-1 | 0-1 | 1-3 | 2-2 | 0-1 | 2-1 | 3-0 | 0-0 | 3-0 |
Источник: [www.rsssf.com/tablesn/ned86.html RSSSF]
Цвета: синий = победа хозяев поля, жёлтый = ничья, красный = победа гостей.
Бомбардиры
| Место | Игрок | Клуб | Голы |
|---|---|---|---|
| 1 | Марко ван Бастен[1]
|
Аякс | |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Нидерландов по футболу 1985/1986"
Примечания
- ↑ [www.eredivisiestats.nl/topscorers.php Бомбардиры]
Ссылки
- [www.eredivisie.nl/ Официальный сайт Эредивизие] (нид.)
- [www.rsssf.com/tablesn/ned86.html Статистика на RSSSF]
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат Нидерландов по футболу 1985/1986
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
