Чемпионат Португалии по футболу 1984/1985
Поделись знанием:
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
| Чемпионат Португалии по футболу 1984/1985 | |
|---|---|
| Подробности чемпионата | |
| Число участников | 16 |
| Призовые места | |
 Чемпион
|
Порту (8-й раз) |
 Второе место
|
Спортинг |
 Третье место
|
Бенфика |
| Статистика чемпионата | |
| Сыграно матчей | 240 |
| Забито голов | 669 (2.79 за игру) |
| Бомбардир(ы) |  Фернанду Гомиш (39 мячей)
|
| Лучший игрок | Мануэл [1]
|
Чемпионат Португалии по футболу 1984—1985 является 51-м чемпионатом по футболу в Португалии. Чемпионом в 8-й раз в своей истории стал «Порту».
В чемпионате участвовало 16 команд, было сыграно 240 матчей и забито 669 голов (в среднем 2,79 гола за матч).
Турнирная таблица
| Место | Команда | И | В | Н | П | Голы | ± | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Порту | 30 | 26 | 3 | 1 | 78 − 13 | +65 | 55 |
| 2 | Спортинг | 30 | 19 | 9 | 2 | 72 − 26 | +46 | 47 |
| 3 | Бенфика | 30 | 18 | 7 | 5 | 65 − 28 | +37 | 43 |
| 4 | Боавишта | 30 | 13 | 11 | 6 | 37 − 26 | +11 | 37 |
| 5 | Портимоненси | 30 | 14 | 8 | 8 | 51 − 41 | +10 | 36 |
| 6 | Белененсиш | 30 | 11 | 8 | 11 | 40 − 46 | −6 | 30 |
| 7 | Академика | 30 | 12 | 5 | 13 | 45 − 47 | −2 | 29 |
| 8 | Брага | 30 | 9 | 10 | 11 | 46 − 43 | +3 | 28 |
| 9 | Витория (Гимарайнш) | 30 | 9 | 7 | 14 | 33 − 39 | −6 | 25 |
| 10 | Пенафиел | 30 | 7 | 11 | 12 | 25 − 42 | −17 | 25 |
| 11 | Витория (Сетубал) | 30 | 7 | 11 | 12 | 35 − 50 | −15 | 25 |
| 12 | Салгейруш | 30 | 8 | 7 | 15 | 40 − 56 | −16 | 23 |
| 13 | Риу Ави | 30 | 7 | 9 | 14 | 27 − 43 | −16 | 23 |
| 14 | Фаренсе | 30 | 7 | 8 | 15 | 21 − 49 | −28 | 22 |
| 15 | Варзим | 30 | 2 | 13 | 15 | 23 − 49 | −26 | 17 |
| 16 | Визела | 30 | 4 | 7 | 19 | 31 − 71 | −40 | 15 |
И — игры, В — выигрыши, Н — ничьи, П — проигрыши, Голы — забитые и пропущенные голы, ± — разница голов, О — очки
| Цветовое обозначение | |
|---|---|
| Чемпион Португалии 1984—1985, в Кубок европейских чемпионов. | |
| В Кубок УЕФА. | |
| Обладатель кубка Португалии 1984—1985, в Кубок обладателей кубков. | |
| Команды, выбывшие из лиги. | |
Результаты матчей
| АКА | БЕЛ | БНФ | БОА | ВАР | ВЗЛ | ГИМ | СЕТ | ПНФ | ПРМ | ПРТ | РИУ | САЛ | БРА | СПР | ФАР | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. Академика | 0:0 | 1:2 | 1:1 | 0:0 | 1:3 | 3:1 | 0:0 | 5:0 | 1:0 | 0:3 | 2:1 | 2:0 | 2:1 | 2:3 | 2:0 | |
| 2. Белененсиш | 4:1 | 0:3 | 2:2 | 3:1 | 2:0 | 2:1 | 2:2 | 2:1 | 2:0 | 0:1 | 1:1 | 4:3 | 1:1 | 0:3 | 2:1 | |
| 3. Бенфика | 3:2 | 4:1 | 0:0 | 5:1 | 5:1 | 0:0 | 4:3 | 2:1 | 5:1 | 0:1 | 2:0 | 3:0 | 2:0 | 3:1 | 6:0 | |
| 4. Боавишта | 2:0 | 1:0 | 0:0 | 1:0 | 2:2 | 0:0 | 0:2 | 1:0 | 2:1 | 1:0 | 2:3 | 0:0 | 2:1 | 0:0 | 3:0 | |
| 5. Варзим | 2:4 | 1:2 | 0:1 | 1:1 | 1:1 | 0:0 | 1:1 | 4:0 | 1:1 | 1:2 | 1:1 | 0:0 | 1:0 | 0:2 | 0:0 | |
| 6. Визела | 1:2 | 1:2 | 1:2 | 0:2 | 1:1 | 1:2 | 2:1 | 2:2 | 2:3 | 0:0 | 1:0 | 2:3 | 2:1 | 2:5 | 0:0 | |
| 7. Витория (Гимарайнш) | 2:1 | 2:2 | 1:4 | 1:2 | 1:0 | 3:0 | 3:1 | 1:0 | 0:1 | 0:2 | 3:2 | 4:3 | 0:1 | 0:1 | 4:0 | |
| 8. Витория (Сетубал) | 5:1 | 2:2 | 2:2 | 2:1 | 0:0 | 2:0 | 1:0 | 1:1 | 2:2 | 0:3 | 1:0 | 0:0 | 0:2 | 0:4 | 3:0 | |
| 9. Пенафиел | 0:3 | 0:0 | 1:0 | 1:1 | 2:1 | 1:1 | 1:0 | 1:1 | 1:1 | 0:1 | 2:0 | 4:3 | 1:0 | 2:0 | 0:0 | |
| 10. Портимоненси | 2:1 | 2:1 | 0:0 | 2:1 | 4:0 | 4:1 | 0:0 | 4:2 | 4:0 | 1:3 | 3:1 | 4:3 | 2:1 | 0:0 | 3:1 | |
| 11. Порту | 4:1 | 5:1 | 2:0 | 3:0 | 5:1 | 9:1 | 2:1 | 4:0 | 3:0 | 4:1 | 3:0 | 2:0 | 2:1 | 0:0 | 5:0 | |
| 12. Риу Ави | 1:0 | 1:0 | 2:2 | 0:3 | 1:0 | 2:0 | 0:0 | 0:0 | 0:0 | 1:2 | 0:3 | 0:0 | 3:2 | 1:1 | 2:1 | |
| 13. Салгейруш | 0:1 | 1:2 | 2:3 | 0:2 | 2:2 | 4:1 | 2:1 | 1:0 | 2:1 | 1:0 | 0:1 | 2:0 | 1:1 | 2:6 | 3:1 | |
| 14. Брага | 2:0 | 2:0 | 2:2 | 2:2 | 4:1 | 4:2 | 1:1 | 3:0 | 1:1 | 1:1 | 2:3 | 1:1 | 4:0 | 1:1 | 3:1 | |
| 15. Спортинг | 4:4 | 2:0 | 1:0 | 2:1 | 3:0 | 4:0 | 3:0 | 4:0 | 1:1 | 3:2 | 0:0 | 3:2 | 4:1 | 8:1 | 2:0 | |
| 16. Фаренсе | 0:2 | 1:0 | 1:0 | 0:1 | 1:1 | 1:0 | 3:1 | 3:1 | 1:0 | 0:0 | 1:2 | 2:1 | 1:1 | 0:0 | 1:1 |
Источник: [www.rsssf.com/tablesp/porthist198485.html rsssf.com]
Цвета: синий = победа хозяев поля, жёлтый = ничья, красный = победа гостей.
Бомбардиры
| Место | Игрок[2] | Клуб | Голы |
|---|---|---|---|
| 1 | Фернанду Гомиш
|
Порту | |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Португалии по футболу 1984/1985"
Примечания
Ссылки
- [www.rsssf.com/tablesp/porthist198485.html Статистика на rsssf.com]
- [desportoluso.no.sapo.pt/Camphist1984-85.html Futebol Portugues em Numeros]
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат Португалии по футболу 1984/1985
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
