Чемпионат России по хоккею с мячом 1999/2000
Поделись знанием:
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d'arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C'est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.
Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J'y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait cranement payer. J'y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c'etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n'est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
8-й чемпионат России по хоккею с мячом состоялся с 21 ноября 1999 года по 11 марта 2000 года.
Участвовали 22 команды. Предварительный турнир по географическому принципу: Восточная и Западная группы, затем — плей-офф, начиная с 1/8 финала, серии стыковых матчей за 5, 7, 9, 11, 13, 15 места, турнир за 17-22 места. Сыграно 290 матчей, забит в общей сложности 2391 мяч.
Чемпионом России в пятый раз подряд стала команда «Водник» (Архангельск).
Содержание
Предварительный этап
| М | Западная группа | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Водник» (Архангельск) | 6:2
5:3 |
3:0
+:− |
9:1
1:3 |
16:0
5:3 |
11:0
4:3 |
7:0
8:2 |
10:1
5:3 |
13:2
15:2 |
18:0
11:0 |
8:2
16:0 |
14:0
7:1 |
21 | 0 | 1 | 192 - 28 = + 164 | 63 | |
| 2 | «Ракета» (Казань) | 3:5
2:6 |
5:2
2:5 |
5:0
3:1 |
8:4
5:6 |
3:1
3:5 |
11:4
3:2 |
7:3
5:2 |
3:0
8:0 |
14:3
9:2 |
10:1
9:2 |
14:2
11:1 |
17 | 0 | 5 | 143 - 57 = + 86 | 51 | |
| 3 | «Старт» (Нижний Новгород) | −:+
0:3 |
5:2
2:5 |
5:3
6:2 |
3:1
4:3 |
5:1
1:3 |
7:3
1:4 |
4:3
3:1 |
15:2
8:3 |
6:1
8:3 |
9:3
6:0 |
10:4
6:2 |
17 | 0 | 5 | 114 - 52 = + 62 | 51 | |
| 4 | «Волга» (Ульяновск) | 3:1
1:9 |
1:3
0:5 |
2:6
3:5 |
6:2
2:5 |
5:0
4:3 |
4:3
2:1 |
4:2
2:3 |
5:2
8:2 |
5:1
6:3 |
8:2
6:2 |
6:2
4:1 |
15 | 0 | 7 | 87 - 63 = + 24 | 45 | |
| 5 | «Агрохим» (Березники) | 3:5
0:16 |
6:5
4:8 |
3:4
1:3 |
5:2
2:6 |
2:2
1:3 |
4:2
1:4 |
8:3
4:2 |
9:1
6:3 |
4:2
4:3 |
3:1
8:2 |
10:1
10:3 |
13 | 1 | 8 | 98 - 81 = + 17 | 40 | |
| 6 | «Строитель» (Сыктывкар) | 3:4
0:11 |
5:3
1:3 |
3:1
1:5 |
3:4
0:5 |
3:1
2:2 |
8:1
4:5 |
4:4
2:4 |
6:1
9:4 |
10:1
4:1 |
9:1
7:1 |
13:0
0:2 |
11 | 2 | 9 | 97 - 64 = + 33 | 35 | |
| 7 | «Зоркий» (Красногорск) | 2:8
0:7 |
2:3
4:11 |
4:1
3:7 |
1:2
3:4 |
4:1
2:4 |
5:4
1:8 |
5:3
3:4 |
6:1
3:3 |
8:4
6:3 |
6:3
3:2 |
8:1
10:3 |
11 | 1 | 10 | 89 - 87 = + 2 | 34 | |
| 8 | «Родина» (Киров) | 3:5
1:10 |
2:5
3:7 |
1:3
3:4 |
3:2
2:4 |
2:4
3:8 |
4:2
4:4 |
4:3
3:5 |
6:3
2:2 |
5:2
5:3 |
6:0
4:1 |
9:4
4:3 |
10 | 2 | 10 | 79 - 84 = - 5 | 32 | |
| 9 | «Север» (Северодвинск) | 2:15
2:13 |
0:8
0:3 |
3:8
2:15 |
2:8
2:5 |
3:6
1:9 |
4:9
1:6 |
3:3
1:6 |
2:2
3:6 |
4:5
4:3 |
5:1
5:3 |
9:2
8:2 |
5 | 2 | 15 | 66 - 138 = - 72 | 17 | |
| 10 | «Локомотив» (Оренбург) | 0:11
0:18 |
2:9
3:14 |
3:8
1:6 |
3:6
1:5 |
3:4
2:4 |
1:4
1:10 |
3:6
4:8 |
3:5
2:5 |
3:4
5:4 |
4:3
3:4 |
8:2
3:3 |
3 | 1 | 18 | 58 - 143 = - 85 | 10 | |
| 11 | «Динамо» (Москва) | 0:16
2:8 |
2:9
1:10 |
0:6
3:9 |
2:6
2:8 |
2:8
1:3 |
1:7
1:9 |
2:3
3:6 |
1:4
0:6 |
3:5
1:5 |
4:3
3:4 |
4:1
10:5 |
3 | 0 | 19 | 48 - 191 = - 93 | 9 | |
| 12 | «Вымпел» (Королёв) | 1:7
0:14 |
1:11
2:14 |
2:6
4:10 |
1:4
2:6 |
3:10
1:10 |
2:0
0:13 |
3:10
1:8 |
3:4
4:9 |
2:8
2:9 |
3:3
2:8 |
5:10
1:4 |
1 | 1 | 20 | 45 - 178 = - 133 | 4 |
1. В верхних строках таблицы приведены результаты домашних матчей, а в нижних-результаты игр на выезде.
2. Матч «Старт» (Нижний Новгород) − «Водник» (Архангельск) при счёте 4:5 в пользу «Водника» был прерван на 89 минуте из-за беспорядков на стадионе. Результат матча был аннулирован, и команде «Старт» (Нижний Новгород) было зачтено техническое поражение, а команде «Водник» (Архангельск), соответственно, техническая победа.
| М | Восточная группа | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Енисей» (Красноярск) | 9:3
1:2 |
9:1
3:5 |
9:1
7:5 |
6:5
9:6 |
7:3
5:3 |
4:2
8:3 |
11:1
4:0 |
7:2
8:1 |
11:0
15:2 |
16 | 0 | 2 | 133 - 45 = + 88 | 48 | |
| 2 | «Кузбасс» (Кемерово) | 2:1
3:9 |
4:2
1:6 |
3:1
2:4 |
4:1
6:3 |
4:3
2:5 |
6:1
5:2 |
6:3
1:1 |
6:6
5:4 |
5:1
4:1 |
12 | 2 | 4 | 69 - 54 = + 15 | 38 | |
| 3 | «Сибскана» (Иркутск) | 5:3
1:9 |
6:1
2:4 |
2:5
1:6 |
7:2
2:4 |
4:3
5:3 |
6:4
2:4 |
5:1
5:1 |
8:3
7:4 |
8:4
9:4 |
12 | 0 | 6 | 85 - 65 = + 20 | 36 | |
| 4 | «Маяк» (Краснотурьинск) | 5:7
1:9 |
4:2
1:3 |
6:1
5:2 |
6:2
2:2 |
3:3
3:5 |
5:1
2:6 |
4:2
5:4 |
7:1
3:2 |
8:7
7:1 |
11 | 2 | 5 | 77 - 60 = + 17 | 35 | |
| 5 | «Уральский трубник» (Первоуральск) | 6:9
5:6 |
3:6
1:4 |
4:2
2:7 |
2:2
2:6 |
3:3
1:0 |
6:5
5:2 |
4:3
1:1 |
4:2
3:6 |
3:1
5:4 |
8 | 3 | 7 | 60 - 69 = - 9 | 27 | |
| 6 | СКА-«Нефтяник» (Хабаровск) | 3:5
3:7 |
5:2
3:4 |
3:5
3:4 |
5:3
3:3 |
0:1
3:3 |
8:3
4:6 |
7:3
4:3 |
5:3
3:8 |
+:−
5:0 |
8 | 2 | 8 | 67 - 63 = + 4 | 26 | |
| 7 | «Сибсельмаш» (Новосибирск) | 3:8
2:4 |
2:5
1:6 |
4:2
4:6 |
6:2
1:5 |
2:5
5:6 |
6:4
3:8 |
5:4
2:5 |
8:5
6:11 |
4:1
1:1 |
6 | 1 | 11 | 65 - 88 = - 23 | 19 | |
| 8 | «СКА-Свердловск» (Екатеринбург) | 0:4
1:11 |
1:1
3:6 |
1:5
1:5 |
4:5
2:4 |
1:1
3:4 |
3:4
3:7 |
5:2
4:5 |
5:2
6:0 |
6:3
4:2 |
5 | 2 | 11 | 53 - 71 = - 18 | 17 | |
| 9 | «Саяны» (Абакан) | 1:8
2:7 |
4:5
6:6 |
4:7
3:8 |
2:3
1:7 |
6:3
2:4 |
8:3
3:5 |
11:6
5:8 |
0:6
2:5 |
6:2
5:4 |
5 | 1 | 12 | 71 - 97 = - 26 | 16 | |
| 10 | «Юность» (Омск) | 2:15
0:11 |
1:4
1:5 |
4:9
4:8 |
1:7
7:8 |
4:5
1:3 |
0:5
−:+ |
1:1
1:4 |
2:4
3:6 |
4:5
2:6 |
0 | 1 | 17 | 38 - 106 = - 68 | 1 |
1. В верхних строках таблицы приведены результаты домашних матчей, а в нижних-результаты игр на выезде.
2. Матч СКА-«Нефтяник» (Хабаровск) − «Юность» (Омск) не состоялся из-за неявки команды «Юность» (Омск) в Хабаровск. Команде «Юность» (Омск) было засчитано техническое поражение, а команде СКА-«Нефтяник» (Хабаровск), соответственно, техническая победа.
Финальный этап
Плей-офф.
1. Выделены команды, победившие в парах.
2. Курсивом выделены команды, на чьих полях проводились первые матчи.
3. В верхних строчках показаны результаты домашних игр, а в нижних результаты игр в гостях.
- Игры 1/8 финала. 18 и 21 февраля.
- СКА (Хабаровск) − «Старт» (Нижний Новгород) 3:0; 1:5.
- «Зоркий» (Красногорск) − «Кузбасс» (Кемерово) 6:4; 1:9.
- «Агрохим» (Березники) − «Маяк» (Краснотурьинск) 4:6; 3:6.
- СКА-«Зенит» (Екатеринбург) − «Водник» (Архангельск) 2:8; 1:11.
- «Строитель» (Сыктывкар) − «Сибскана» (Иркутск) 5:6; 1:2.
- «Сибсельмаш» (Новосибирск) − «Ракета» (Казань)1:6; 3:9.
- «Уральский трубник» (Первоуральск) − «Волга» (Ульяновск) 7:0; 1:8.
- «Родина» (Киров) − «Енисей» (Красноярск) 2:6; 2:5.
- Игры 1/4 финала. 24 и 27 февраля.
- «Старт» (Нижний Новгород) − «Кузбасс» (Кемерово) 4:0; 1:4.
- «Маяк» (Краснотурьинск) — «Водник» (Архангельск) 3:6; 1:11.
- «Сибскана» (Иркутск) − «Ракета» (Казань) 4:4; 3:2.
- «Уральский трубник» (Первоуральск) − «Енисей» (Красноярск) 1:5; 2:11.
- Игры 1/2 финала для команд, разыгрывающих места с 1 по 4. 2 и 5 марта.
- «Старт» (Нижний Новгород) − «Водник» (Архангельск) 0:2; 1:7.
- «Сибскана» (Иркутск) − «Енисей» (Красноярск) 2:1; 1:7.
- Финал за 1-2 место. 8 и 11 марта.
- «Енисей» (Красноярск) − «Водник» (Архангельск) 1:0; 4:1.
- Матчи за 3 − 4 места. 8 и 11 марта.
- «Сибскана» (Иркутск) − «Старт» (Нижний Новгород) 5:3; 2:7.
Игры за 5-8 место
| Полуфиналы | Матчи за 5 место | |||||
| В-2 «Кузбасс» (Кемерово) | 7:4 | |||||
| В-4 «Маяк» (Краснотурьинск) | 5:4 | |||||
| В-4 «Кузбасс» (Кемерово) | 3:1 | |||||
| З-2 «Ракета» (Казань) | 2:3 | |||||
| Матчи за 7-е место | ||||||
| З-2 «Ракета» (Казань) | 5:3 | В-5 «Уральский трубник» (Первоуральск) | 7:3 | |||
| В-5 «Уральский трубник» (Первоуральск) | 5:7 | В-4 «Маяк» (Краснотурьинск) | 3:2 | |||
1. Выделены команды, победившие в парах.
2. Курсивом выделены команды, на чьих полях проводились первые матчи.
3. В верхних строчках показаны результаты домашних игр, а в нижних результаты игр в гостях.
- Игры 1/2 финала для команд, разыгрывающих места с 5 по 8. 2 и 5 марта.
- «Уральский трубник» (Первоуральск) − «Ракета» (Казань) 5:7; 3:5.
- «Маяк» (Краснотурьинск) − «Кузбасс» (Кемерово) 5:4; 4:7.
- Матчи за 5 − 6 места. 8 и 11 марта.
- Матч за 7 − 8 места. 8 и 11 марта.
- «Уральский трубник» (Первоуральск) − «Маяк» (Краснотурьинск) 7:3; 2:3.
Стыковые игры за 9-16 места
| М−П | Игры за 9-10 место | З-4 | З−5 | В | Н | П | Мячи | О | Место |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| З-4 | «Волга» (Ульяновск) | 5:2 3:0
2:4 4:6 |
2 | 0 | 2 | 14 - 12 = + 2 | 6 | 9 | |
| З−5 | «Агрохим» (Березники) | 4:2 6:4
2:5 0:3 |
2 | 0 | 2 | 12 - 14 = - 2 | 6 | 10 | |
| М | Игры за 13-14 места | З-7 | В-7 | В | Н | П | Мячи | О | Место |
| З-7 | «Зоркий» (Красногорск) | 6:4 5:4
7:9 7:4 |
3 | 0 | 1 | 25 - 21 = + 4 | 9 | 13 | |
| В-7 | «Сибсельмаш» (Новосибирск) | 4:6 4:5
9:7 4:7 |
1 | 0 | 3 | 21 - 25 = - 4 | 3 | 14 | |
| М | Игры за 15-16 места | З-8 | В-8 | В | Н | П | Мячи | О | Место |
| З-8 | «Родина» (Киров) | 8:3 5:3
8:1 4:5 |
3 | 0 | 1 | 25 - 12 = + 13 | 9 | 15 | |
| В-8 | «СКА-Свердловск» (Екатеринбург) | 1:8 5:4
3:8 3:5 |
1 | 0 | 3 | 12 - 25 = - 13 | 3 | 16 |
1. В верхних строках таблицы приведены результаты домашних матчей, а в нижних-результаты игр на выезде.
2. Игры за 11-12 места СКА-«Нефтяник» (Хабаровск) − «Строитель» (Сыктывкар) не проводились по обоюдному согласию. По лучшим показателям 11 место присуждено команде СКА-«Нефтяник» (Хабаровск).
3. По взаимной договорённости все матчи «Сибсельмаш» (Новосибирск) − «Зоркий» (Красногорск) прошли в Новосибирске.
Финал за 17-22 места
| М−П | Команда | В-9 | В−10 | З−9 | З−10 | З−11 | З−12 | В | Н | П | Мячи | О | О−П | О−Σ | Место |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| В−9 | «Саяны» (Абакан) | 15:3
6:2 |
9:4
2:7 |
9:0
6:1 |
11:2
6:1 |
7 | 0 | 1 | 64 - 20 = + 44 | 21 | 6 | 27 | 17 | ||
| В−10 | «Юность» (Омск) | 2:1
2:3 |
6:4
2:5 |
9:5
3:5 |
5:0
3:5 |
4 | 0 | 4 | 32 - 28 = + 4 | 12 | 0 | 12 | 20 | ||
| 3−9 | «Север» (Северодвинск) | 2:6
3:15 |
3:2
1:2 |
1 | 0 | 3 | 9 - 25 = − 16 | 3 | 15 | 18 | 18 | ||||
| З−10 | «Локомотив» (Оренбург) | 7:2
4:9 |
5:2
4:6 |
2 | 0 | 2 | 20 - 19 = + 1 | 6 | 10 | 16 | 19 | ||||
| З−11 | «Динамо» (Москва) | 1:6
0:9 |
5:3
5:9 |
1 | 0 | 3 | 11 - 27 = − 16 | 3 | 9 | 12 | 21 | ||||
| З−12 | «Вымпел» (Королёв) | 1:6
2:11 |
5:3
0:5 |
1 | 0 | 3 | 8 - 25 = − 17 | 3 | 1 | 4 | 22 |
1. В верхних строках таблицы приведены результаты домашних матчей, а в нижних-результаты игр на выезде.
2. В финальном турнире за 17-22 места командам засчитывались очки, набранные ими на предварительном этапе в играх между собой.
Сводная таблица чемпионата
| Команда | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. «Водник» (Архангельск) | 30 | 28 | 0 | 2 | 241:38 | 84 |
| 2. «Енисей» (Красноярск) | 26 | 22 | 0 | 4 | 170:59 | 66 |
| 3. «Старт» (Нижний Новгород) | 30 | 20 | 0 | 10 | 135:76 | 60 |
| 4. «Сибскана» (Иркутск) | 26 | 17 | 1 | 8 | 110:95 | 52 |
| 5. «Кузбасс» (Кемерово) | 26 | 17 | 2 | 7 | 103:78 | 53 |
| 6. «Ракета» (Казань) | 30 | 21 | 1 | 8 | 179:82 | 64 |
| 7. «Уральский трубник» (Первоуральск) | 26 | 10 | 3 | 13 | 88:111 | 33 |
| 8. «Маяк» (Краснотурьинск) | 26 | 15 | 2 | 9 | 108:104 | 47 |
| 9. «Волга» (Ульяновск) | 28 | 18 | 0 | 10 | 109:83 | 54 |
| 10. «Агрохим» (Березники) | 28 | 15 | 1 | 12 | 117:107 | 46 |
| 11. СКА-«Нефтяник» (Хабаровск) | 20 | 9 | 2 | 9 | 71:68 | 29 |
| 12. «Строитель» (Сыктывкар) | 24 | 11 | 2 | 11 | 103:72 | 35 |
| 13. «Зоркий» (Красногорск) | 28 | 15 | 1 | 12 | 121:121 | 46 |
| 14. «Сибсельмаш» (Новосибирск) | 24 | 7 | 1 | 16 | 90:128 | 22 |
| 15. «Родина» (Киров) | 28 | 13 | 2 | 13 | 108:107 | 41 |
| 16. «СКА-Свердловск» (Екатеринбург) | 24 | 6 | 2 | 16 | 68:115 | 20 |
| 17. «Саяны» (Абакан) | 26 | 12 | 1 | 13 | 135:117 | 37 |
| 18. «Север» (Северодвинск) | 26 | 6 | 2 | 18 | 75:163 | 20 |
| 19. «Локомотив» (Оренбург) | 26 | 5 | 1 | 20 | 78:162 | 16 |
| 20. «Юность» (Омск) | 26 | 4 | 1 | 21 | 70:134 | 13 |
| 21. «Динамо» (Москва) | 26 | 4 | 0 | 22 | 59:168 | 12 |
| 22. «Вымпел» (Королёв) | 26 | 2 | 1 | 23 | 53:203 | 7 |
Составы команд и статистика игроков в 8 чемпионате
Чемпионы России
- 1. «Водник» (Архангельск) (22 игрока): Владимир Петухов (8; −6), Ильяс Хандаев (22; −32) — Золотарёв Андрей (28; 1; 0), Олег Хайдаров (17; 2; 15), Алексей Белов (10; 0; 1), Денис Варлачёв (23; 4; 4), Павел Гаврилов (24; 11; 8), Игорь Коняхин (29; 2; 3), Александр Кротов (26; 2; 12), Юрий Лахонин (20; 1; 20), Олег Незнамов (29; 12; 1), Юрий Погребной (28; 10; 10), Дмитрий Солодов (28; 19; 18), Эдуард Трифонов (29; 33; 16), Александр Тюкавин (27; 31; 19), Денис Шумов (13; 2; 1), Николай Ярович (27; 19; 19), Игорь Гапанович (28; 31; 21), Алексей Гладышев (15; 12; 4), Андрей Стук (29; 46; 20). В составе команды также выступали Дмитрий Савельев (4; 3; 0), Юрий Радюшин (7; 0; 0).
Серебряные призёры
- 2. «Енисей» (Красноярск) (18 игроков): Андрей Баландин (19; 43; 0), Евгений Борисюк(10; 16; 1) — Андрей Веселов (26; 1; 14), Михаил Добрынин (26; 2; 2), Артём Иванов (23; 0; 1), Алексей Щеглов (26; 12; 4), Виталий Ануфриенко (26; 22; 19), Сергей Бурлаков (26; 16; 9), Николай Кадакин (26; 18; 11), Юрий Першин (26; 1; 18), Денис Рябчевский (26; 2; 1), Александр Сапега (14; 0; 0), Анатолий Суздалев (26; 2; 2), Евгений Швецов (26; 6; 6), Дмитрий Щетинин (18; 1; 2), Сергей Ломанов (26; 53; 22), Иван Максимов (26; 34; 20). В составе команды также выступал Вячеслав Морзовик (1; 0; 0).
Бронзовые призёры
- 3. «Старт» (Нижний Новгород) (20 игроков): Александр Евтин (6; 11), Вячеслав Рябов (25; 65; 1) — Константин Клековкин (27; 1; 25), Николай Коновалов (20; 0; 2), Эдуард Саксонов (26; 0; 1), Феликс Тарасов (22; 1; 9), Олег Чубинский (29; 0; 1), Олег Шестеров (15; 0; 0), Александр Михалёв (27; 1; 1), Владислав Новожилов (27; 15; 6), Дмитрий Чекулаев (28; 3; 1), Михаил Щитов (29; 13; 8), Игорь Агапов (29; 18; 7), Андрей Бегунов (29; 13; 12), Игорь Войтович (29; 2; 1), Вадим Морозов (29; 15; 0), Сергей Покидов (26; 18; 2), Александр Сергеев (21; 8; 2), Сергей Таранов (29; 26; 10). В составе команды также выступал Денис Щитов (1; 0; 0). 1 мяч в свои ворота забил Владимир Лещенко «Вымпел» (Королёв).
- 4. «Сибскана-Энергия» (Иркутск) (19 игроков): Алексей Баженов (16; −49; 1), Сергей Речкин (11; −46; 0) — Евгений Гришин (23; 22; 4), Сергей Домышев (26; 17; 1), Василий Донских (23; 3; 2), Евгений Ерахтин (25: 5; 8), Виктор Захаров (21; 0; 10), Василий Карелин (24; 0; 0), Андрей Ковалёв (25; 0; 0), Олег Кулаев (26; 12; 2), Василий Никитин (26; 6; 5), Сергей Рогулёв (26; 6; 21), Валерий Савин (26; 16; 3), Роман Ташкинов (26; 3; 1), Александр Труфанов (26; 0; 1), Евгений Хвалько (26; 6; 4), Александр Шишкин (24; 14; 13), . В составе команды также выступали Сергей Юсупов (4; 0; 0) и вратарь Сергей Негрун (1; 0; 0).
- 5. «Кузбасс» (Кемерово) (22 игрока): Дмитрий Атапин(4; −19), Вячеслав Стародид(22; −59) — Сергей Бессонов (26; 6; 3), Сергей Большаков (26; 2; 2), Сергей Викторович Васильев (8; 3; 2), Юрий Витухин (26; 20; 7), Вадим Губарев (26; 14; 8), Сергей Дубинин (26; 2; 2), Золотарёв Алексей (4; 0; 0), Алексей Китьков (4; 0; 0), Дмитрий Константинов (24; 0; 7), Виталий Кухтинов (26; 10; 4), Сергей Кухтинов (26; 1; 11), Алексей Мясоедов (26; 15; 8), Юрий Никитин (25; 2; 8), Евгений Смолянинов (22; 0; 0), Марат Сыраев (21; 0; 2), Сергей Тарасов (26; 26; 9), Павел Тетерин (3; 0; 0), Алексей Чижов (3; 0; 0), Дмитрий Щетинин (8; 1; 2), Павел Якушев (6; 0; 0). 1 мяч в свои ворота забил Олег Тюкавин «Зоркий» (Красногорск).
- 6. «Ракета» (Казань) (21 игрок): Косынчук Александр (14; −31), Дмитрий Сергеев (3; −9), Максим Юмин (22; −42) — Андрей Афанасьев (30; 20; 3), Владимир Баздырев (30; 2; 1), Андрей Балыкин (3; 0; 0), Константин Горностаев (20; 3; 9), Алексей Загарских (30; 24; 12), Андрей Илюхин (20; 0; 1), Евгений Колосов (27; 26; 7), Игорь Коноплёв (30; 1; 27), Юрий Логинов (30; 29; 4), Дмитрий Маланин (27; 7; 19), Вадим Мокин (30; 1; 4), Александр Патяшин (30; 7; 5), Валерий Савичев (20; 3; 5), Дмитрий Соколов (30; 3; 9), Иван Угрюмов (30; 17; 7), Алексей Федосов (19; 4; 1), Сергей Харитонов (29; 32; 8), Сергей Чернецкий (8; 0; 0).
- 7. «Уральский трубник» (Первоуральск) (20 игроков): Антон Мокеев(1; -7), Сергей Сотин (26; -104) — Вячеслав Алимов (26; 1; 2), Александр Ваганов (26; 26; 8), Станислав Вяткин (26; 7; 2), Сергей Галич (19; 2; 1), Алексей Жеребков (26; 7; 12), Денис Ин-фа лин (14; 0; 0), Олег Ислентьев (23; 0; 1), Андрей Кислов (25; 2; 3), Сергей Киценко (20; 0; 0), Юрий Комнацкий (23; 23; 4), Валерий Куманяев (25; 13; 3), Александр Лопатин (19; 0; 3), Дмитрий Разуваев (13; 1; 0), Вячеслав Смирнов (18; 2; 0), Михаил Танков (25; 3; 23), Олег Тимонин (22; 0; 0), Павел Чучалин (7; 0; 0), Михаил Шолохов (23; 0; 2). 1 мяч в свои ворота забил Вячеслав Затыкин «Юность» (Омск).
- 8. «Маяк» (Краснотурьинск) (17 игроков): Валерий Загребельный (13; −51), Кирилл Хвалько (15; −53) — Александр Грехов (26; 2; 8), Павел Екимов (18; 1; 0), Евгений Иванушкин (26; 23; 8), Максим Легаев (26; 26; 13), Вячеслав Мамочкин (24; 10; 6), Сергей Махнач (17; 4; 3), Виктор Нуждин (24; 3; 9), Константин Пепеляев (5; 0; 0), Владислав Самородов (22; 0; 0), Андрей Санников (25; 1; 1), Игорь Смуров (26; 0; 3), Юрий Германович Соколов (18; 5; 3), Владимир Третьяков (26; 2; 4), Максим Чермных (26; 30; 19), Олег Чикайда (13; 1; 1).
- 9. «Волга» (Ульяновск) (23 игрока): Сергей Кузнецов (2; −4), Олег Шубин (9; −20; 1), Владимир Щепалин (22; −59) — Сергей Агалаков (26; 2; 4), Александр Баршев (28; 4; 1), Игорь Бойцов (21; 2; 0), Сергей Евдокимов (28; 5; 34), Евгений Клюкин (2; 0; 0), Дмитрий Юрьевич Козлов (27; 18; 6), Андрей Котачёв (21; 8; 3), Сергей Курмей (2; 0; 0), Валерий Люлюмов (14; 1; 1), Виталий Макаров (28; 24; 10), Андрей Рушкин (28; 13; 11), Алексей Самойлов (17; 5; 5), Вадим Сёмкин (23; 0; 2), Николай Синьков (28; 0; 0), Сергей Улазов (8; 0; 0), Игорь Уфандеев (25; 2; 0), Дмитрий Филимонов (15; 0; 2), Рамис Хабибуллин (28; 11; 0), Алексей Художилов (28; 12; 2), Денис Цыцаров (19; 2; 0).
- 10. «Агрохим» (Березники) (20 игроков): Андрей Анисимов (18; −57; 2), Юрий Сотников (13; −50; 1) — Владислав Бабин (27; 1; 0), Сергей Васильев(1971г.р.) (2; 0; 0), Виталий Грачёв (27; 3; 2), Сергей Гуторов (22; 0; 2), Максим Ёлкин (2; 0; 0), Михаил Калтыга (28; 5; 45), Дмитрий В. Козлов (27; 16; 7), Сергей Коневецкий (26; 0; 1), Сергей Королёв (18; 0; 1), Алексей Крашенинников (25; 0; 0), Андрей Макуненков (28; 22; 6), Александр Пахомов (26; 3; 4), Сергей Пеньков (12; 1; 0), Юрий Токаев (27; 0; 0), Сергей Александрович Фоминых (28; 13; 1), Алексей Фошин (28; 43; 10), Олег Шарков (26; 5; 5), Александр Шмидт (28; 5; 0).
- 11. СКА-«Нефтяник» (Хабаровск) (20 игроков): Олег Андрющенко(2; 7), Владимир Шестаков(18; 61) — Александр Волков (16; 0; 0), Алексей Голитаров (18; 5; 3), Константин Ерёменко (14; 3; 1), Евгений Жаданов (9; 0; 1), Фёдор Захаров (19; 12; 1), Алексей Кульков (16; 1; 3), Александр Мишкин (3; 0; 0), Игорь Осипов (19; 3; 5), Андрей Петров (18; 3; 4), Антон Попков(17; 0; 1), Дмитрий Попов (19; 18; 2), Александр Прасолов(19; 0; 2), Константин Савченко (8; 3; 1), Вячеслав Саломатов (4; 0; 0), Виталий Скопинцев (16; 7; 0), Евгений Стеблецов (19; 11; 8), Алексей Шевченко (2; 0; 0), Руслан Шувалов (19; 5; 16).
- 12. «Строитель» (Сыктывкар) (18 игроков): Константин Агафонов (2; 1), Николай Зыкин (24; 71; 1) — Роман Васильев (11; 2; 0), Андрей Гресь (19; 0; 1), Сергей Дёмин (24; 0; 1), Алексей Другов (19; 14; 2), Руслан Исаев (24; 20; 8), Игорь Коданёв (24; 8; 0), Сергей Конаков (24; 30; 3), Владимир Кузьмин (17; 0; 2), Алексей Лысак (5; 0; 0), Александр Мальцев (24; 2; 19), Максим Мартын (6; 0; 0), Руслан Нейфельд (23; 3; 5), Андрей Сюткин (24; 12; 13), Алексей Устюжанин (24; 9; 9), Сергей Хрящёв (24; 2; 3), Михаил Цывунин (24; 1; 5).
- 13. «Зоркий» (Красногорск) (19 игроков): Константин Кравец (6; −8), Всеволод Харчев(27; −113; 4) — Андрей Блынский (26; 17; 6), Сергей Веснин (23; 0; 4), Роман Горюнов (4; 0; 0), Сергей Гусев (17; 0; 4), Александр Епифанов (28; 4; 3), Александр Илларионов (21; 12; 6), Максим Кошелев (28; 20; 9), Николай Кулагин (28; 17; 12), Вячеслав Манкос (28; 41; 10), Валерий Проурзин (27; 2; 3), Павел Реботунов (23; 2; 1), Дмитрий Семыкин (2; 0; 0), Виталий Соболев (28; 0; 5), Олег Тюкавин (28; 1; 2), Алексей Усьянцев (25; 3; 9), Максим Фасхутдинов (12; 0; 0), Алексей Чугунов (28; 2; 11).
- 14. «Сибсельмаш» (Новосибирск) (24 игрока): Эдуард Вормсбехер (18; 95), Сергей Наумов (9; 33) — Олег Агеев (19; 21; 9), Вячеслав Варновский (20; 0; 5), Сергей Викторович Васильев(1973г.р.) (18; 7; 8), Юрий Волков (24; 18; 3), Александр Воронковский (21; 2; 3), Игорь Казарин (24; 22; 10), Сергей Каргаполов (21; 0; 1), Александр Ким (17; 1; 4), Константин Киселёв (1; 0; 0), Дмитрий Колесников (6; 2; 0), Дмитрий Коропоткин (17; 3; 1), Сергей Кузнецов (2; 0; 0), Роман Макаренко (20; 0; 0), Александр Насонов (17; 5; 3), Алексей Петров (23; 0; 8), Павел Рязанцев (16; 3; 3), Виталий Суходолец (13; 1; 1), Денис Турков (13; 0; 1), Андрей Филиппов (22; 4; 5), Борис Целищев (14; 1; 5), Дмитрий Чехутин (11; 0; 0), Александр Шершнёв (8; 0; 0).
- 15. «Родина» (Киров) (21 игрок): Дмитрий Вершинин (1; 0), Денис Половников (21; −79), Андрей Слобожанинов (8; −28) — Роман Бояринцев (23; 0; 0), Вячеслав Бронников (28; 30; 5), Александр Дудин (14; 1; 0), Дмитрий Евтюшин (28; 3; 3), Игорь Загоскин (28; 15; 25), Константин Зубарев (20; 2; 1), Алексей Индан (5; 0; 0), Алексей Ланских (25; 1; 2), Андрей Мороков (28; 24; 10), Михаил Мохов (19; 0; 0), Эдуард Патрушев (28; 14; 9), Евгений Перевощиков (28; 0; 1), Константин Поскрёбышев (15; 0; 1), Александр Симонов (26; 0; 6), Денис Слаутин (27; 8; 2), Андрей Хлюпин (10; 1; 0), Дмитрий Черепанов (28; 1; 1), Сергей Шабуров (24; 8; 10).
- 16. «СКА-Свердловск» (Екатеринбург) (23 игрока): Алексей Негрун (6; −24), Олег Пшеничный (18; -76; 1), Павел Старовойтов (3; -15) — Александр Артемьев (10; 0; 1), Алексей Владимирович Белов (9; 0; 1), Андрей Брагин (23; 4; 1), Дмитрий Волков (2; 0; 0), Леонид Жаров (4; 3; 3), Михаил Киселёв (4; 0; 0), Михаил Клянин (16; 15; 4), Алексей Кузнецов (7; 0; 0), Евгений Кукс (21; 4; 0), Андрей Наумов (13; 0; 0), Андрей Пескишев (14; 0; 0), Павел Петунин (21; 0; 1), Евгений Саламатов (24; 2; 2), Евгений Свиридов (24; 3; 1), Евгений Свирков (24; 17; 3), Евгений Суковин (24; 5; 6), Сергей Таранов (22; 2; 5), Сергей Топычканов (24; 0; 7), Дмитрий Чулочников (23; 1; 1), Евгений Яковлев (24; 12; 6).
- 17. «Саяны» (Абакан) (21 игрок): Дмитрий Вилкин (16; 33; 1), Игорь Лопухин (21; 84; 1), Андрей Тишуров(1; 0) — Михаил Афоничев (9; 0; 0), Михаил Бральгин (26; 26; 10), Дмитрий Бутаков (19; 0; 0), Игорь Вершинин (22; 4; 2), Александр Гельбрехт (6; 0; 0), Евгений Калинкин (22; 0; 2), Виталий Кондаков (26; 0; 17), Иван Кунстман (25; 9; 36), Виталий Лабун (25; 0; 2), Дмитрий Обухов (3; 0; 1), Юрий Помазан (26, 12; 1), Роман Разумов (13; 2; 1), Игорь Савенков (26; 27; 10), Юрий Геннадьевич Соколов (25; 15; 7), Алексей Терентьев (26; 1; 1), Юрий Тимофеев (25; 1; 4), Евгений Ткачук (20; 1; 1), Сергей Фоменко (26; 37; 10).
- 18. «Север» (Северодвинск) (22 игрока): Анатолий Корюков (4; 15), Михаил Лебедев (25; 148) — Вячеслав Агеев (12; 0; 0), Илья Веснин (14; 1; 1), Алексей Захаров (25; 0; 1), Пётр Захаров (6; 0; 0), Илья Калинин (24; 1; 1), Александр Клыпин (26: 1; 2), Антон Левченко (22; 8; 2), Георгий Лисин (25; 0; 2), Сергей Маурин (10; 0; 6), Евгений Машин (11; 0; 0), Егор Недосекин (5; 0; 0), Александр Романюк (24; 3; 4), Сергей Росляков (25; 1; 2), Дмитрий Савельев (21; 5; 3), Николай Салин (16; 3; 6), Олег Сауков (25; 6; 2), Виктор Смутный (11; 3; 0), Дмитрий Сухондяевский (26; 32; 6), Евгений Шихирин (26; 4; 11), Алексей Шишкин (22; 7; 6).
- 19. «Локомотив» (Оренбург) (20 игроков): Сергей Кузнецов (5; −30), Алексей Лукин (23; −132), Денис Савинов (1; 0) — Антон Батанов (25; 0; 0), Леонид Бедарев (26; 13; 5), Борис Вавилов (26; 4; 2), Игорь Воронцов (12; 1; 2), Станислав Иванов (26; 4; 10), Андрей Кабанов (26; 9; 4), Игорь Князев (26; 1; 8), Олег Кукушкин (26; 6; 0), Валерий Люлюмов (12; 6; 1), Павел Максимчев (26; 3; 0), Рим Нурутдинов (14; 10; 7), Евгений Парносов (22; 1; 0), Олег Скачков (26; 1; 0), Владимир Стеклов (26; 1; 2), Сергей Уланов (12; 8; 0), Шамиль Шагеев (26; 10; 5), Сергей Юрченко (26; 0; 0).
- 20. «Юность» (Омск) (25 игроков): Максим Казанцев (4; 13), Александр Лапотко (19; 90), Максим Нужный (7; 31) — Сергей Артёменко (21; 5; 5), Алексей Бабушкин (12; 1; 5), Максим Блем (25; 5; 4), Ринат Габдульманов (8; 1; 0), Евгений Евстигнев (25; 17; 3), Сергей Заворин (4; 0; 0), Вячеслав Затыкин (24; 6; 2), Александр Зимарев (11; 3; 1), Алексей Зуев (4; 0; 0), Дмитрий Карпенко (25; 0; 1), Андрей Кобелев (18; 3; 1), Дмитрий Лапковский (6; 0; 0), Евгений Ларионов (18; 0; 2), Евгений Лесников (11; 1; 0), Вадим Поркулевич (16; 0; 5), Сергей Поркулевич (23; 8; 14), Михаил Разумовский (25; 3; 0), Константин Савченко (6; 0; 1) , Максим Смолянинов (4; 0; 1), Василий Харченко (23; 8; 4), Константин Хорошилов (22; 3; 0), Алексей Шевченко (9; 6; 1).
- 21. «Динамо» (Москва) (19 игроков): Андрей Горяйнов (17; −79; 1), Александр Степанов (14; −89) — Александр Берёзин (26; 10; 6), Андрей Дзевялтовский (26; 3; 1), Анатолий Еленский (26; 15; 1), Андрей Ефремов (24; 1; 9), Иван Козлов (21; 0; 1), Максим Кузнецов (24; 0; 0), Александр Опарин (22; 0; 1), Алексей Панин (14; 1; 2), Андрей Плавунов (26; 1; 3), Дмитрий Русин (7; 0; 0), Антон Савлук (22; 1; 1), Сергей Селиверстов (19; 1; 2), Вадим Семёнов (5; 1; 2), Роман Спиридонов (19; 1; 3), Вадим Стасенко (25; 24; 2), Ренат Халиуллин (4; 0; 0), Гордей Шмик (16; 0; 0).
- 22. «Вымпел» (Королёв) (24 игрока): Сергей Губанков (11; 40), Николай Захаров (25; 162) — Александр Беликов (26; 13; 2), Василий Глебов (24; 7; 5), Андрей Горшенин (14; 3; 1), Дмитрий Косяков (21; 6; 0), Алексей Котельников (23; 3; 3), Александр Кукушкин (14; 0; 1), Михаил Лоханов (26; 1; 2), Олег Марьин (19; 4; 5), Александр Мишин (24; 2; 6), Олег Рогов (23; 2; 2), Сергей Сафонкин (13; 0; 0), Александр Силаев (14; 5; 0), Денис Шестеров (14; 0; 0), Дмитрий Шеховцев (13; 6; 2), Денис Щитов (14; 0; 1). В команде также выступали Алексей Кирюшин (10; 1; 0), Антон Косяков (3; 0; 0), Михаил Курыгин (1; 0; 0), Владимир Лещенко (10; 0; 1), Сергей Панфёров (9; 0; 1), Борис Парыгин (2; 0; 0) и вратарь Анатолий Афанасьев (1; 1).
- Цифра в скобках после фамилии игрока обозначает количество сыграных игр, забитых (у вратарей пропущенных) мячей и передач.
Лучший бомбардир — Сергей Ломанов, «Енисей» (Красноярск) — 53 мяча.
По итогам сезона определён список 22 лучших игроков.
Первая лига
Соревнования прошли с 27 ноября 1999 по 12 марта 2000 года. 39 команд были разделены на пять групп.
Вторая лига
Соревнования прошли с 4 декабря 1999 по 27 февраля 2000 года. На предварительном этапе 12 команд, разбитые на три группы, определили победителей. Турнир в 1 группе не состоялся из-за неявки участников. Во 2 группе команды играли в два круга с разъездами, в 3 группе − в два круга в одном городе.
- Первая зона. (Обухово), Московская область. Победитель «Труд» (Обухово).
- Вторая зона. Победитель «Северский трубник» (Полевской).
- Третья зона. (Чита). Победитель «Энергетик» (Чита).
На финальный турнир, состоявшийся в (Обухово), Московская область, не прибыл «Энергетик» (Чита). В финале в двух матчах «Северский трубник» (Полевской) выиграл у «Труда» (Обухово):
- «Северский трубник» (Полевской) − «Труд» (Обухово) 6:4 − 10:3.
- «Северский трубник» (Полевской) (18 игроков): И. Галкин, А. Зяблов — Д. Берсенев, В. Добрынин, О. Ерастов, П. Ерегин, Г. Еремеев, О. Измоденов, В. Ионин, А. Карманов, С. Карфидов, А. Ковалев, В. Комлев, А. Павленко, М. Пономарев, А. Санников, О. Свиридочкин, А. Старшков.
Напишите отзыв о статье "Чемпионат России по хоккею с мячом 1999/2000"
Ссылки
|
Портал «Хоккей с мячом» |
|---|
| ||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Чемпионат России по хоккею с мячом 1999/2000
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d'arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C'est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.
Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J'y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait cranement payer. J'y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c'etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n'est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
