Чемпионат СССР по самбо 1948

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

IV-й Чемпионат СССР по самбо проходил в Москве с 20 по 23 октября 1948 года. В соревнованиях участвовало 94 спортсмена. Соревнования проводились в 8 весовых категориях по круговой системе.



Медалисты

Весовая категория Золото Серебро Бронза
Наилегчайший вес
(до 56 кг)
Николай Стафеев
«Динамо» (Москва)
Шалва Нозадзе
«Спартак» (Тбилиси)
И. Гергель
«Динамо» (Ростов-на-Дону)
Легчайший вес
(до 60 кг)
Борис Васюков
«Динамо» (Москва)
Хорен Чибичьян
«Строитель» (Москва)
Иван Васильев
«Динамо» (Ленинград)
Полулёгкий вес
(до 64 кг)
Христофор Ниниашвили
«Динамо» (Тбилиси)
Михаил Данилин
Ленинградский дом офицеров (Ленинград)
Евгений Чумаков
«Динамо» (Москва)
Лёгкий вес
(до 68 кг)
Павел Беда
«Динамо» (Ленинград)
Василий Рыбалко
«Динамо» (Киев)
Виктор Корнилов
«Динамо» (Ленинград)
Полусредний вес
(до 72 кг)
Илья Латышев
«Динамо» (Москва)
А. Квеладзе
«Динамо» (Тбилиси)
В. Кузнецов
«Динамо» (Москва)
Средний вес
(до 79 кг)
Георгий Ростиашвили
«Динамо» (Тбилиси)
Виктор Данилин
«Динамо» (Ленинград)
З. Бокурадзе
«Динамо» (Тбилиси)
Полутяжёлый вес
(до 87 кг)
Шота Даушвили
«Динамо» (Тбилиси)
Шота Эсебуа
«Динамо» (Тбилиси)
Е. Ефимов
«Динамо» (Москва)
Тяжёлый вес
(свыше 87 кг)
Арсен Мекокишвили
«Динамо» (Москва)
В. Шах
«Динамо» (Москва)</small>
Александр Сенаторов
«Крылья Советов» (Москва)

Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по самбо 1948"

Литература

Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по самбо 1948

Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.